Смертельные игры Пустоши. Узница (СИ) - Палей Натали

«...правители государств обратились к Хранителям мира, которые приняли решение огородить  опасную территорию и назначили патрули Стражей из числа самых сильных магов...»

Так... это произошло несколько веков назад. С тех пор проклятую опасную местность называют Пустошью, а Стражей — Стражами Пустоши. В их мире Стражами становились осознанно те, кто отказывался от мирской жизни и посвящали себя служению жителям магического мира Арде. Весь срок службы Стражи не имели права выходить за  стену Тюрьмы Пустоши. А срок был пожизненный.

«...Со временем на проклятой территории общими усилиями граничащих с Пустошью государств построили неприступную крепость-тюрьму, которую возвели вокруг таинственного  проклятого места, до Черты Жизни. Тюрьму построили в форме огромных полуколец с четырёх сторон Пустоши, которые соединялись между собой подземными туннелями, а люди уже сами окрестили ее Тюрьма Пустоши...»

«... В Тюрьму Пустоши со всех государств, граничащих с проклятым местом, стали отправлять на пожизненное заключение  самых отчаянных преступников...»

«...Вокруг Пустоши со временем создали Стену спасения, магически заговоренную Хранителями мира. С тех пор ни один странник с любого конца Света не мог попасть в проклятое место. Ни один преступник больше никогда не вышел за Стену...

.. Тюремщики принимали должность пожизненно...»

Изучив всю книгу, пролистав последнюю страницу, Эдвард узнал самое главное — ни один преступник за прошедшие века не был освобождён из Тюрьмы Пустоши. Ни один не сбежал.

Он догадывался об этом, но надеялся, что есть исключения... что были исключения... хотя бы для тех, кто попал по ложному обвинению,  например, для таких, как Тинар Корденис, бывший Глава полиции империи Ровении, отправленный в Тюрьму по ложному обвинению Варниусов. Но ничего подобного не обнаружил. По крайней мере, в библиотеке Хранителей порядка Ровении — ничего. Но ведь ещё были библиотеки других империй и библиотека Великих Хранителей мира.

Эдвард задумался. 

Раньше эта информация проходила как-то мимо него, — у него были другие заботы. А сейчас он глубоко проникся прочитанным и находился в некоторой растерянности: с Пустошью связаны сплошные тайны. И ещё советник совершенно отчетливо понял другое — то, что, с одной стороны, принесло облегчение, с другой, — озадачило. 

То, что хотел учёный Оливар в обмен на помощь для Елении, исходя из изученной информации, совершить невозможно, поскольку уже много веков никто не выходил за стены Тюрьмы Пустоши.

Значит, Оливар Варниус должен придумать другое желание, потому что, если Елении не станет лучше, Эдвард вытрясет его из него.  

Герцогиня Мадлен Данери, жена советника по безопасности империи, с тайным удивлением косилась на племянника мужа, молодого императора Ровении Майстрима Данери.

Последний, пользуясь своим высоким статусом, совершенно не обратил внимания на её открытый намёк по поводу непозволительности его нахождения в спальне Елении.

Растерянная горничная пять минут назад сообщила, что пришёл император и хочет видеть ровену Елению.

Мадлен не успела отреагировать на это странное посещение, как Майстрим (тот, кто всегда соблюдал все приличия и никогда не нарушал этикет!) просто толкнул дверь и вошёл в спальню Елении, даже не задержавшись на пороге, совершенно уверенный в своём праве.

— Добрый день, герцогиня. Как самочувствие Ели? — с совершенно невозмутимым видом поинтересовался молодой император.

— Без изменений, ваше величество, — растерянно ответила Мадлен, не скрывая своего удивления. Реверанс она не стала делать, поскольку в неофициальной обстановке Данери не соблюдали этикет. 

— Я ненадолго, — сухо проинформировал Май и решительным шагом направился прямо к кровати, на которой в горячке металась больная девушка. — Сколько дней она находится в таком состоянии?

— Три.

