Рагнарёк. Книга 2 (СИ) - Пылаев Валерий

И — вполне возможно — оказался умнее всех.

А вот Павел Викторович, будь он хоть сто раз крутым и серьезным дядькой, теперь с нами в одной лодке. Романов переиграл его — заставил залезть в вирт лично и стать одной из марионеток. Самой солидной и увесистой, выстроганной из дорогущего дерева и облаченной в костюм от топового бренда — но все же марионеткой. Такой же, как и все остальные.

А кукловод недосягаем — прячется за порогом самой смерти, как за занавесом под потолком, и лишь дергает за ниточки, заставляя кукол выкидывать потешные коленца, отплясывать и играть пьесу, финал которой уже давным-давно прописан в сценарии.

Знать бы только, что за финал. И, собственно…

— Зачем? — Я высыпал сахар в свежий кофе. — Алекс придумает какой-то демонически сложный план, использует всех вслепую, подкидывает легенду за легендой, раздает совершенно разным людям по куску ключа от его Системы с бессмертием, приправляет все это кучей намеков — но в конечном итоге просто наблюдает. Зачем ему это, Кать?

— Откуда мне знать, Антон? — вздохнула Катя. — Он не посвящал меня в свои планы. Во всяком случае — в свои НАСТОЯЩИЕ планы. Наверняка даже сейчас мы и близко не раскусили его до конца.

— Наверняка. — Я глотнул кофе. — Но это уж точно неспроста… Вот бы узнать, как Олег получил свой осколок.

— Так он тебе и рассказал, — усмехнулась Катя. — Конспирации у него мог бы поучиться даже Алекс.

И здесь она права. Олег — та еще шкатулка с секретами, и просто так не откроется. А лезть силой точно не стоит. Одному Всеотцу известно, что может скрывать тот, кто с каменным лицом может прострелить ногу человеку или удрать от погони на джипе — но боится остаться один в темноте.

Остается Романов. Он-то уж точно знает ответы на все вопросы… Только не скажет. Кукловоды не делятся своими планами с марионетками — даже с самыми удачливыми, собравшими семь драгоценных кусочков из семи.

Девочка-доктор с горячим сердцем и чистыми руками. Специалист из неназываемой конторы, когда-то получивший едва совместимые с жизнью раны. Всемогущий председатель совета директоров огромной корпорации. Может быть, кто-то еще — незнакомый, но уже выбывший из гонки.

И я — оставшийся без работы тридцатилетний писатель.

Зачем мы Романову? Что он задумал и куда ведет меня, как осла морковкой приманивая очередным суровым и беспощадным «надо»?

Или очередной «правдой». Сколько раз я уже думал, что на этот раз уже точно докопался до истины? Сначала Славка затащил меня в вирт, чтобы срубить легких денег. Потом мне в руки попал первый осколок — и началась большая игра. Великая битва за светлое будущее созданного Романовым мира с живыми персонажами. А потом она вдруг сменилась на борьбу за будущее мира уже настоящего.

Цифровое бессмертие — преждевременный подарок для человечества — непременно нужно спрятать, похоронить в Системе, а саму Систему запереть и выкинуть ключ. Важная и однозначно разумная и правильная цель, только ради которой и стоит бороться за абсолютную власть над миром «Гардарики». Романов подбросил ее мне, сорвав очередной покров — йотун знает какой по счету.

«Та самая настоящая правда» все больше напоминала луковицу из старой детской загадки. Снимешь одну — а под ней другая, вторая, третья… Так с чего я взял, что эта — последняя?!

— Сидит дед — в сто шуб одет, — произнес я.

— А кто его раздевает — тот слезы проливает, — закончила за меня Катя.

Не знаю, догадались ли, к чему я вспомнил бессчетные шубы лукового деда — но подметила верно: ничего хорошего во всем этом мне не светит. И «царя горы» ждет вовсе не трон где-то на верхушке Иггдрасиля и сотня красоток в кольчужном бикини, а что-то куда менее заманчивое. Самые умные уже сообразили — и успели спрыгнуть с поезда, который на всех парах летит к обрыву.

Остались только упрямые бараны.

Странно, но почему-то именно эта мысль и разложила все по полочкам — снова. И на этот раз, похоже, окончательно.

— Значит, я раздену деда до конца. — Я жестом подозвал официанта. — И посмотрю, что он прячет под шубой.

