Дмитрий Захаров - Безумный аттракцион

Полицейские работали споро, дружно, с огоньком. Первым делом то, что осталось от француза, поместили в герметичные пакеты и вынесли из зала. На верхней части вальяжного тела, точнее – на лице, застыли удивленные открытые глаза. Аристократ и после смерти бросал вызов общественным принципам. Далее полисмены грубо поднимали Вечных на ноги, блокировали электронными наручниками запястья, выводили к лифтам. Мычащего здоровяка Шредера вели под руки двое мужчин, толстые ноги фашиста заплетались как у пьяного, на шее вызревали кровоточащие язвы.

– Гитлер капут, приятель! – ухмыльнулся рыжий, добродушного вида толстый сержант.

Немец молча и метко блеванул человеку на брюки.

– Вот тварь нацистская! – Он отвесил Шредеру сочного тумака по ребрам.

– Они здесь, походу, отравились чем-то! – нахмурился офицер. – Всем надеть маски! Это приказ!

Недовольно ворча, люди надевали неудобные маски, под ними потела и противно чесалась кожа. Полицейский нагнулся к женщине. Она неподвижно лежала на полу, на губах застыла счастливая улыбка, черные глаза дерзко смотрели в потолок.

– Похоже, барышня умерла! Вот тебе и Вечные!

– Оставь ее! – отрезал Пак Ли. – Скоро медики приедут, пусть разбираются, здесь дело нечисто! – Офицер грубо толкнул носком сапога худенького юношу.

– Вставай, пижон малахольный! Твой отец знает, чем ты тут занимаешься?!

Милич повернул к нему красное лицо. Лоб и щеки мессии были покрыты кровоточащей сыпью, в глазах светилось мрачное безумие свихнувшегося гения.

– Это господин Го Мич! – ахнул мужчина. – Прошу прощения! Пожалуйста, вставайте, я вам сейчас помогу… Банда злоумышленников, захватившая вашу резиденцию, нейтрализована. Я старший офицер Пак Ли, к вашим услугам, господин Милич!

– Поцелуй меня, красавчик! Поцелуй хотя бы раз! – гнусавил нараспев юноша. Он сложил губы трубочкой и тянулся к офицеру. – Ну прошу тебя! Я заплачу! Бессмертие в обмен за невинный, братский поцелуй! – На губах вздувалась алая пена.

Офицер испуганно пятился назад.

– Срочно пришлите лучших психоменталистов! Немедленно! Кажется, с господином Миличем дела совсем плохи…

Из коридора выглядывали испуганные охранники.

– Что здесь происходит?! – спросил Гом. У него до сих пор ныл пах после знакомства с башмаком господина Погодина.

– В сторону! – грубо сказал рыжий полицейский. Он бережно вел к лифту великого Горана Милича. У мессии были выпученные глаза, налитые кровью, как у взбешенного бычка, и мокнущие язвы на лице и шее. «Розен-младший» набирал силу, как юный атлет перед соревнованиями. Вирус готов был вырваться на улицы города…

Вслед за людьми в лифт сунулось смешное чудище – смесь пингвина с цаплей. Оно быстро бежало к дверям, вытянув детскую ручку, словно пыталось остановить машину.

– Пожалуйста, не закрывайте! Я тоже вниз! Я с этим господином!

На удивление, монстра подождали. Он хлопнул ластами по полу, кивнул несуразной головой:

– Поехали!

И уже на ходу, когда мелькали гаснущие и вспыхивающие цифры этажей, подмигнул безбровым глазом офицеру полиции и сочувственно сказал:

– Болеете? Бывает… Ничего страшного! – Он заглянул за плечо мужчины, словно хотел там что-то разглядеть, и утвердительно щелкнул клювом: – Вы скоро умрете! Боли не бойтесь! – Клон корчил глумливые рожи. – Страдания не будут долгими; в вашем случае – не более девяти часов, дорогой азиат!

Милич задрожал всем телом, испуганно прижался к могучему плечу офицера, указывая пальцем в сторону чудовища:

– Ангекок! Пришел Ангекок!

– Стойте смирно, господин Го Мич! – прикрикнул полицейский. Отчего-то ему стало не по себе в тесном лифте, он даже ощутил движение воздуха, словно дыхание смерти черным плащом коснулось его головы.

«Сегодня напьюсь! – решительно подумал человек. – И приму двойную дозу бутанола!»

– Наш проект в действии, крошка Го! – ухмыльнулся Ангекок. – Не совсем так, как бы ты хотел, но такова жизнь! Не садись играть в покер с дьяволом, приятель, – у лукавого всегда имеется двойной прикуп в рукаве! – Он расхохотался громко, трескуче, будто крутилась ржавая цепь старого велосипеда. Пак Ли нервно топтался на месте, ожидая, когда наконец этот чертов лифт доедет до первого этажа. Ему чудились странные голоса за спиной, и он не находил этому объяснения…

…Плебс покидал здание Ассоциации. Пройдоха Перкинс вел под руку рыжую девушку.

– Ты ведь англичанка?

– Почему ты так решил?

– Рыжие волосы! Наш фирменный стиль! – Он лихо подкрутил длинный ус.

– А ты сам-то хоть англичанин? – усмехнулась девушка.

– А как же! – Мужчина выгнул грудь колесом, запыхтел как паровая машина Уайта и весело расхохотался. – Честно говоря, вру! Я обычный русский парень, у меня экзотическая фамилия Иванов. Поедешь после этого со мной?

– Легко! – кивнула девушка. – Хочу представиться: Джулия Лайт. К сожалению, стопроцентная англичанка.

Они прыгнули в машину, мужчина продиктовал адрес.

– Я вообще-то бессмертный! – интимно понизил он голос до драматического хрипа.

– Я так и поняла! – кивнула девушка, и они оба рассмеялись.

Из-за горизонта выползло круглое багряное солнце. На краю оранжевого диска разбитные чертенята плели радужные кружева. Ученые называют такие кружева протуберанцами, хотя они сами толком ничего не знают! Бледные лучи окрасили небосклон, начиналось утро. Утро 13 марта…

Апартаменты на четырнадцатом этаже опустели. Умело петляя среди небоскребов, вертолеты рассекали утренний морозный воздух. Сквозь оплавленную дырку в оконном стекле ворвался холодный ветер, разметал по столу никчемные бумажки. Черное брюхо сейфа было пусто. Опасаясь случаев мародерства, прибывшие вслед за полицией тайные агенты в срочном порядке вывезли деньги и ценности. Голубые ампулы сыворотки вечности теперь ждали своей очереди в экспертном отделе.

К тому моменту, когда прибыли агенты, сообщение от дешифраторов стало достоянием общественности. Слухи вообще распространяются с уникальной скоростью. Хорошая сплетня летит быстрее пули. Персональный автомобиль с Миличем развернулся на полпути и помчался в сторону здания Совета по нарушениям. Низвергнутый мессия в режиме реального времени превращался в официального злодея. И в этом не было ничего удивительного. История насчитывает массу примеров, когда святых нарекали мерзавцами, а законченные подонки занимали их места.