Мадлен молча шокированным взглядом проводила высокую крепкую фигуру, остановившуюся в шаге от Ели. Фурия почему-то вслух не возмутилась. Возможно потому, что ранее Май всегда вызывал у неё  чувство уважения и почтения?

А потом Фурия изо всех сил делала вид, что присутствие взрослого молодого мужчины в спальне невинной незамужней девицы — совершенно обычное явление, а сама она очень занята и кое-что ищет на туалетном столике Ели, в то время как сама осторожно наблюдала за императором.

Майстрим стоял к ней вполоборота и хмуро смотрел на Елению, которая в бреду металась по постели. 

По его лицу было непонятно, о чем он думает и что чувствует. Как всегда, безупречный внешний вид и невозмутимое выражение лица заставляли удивляться идеальности этого молодого мужчины. Майстрим Данери и раньше был идеальным аристократом от макушки красивой головы до кончиков начищенных элегантных туфель, а когда стал императором — он сам, его манеры, поведение, поступки, его вежливость и тактичность, принятые решения вызывали невольный трепет и восхищение у окружающих, в том числе и у Мадлен.

За три прошедших года, которые Май занимал трон, он очень изменился. Казалось, что невозможно выглядеть ещё более достойнее и внушительнее, но оказалось, что возможно. Именно таким и стал повзрослевший и посерьёзневший Майстрим.

Сейчас Мадлен испытывала огромное любопытство. Даже волнение за приёмную дочь отошло на задний план. С тех пор, как Май три года назад сделал Елении предложение, о чём по секрету сообщила ей сама приёмная дочь, на которое та ответила отказом, отношения между молодыми людьми складывались неоднозначно.

Первые месяцы после того разговора  Еля и Май практически не общались, при встречах соблюдая  лишь правила элементарной вежливости: приветственный кивок, изящный реверанс, пожелания удачи и тому подобное.

Но затем время от времени, вынужденные встречаться на семейных мероприятиях Данери, они  понемногу стали оттаивать по отношению друг к другу и вновь стали общаться. Теперь формально Еления и Майстрим вообще стали братом и сестрой, хотя по сути... называть их так было нелепо, да и им самим не нравилось.

Мадлен стала обращать внимание, что со временем холодность и отчуждённость между молодыми людьми стала проходить, и они могли подолгу о чём-нибудь увлечённо беседовать. 

Еления много рассказывала Майстриму о родной Земле и её чудесах, о легендах и мифах, о своей учебе в университете полиции, а Май всегда очень внимательно её слушал, задавал вопросы, иногда делился своими проблемами.

На придворных балах император всё чаще приглашал Елению танцевать, и тогда они танцевали... так, что  окружающие придворные от восхищения теряли дар речи. 

Однако вся Ровения знала, что император Майстрим Данери относится к иномирянке Елении Огдэн, невесте Рональда Аверина, как... к сестре?..

Никаких нежных чувств между ними не было. Никто и никогда в течение трёх лет не заметил ни одного двусмысленного взгляда или слишком вольного прикосновения со стороны императора. Вот только... слишком часто их видели вместе, слишком пристальным и долгим иногда был взгляд императора в сторону Елении Огдэн.

Вот и гадала теперь Мадлен, зачем пожаловал высокопоставленный племянник мужа: показать, что переживает за... подругу? 

Решил воочию убедиться, что Еля очень сильно заболела? Но ведь есть фоннор, можно было связаться с ней.

Фурия серьезно переживала, как бы это дружеское посещение не вылилось потом в грязные сплетни. Все же люди любят придумать то, чего нет, тем более в отношении безупречного во всех отношениях Майстрима Данери, и в отношении ведьмы-выскочки-иномирянки, как за спиной многие из придворных  злопыхателей называли Елению.

— Почему состояние Ели не улучшается? — неожиданно прервал размышления Мадлен глухой бесцветный голос Майстрима. 

— Никакие лекарства не помогают, а целительная магия лишь на очень короткое время сбивает температуру, — тяжело вздохнула Мадлен. 

— Завтра наконец возвращается с Севера Анатоль, я сразу пришлю его к вам, — нахмурился император. — Возможно, он поймёт в чём дело.