Лия Брайнс – профессор магзоологии.

Теперь моя очередь положить свою маленькую ладошку на его колено, таким способом пытаясь сообщить, что я не опасаюсь рассказывать правду, о которой он, судя по всему, давно уже догадался. Как же… один из лучших сопровождающих и не узнал мою бескрылую ящерку?

Я тяжко вздохнула и поведала душещипательную историю о смерти семьи Лазура, о том, как он потерял крылья и как очутился у меня во время одного из моих путешествий. Я упомянула, что специально никому не доложила об удивительном золотоносном магживотном, чтобы не подвергать дополнительным страданиям бедного Лазура, которому и так в жизни досталось, и не навлечь на себя штраф за непреднамеренное браконьерство, а, может быть, и срок.

– Зачем ты его скрывала? – удивляясь, уточнил Рой. – Для общества он не представляет ценности. Кладку новую он уже не создаст, всем известно, что пару эти редкие животные создают всего раз в жизни. Зря ты его прячешь! – высказал свое мнение специалист по Технике.

– Ты не учитываешь то, что помимо алмазной скорлупы, есть «чудесная» вероятность скрестить их еще с каким-нибудь видом ящериц и попробовать получить похожий состав скорлупок. – решил высказаться на этот счет и Серхио. – И будет целое производство по «разведению» драгоценностей, при этом бедный Лазур будет замучен до смерти в многочисленных попытках. И не стоит забывать про яркий необычный цвет чешуи, вполне подходящей для кожаных изделий и, в конце концов, животного белка. Думаю, можно не продолжать.

Я передернула плечами от откровенности дельца, коим и являлся Серхио Кроуэлл, но это не уменьшало его правоты. За диковинку любого рода можно запросить баснословные цены у любителей редкостей, тем более, если получится выставить ее на поток, то переступить душевные качества за такую неслыханную прибыль – как корягу под ногами перешагнуть, ничего не стоит.

– Поэтому я и умалчивала принадлежность Лазура к Драконовидным Ящерицам и, надеюсь, – я обвела всех собеседников строгим взглядом, – это останется строго между нами!

Подумав, я добавила:

– Но это может сыграть в нашу пользую. Лазур почувствовал нечто родственное к яйцу, он ведет себя так причастно и участливо к судьбе найденыша. Это еще один повод для кропотливого изучения и требует внимательного наблюдения.

– Не переживай! – ответил Таип. – Никто и словом не обмолвится, что тебе единственной удалось приручить такое редкое магживотное, совершенно не идущее на контакт с человеком…

Слова Таипа, наоборот, всколыхнули опаску и настороженность и звучали как угроза. Я неверующе уставилась на него – неужели он меня сдаст?

– Это проблема? – спросил у него Сеймур, бросив на своего знакомого предостерегающий взгляд.

– Действительно, – поддержал Гровейнца Серхио. – Это же совсем не сложно – молчать по собственному желанию.… Ведь так, Таип?

Южный мужчина поднял вверх руки, открытыми ладонями к нам, шумно бряцнув своими оберегами-браслетами.

– Я нем, как рыба! – со смехом оправдался Таип, но затем его тон стал серьезным. – Не опасайтесь, никто ничего не расскажет, даже если догадается, нет дураков связываться с Серхио и терять у него место работы. Нам и так хорошо платят!

Был ли это намек на доплату за очередную секретность или же констатация факта – мне было неясно, но понятно одно: лезть мне в это дело не позволят. Мужчины разберутся между собой сами. Мне оставалось лишь надеяться на благополучный исход. В любом случае, я знала, на какой риск иду, когда решила утаить шило в мешке, и у меня есть готовые оправдания своему поведению. Я, конечно, буду молить о помощи все Стихии, и мне не придется оправдываться, я этого не люблю.

– Каков наш план? – вернул нас к бытовым и насущным проблемам специалист по технике.

– Все к нашему профессору, – ответил Серхио, неожиданно отдавая мне бразды правления.

– Нам предстоит нелегкая работа, – начала я издалека...

Пришлось долго и внятно прояснять, что ждать само по себе не самое приятное времяпрепровождение, так еще и сколько будет длиться ожидание – неизвестно. Я уверила, что контролировать находку нужно и днем, и ночью. Желательно подвергать несложным и не опасным для детеныша исследованиям яйцо каждый день, а при первых же признаках начать отсчет и подготовку к вылуплению.

Сидеть и сторожить яйцо круглыми сутками мне не позволили, хоть это и входило в мои обязанности. Мы условились, что я буду приезжать делать то, что сочту нужным, и уезжать на ночевку обратно в лагерь. На ночное же дежурство будут заступать по несколько человек из команды, смены они распределят и распишут в порядке очереди. Я успела выторговать круглосуточное нахождение рядом с исследуемым яйцом тогда, когда точно пойму, что детеныш скоро появится на свет.

Так и договорились.

Когда мы стали собираться обратно в лагерь после обсуждения всех нюансов нашего пребывания, Лазур отказался покидать яйцо. Я грустно вздохнула, оставила его в покое и позволила провести время с внезапно приобретенной семьей, обещав с утра возвратиться.

Обратную дорогу прошла для меня незаметно, леденцы от укачивания и тепло сидящего рядом Гровейнца исполнили свое успокоительное дело. На самом же деле, мне было, о чем поразмыслить, все время пути я строила домыслы о том, чье сердце бьется под непробиваемой алмазной скорлупой.