Андрей Астахов - Сын льва

Леодан крадучись проскользнул по коридору следом за девушкой и спустился по лестнице в зал. Здесь было тихо и безлюдно, лишь несколько заснувших пьяным сном гостей храпели на диванах и на полу среди винных луж и рассыпанных фруктов. Анник открыла входную дверь, и они выбежали на улицу.

– Куда мы идем? – спросил Леодан, едва они свернули в темный переулок.

– Ко мне.

– Ты сказала, что Вислав…

– Он найдет тебя. Он знает, где я живу.

– Ты хорошо знакома с ним? – Леодан внезапно почувствовал ревность.

– Ох, дружок, давай не будем болтать о пустяках! Тсс!

Анник схватила Леодана за руку и рванула в глубь переулка. На улице показался патруль с зажженными факелами. Леодану казалось, что дарнатские солдаты должны слышать стук его сердца – так оно колотилось. Когда патруль наконец исчез в конце улицы, девушка сказала:

– Держись поближе ко мне. И перестань задавать дурацкие вопросы.

Дальше они бежали по темным узким извилистым улицам, шлепая ногами по грязным лужам и распугивая вышедших на прогулку котов. В конце концов девушка втолкнула Леодана в какую-то дверь и только после этого сообщила молодому человеку, что теперь они в безопасности.

– Когда Вислав вернулся? – спросил Леодан, полагая, что теперь вполне можно поговорить о том, что его волновало больше всего.

– Сегодня днем.

– А Каста?

– Она тоже здесь.

– В городе?

– Нет, но ты сможешь увидеть ее утром.

– Я должен немедленно видеть Вислава.

– Это невозможно.

– Почему?

– Вислав занят. Я попросила его об одном одолжении.

– Скажи мне, где он, и я сам его найду.

– Если ты попытаешься выйти из этой комнаты, я спущу на тебя Сабру, – спокойно сказала Анник. – Не заставляй нас причинять тебе вред.

– Это собака или волчица? – спросил Леодан, глядя на Сабру.

– Волчица. И она очень не любит, когда мне перечат.

– Ты не смеешь!

– Заткнись. И послушай, что я тебе скажу. Вислав сейчас в порту. Он должен освободить одного человека. Это очень важно. Можно сказать, жизненно важно. Еще не хватало, чтобы он отвлекался на тебя. Ты только создашь ему проблемы. Так что сядь и помолчи. Обещаю, что твой друг придет за тобой еще до рассвета, и сможете покинуть Фанару без всякого риска. Если тебе своей задницы не жалко, пожалей Вислава.

– Ты его любовница, ведь так?

– Ах, вот ты о чем! – Анник засмеялась. – Не будь идиотом. Я свободная женщина и сплю, с кем захочу. Если хочешь, могу переспать с тобой. Только уверена, ты меня об этом не попросишь.

– Откуда ты знаешь?

– Вижу. Если хочешь, можешь лечь. До утра еще долго, тебе надо отдохнуть.

– А ты?

– Кровать у меня одна.

– Тогда ложись ты, а я посижу. Я не хочу спать.

– Ну-ну! – усмехнулась Анник. – Мы можем просто лечь спать, без всяких объятий, поцелуев и прочих радостей. Тебя такой расклад устроит?

– Мне бы не хотелось тебя стеснять.

– Иди, ложись, дружочек. – Анник ласково потрепала волосы Леодана. – Спокойной ночи.

Кровать была жесткой, одеяло тонким и колючим, но от подушки шел восхитительный тонкий запах – пахло свежестью, лесными травами, медом и еще чем-то нежным и успокаивающим. Глаза Леодана закрывались сами собой, масляный светильник на столе выпускал длинные световые иглы. Сквозь сон он услышал скрип кровати, почувствовал идущее от Анник живое тепло, и ему вдруг стало удивительно хорошо. Ему показалось, что он снова в доме Узмая и рядом с ним не эта странная вульгарно одетая девица, а его милая и добрая хозяйка Шеммер-Та-Нат, и следующим утром он проснется под пение птиц в саду, в своей чистой и роскошной постели – надо же, какое это будет счастье!

– Спи, Леодан, – услышал он шепот Анник. – Добрых снов.

И пусть я увижу Вислава в минуту пробуждения, подумал юноша, засыпая.

Похоже, просьбу Анник будет не так-то легко выполнить, подумал Вислав, глядя по сторонам. Порт Фанары был полон солдат. Дарнатские часовые были везде – у складов, на пирсах у захваченных кораблей, возле мастерских. Легионеры и морпехи, группами по три-пять человек. Вислава провели в гостиницу для моряков: там разместился штаб Морских львов. Здесь рэшийца допросил коренастый офицер с колючими глубоко посаженными глазами. Допрос оказался коротким: сначала Виславу приказали выложить на стол содержимое его сумки, потом обыскали, затем офицер спросил его, что он делал в городе.

– Гулял, – ответил Вислав, решив до конца изображать стареющего бабника. – Честное слово, я не знал о приказе. Я…

– Это неважно. – Офицер повернулся к своему помощнику. – Ихвар, отведи его к остальным собакам в цейхгауз. Утром решим, что с ним делать.

Старый цейхгауз, где содержали пленных, располагался у дальнего пирса, в самом центре военной пристани. Здесь Вислава передали командиру наряда, охранявшего пленных. Вислав отметил про себя, что охрана весьма многочисленна – только у входа в цейхгауз стояли с десяток дарнатских морпехов. Командир наряда дал необходимые распоряжения, часовые сняли тяжелый дубовый засов с двустворчатой двери цейхгауза, и Вислава втолкнули вовнутрь.

Рэшиец огляделся. Анник сказала правду – цейхгауз был просто забит народом. Здесь были не только мужчины: Вислав увидел немало женщин, одна была с младенцем на руках. Были здесь и старики, и подростки. Вдоль стены на дерюжных подстилках, а то и вовсе на голой земле лежали раненые. Было очень душно, воздух был тяжелый, спертый, пропитанный запахами мочи и экскрементов – узники справляли нужду прямо в цейхгаузе.

Несколько мужчин тут же подошли к Виславу: их лица были угрюмыми, взгляды настороженными.

– S’eque va ez? Кто такой? – спросил старший из этой группы, по внешности – настоящий пират, дочерна загорелый, с седой косичкой и шрамами на лице.

– Вислав. – Рэшиец дружелюбно улыбнулся. – Меня арестовали, как и вас.

– Ты не сабей, – сказал моряк.

– Нет, друг мой. Я родом из Рэша. Эти псы обвинили меня в том, что я нарушил комендантский час.

– Помолись своим богам, varbe, – ответил моряк. – Этот склад – предместье царства мертвых. Всех нас ждут петля, кол или топор.

– Вас собираются казнить? За что?

– За то, что мы сабеи, – с достоинством сказал моряк. – Мы свободные люди, не то что эти рабы дарнатцы.

– Это невозможно, друг мой. Неужели они собираются убивать женщин и детей?

– Женщины рожают сабеев, дети рождаются сабеями. Разве не причина для того, чтобы вздернуть их на шибеницу или отрубить им головы?

– Ужасно. Никогда не думал, что дарнатцы способны на такую жестокость.

– Ты узнаешь это на собственной шкуре, рэшиец.

– Не думаю, что они посмеют меня повесить.