— Тебе так интересно? — фыркнула Катя.

— А знаешь, интерес тут ни при чем. — Я достал из кармана купюру. — И Алекс тоже ни при чем. Просто у меня там теперь есть друзья, и я постараюсь сделать для них все, что смогу.

— А если именно этого Алекс от тебя и ждет?

— Значит, именно этого и дождется. — Я пожал плечами. — Мне все равно. Я не собираюсь даже пробовать переиграть его в этих играх. Просто поступлю так, как сам считаю правильным. И пошло оно все куда подальше.

— Понятно. Значит, шашку наголо — и на танк, — вздохнула Катя. — И что я в тебе вообще нашла?

— Ну, зато теперь у меня хотя бы есть цель в жизни. — Я поднялся с кресла и протянул ей руку. — И очень много ответственности… Звучит?

— Еще как. — Катя улыбнулась. — Ты хотя бы найдешь для меня немного времени перед тем, как опять уйти… туда?

— Найду. — Я легонько прижал ее к себе. — А Рагнарек подождет.

— Не спишь, княже?

В дверях показалась приземистая кряжистая фигура с лучиной в руках. А следом за ней еще одна — повыше, но почти не уступающая первой шириной могучих плеч. Ладонь Вацлава сама нащупала рукоять меча. Сжала — и тут же отпустила. Княжеский дом охраняли те, кто бежал с ним из Прашны — и они не проспали бы врагов.

Но эти двое ночных гостей не враги. Скорее наоборот: только им здесь и можно верить. Не так, как своим людям — но все-таки верить. А это уже немало.

Особенно сейчас.

— Не сплю.

Вацлав откинул меховое одеяло и спустил ноги на пол. Ступни не почувствовали холода — очаг внизу, в гриднице, не потухал ни днем, ни ночью. Здесь куда теплее, чем дома. В огромном каменном замке Прашны зимой вода иной раз замерзала в ведрах даже в покоях отца, и маленькому Вацлаву приходилось кутаться в несколько одеял разом и не отпускать слугу — тот всегда приносил отвар из кореньев, который согревал и в самый лютый мороз…

— Беда, княже. — Ратибор повыше поднял лучину, освещая дальние углы. — Было нехорошо, а теперича совсем худо стало. Вести пришли…

— Ярослав? — догадался Вацлав. — Опять?

— Нет. В двух днях пути отсюда видели северян.

Конунг Рагнар прикрыл дверь и тоже приблизился. Огромный и косматый — похоже, не стриг волос еще с тех самых пор, как приплыл в Вышеград из-за Большого Моря. Поначалу Вацлав опасался могучего северянина, но тот умел унять свой нрав, хоть иной раз это давалось ему не без труда.

Он ведь тоже потерял свой дом — но если в Прашне теперь сидят предатели из плоти и крови, то острова на севере у Рагнара отобрала беспощадная стихия. Даже самым острым мечом не победить холод, от которого в жилах стынет кровь, а птицы падают на землю прямо на лету.

— Северян? — Вацлав покачал головой. — Ты никуда не отсылал своих людей, конунг?

— Нет. — Рагнар сложил на груди могучие ручищи. — Мой хирд нужнее здесь, князь. Одному Всеотцу известно, сколько у нас врагов даже в этих стенах.

— Гонец разве не от самого Товира прискакал, — снова заговорил Ратибор. — Говорит — с круглыми щитами пожаловали, да сразу две деревни разорили. Свеи, не иначе.

— Сивый. — Рагнар сжал руку в кулак. — Только тот, у кого нет чести воюет с безоружными.

— Мой дядя захватил Прашну по сговору с северянами. — Вацлав тряхнул головой, прогоняя остатки сна. — И проход в эти земли открыт. Но если бы Сивый желал ударить внезапно, первой пошла бы конница. Всадники куда быстрее пехоты, и их у него достаточно — половина имперских баронов теперь служит конунгу.

— Всадники хороши на суше, — усмехнулся Рагнар. — Но по воде драккары идут быстрее самого резвого скакуна.

— Далече от моря Товир. — Ратибор закусил длинный седой ус. — Речка есть, никак, да только волока до нее нет. Выходит, не на ладьях свеи пришли — посуху.

— Но Прашна слишком далеко. — Вацлав на мгновение задумался, вспоминая знакомые дороги по эту сторону гор. — На тракте большой отряд заметили бы давно. Они пришли по воде.