Проклятье старинного кольца (СИ) - Тишанская Марина Антоновна

— А, это ты. Ну что, выучил? Или отсканировал и наделал шпаргалок? Имей в виду, этот номер не пройдет. Я буду спрашивать тебя лично по всему курсу. Посидим часика три…

— Конечно — конечно, — ответил Генка, который, действительно, прочитал только первые лекции. — Большое спасибо. Я учу. Там кое-что непонятно. Можно, я вам покажу?

— Давай сюда, — не слишком любезно буркнул Кирилл. Копейников протянул ему лекции с вложенной в них расческой.

— Там один график я не понял, и еще формула не выводится. У вас написано «очевидно, что…». А мне ничего не очевидно.

— Я сейчас занят. Приходи в другой раз.

— Так послезавтра коллоквиум у нашего курса. Давайте, я лучше посижу, подожду, пока вы освободитесь.

Это было совершенно некстати, но, с другой стороны, пусть подстрахует. В конце концов, мало ли что.

— Ладно, заходи. Только сиди тихо. Звук услышу — выгоню.

Несмотря на веские доводы в пользу исследований Воробьев чувствовал себя школьником, без спроса залезшим в химический кабинет в поисках чего-нибудь эдакого… Ветер из открытой форточки шевелил шторы, не давал воздуху застаиваться, но лоб Кирилла все равно покрылся испариной.

— Что это вы делаете? Можно мне посмотреть? — не выдержал любопытный Генка.

Кирилл хотел рявкнуть на него, однако передумал. Концентратор перестал вращаться, не издавал никаких звуков и не вибрировал, но все же по каким — то неуловимым признакам чувствовалось, что он работает.

Для начала Кирилл внимательно рассмотрел концентратор через лупу, но ничего нового не увидел. Определить материал не удалось. Отскоблить кусочек ножом он не решился, поковырял ногтем. Казалось, коробочка поддается при надавливании. На крышке даже осталась еле заметная впадинка — след ногтя. Кирилл потер вмятинку пальцем, желая устранить след. В комнате запахло озоном. Заинтересовавшись, он потер сильнее, и вдруг обнаружил, что на гладкой поверхности появились круглые пятнышки чуть-чуть другого оттенка. Расположенные в шахматном порядке, они напоминали кнопки, но были так малы, что нажать на них можно было лишь остро заточенным карандашом. Вооружившись шилом, он дотронулся до крайней левой точки. Небольшой радужный шар вылез из ближайшей к кнопке прорези и медленно поплыл по комнате. Он плыл не спеша, потихоньку вращаясь и как-то странно искажая окружающую действительность. Сначала Кириллу показалось, что все дело в эффекте преломления, но потом эту версию пришлось отбросить. Что бы это могло быть? Шаровая молния? Проплывая мимо шкафа со стоящим на нем маминым любимым папоротником, шар отразил в своей полупрозрачной глубине могучий ствол какого-то мощного растения. Последовательно проплывая мимо часов, керамической тарелки на стене, большого календаря, он самым непостижимым образом менял их изображения, придавая им причудливые, гротескные формы.

Ровное течение Т-ЭМ поля нарушалось в одной, микроскопической в масштабах Вселенной, точке. Плавные изгибы силовых линий превратились в ней в грубые изломы. Напряженность поля росла. Узкое пространство словно железной рукой хватало и втягивало в себя материю.

Перед глазами Кирилла возникла уже виденная им комната. Тяжелые бордовые портьеры слегка шевелились, хоть окно и было закрыто.

«Ну и сквозняки у них там», — невольно подумал Кирилл.

Радужный шар плыл перед глазами, открывая все новые детали интерьера.

Комната казалась пустой, лишь в очаге горел огонь и освещал яркими всполохами старинную мебель. Внезапно в комнате появился человек, та самая женщина, что снилась ему после лекции. В руке у нее был подсвечник. Шар причудливо исказил ее лицо, проплыл мимо, и изображение прояснилось. Женщина поставила свечу на стол и взяла маленький серебристый колокольчик.

Оказалось, что видение сопровождается звуками, так как мелодичный звон донесся до Кирилла совершенно отчетливо.

На зов колокольчика в комнату вошла молодая девушка, почти ребенок. Генка смотрел на происходящее, раскрыв рот.

Девушка присела в вежливом поклоне и спросила:

— Вы звали меня, леди Мортимер?

Генка вскрикнул, увидев вошедшую. Он подался вперед и ткнулся бы головой в радужный шар, если бы Кирилл не схватил его за шиворот. Он нетерпеливо вертелся, пытаясь разглядеть девушку, но заряд концентратора иссяк. Шар медленно растворился в воздухе, и видение исчезло.

— Как вы думаете, Кирилл Сергеевич, что это было? Может, это у меня глюки — перезанимался вашей темпорологией, и крыша поехала?

— Боюсь, Копейников, что нет.

— Что значит «боитесь»? Думаете, приятно чувствовать себя сумасшедшим?!

— Да нет, Гена, я так не думаю. Дело в том, что я тоже видел что-то, похожее на отрывок стереофильма. Франглия, примерно восемнадцатый век. Возможно, этот прибор способен при определенных условиях вызывать массовые галлюцинации.

— Какие галлюцинации? Девушка в фартуке — Лилька Михайлова, из тридцать шестой квартиры!

— Что за Лилька?

— Ну, горничная в этом глюке как две капли воды похожа на мою соседку. Ее зовут Лиля. Она живет со мной в одном подъезде, в тридцать шестой квартире, ясно?

— Ты уверен? Опиши мне ее.

— Зачем это?

— Возможно, мы восприняли это явление каждый по-своему.

— Понятно. Ну, она такая симпатичная, стройная, лапочка, одним словом.

— Копейников, что с тобой? Где точность формулировок? Какого цвета у нее глаза, волосы, какой рост, худощавая или нет? Словом, опиши ее, как ты бы в милиции кого-нибудь описывал.

— Она, между прочим, во-первых, не теорема с точной формулировкой, а во-вторых, не вор — рецидивист, и в милиции я ее пока не описывал.

— Гена, не злись, ты же понимаешь, как это важно.

— Ладно. Она светленькая, глаза серые, волосы вьются, рост сантиметров сто шестьдесят, наверное. Мне по плечо где-то. Носит S-ки. Я у нее на куртке размер видел, когда она ко мне приходила математикой заниматься.

— Да, это та же девушка, которую видел я. И давно она с тобой математикой занималась?

— А вы не острите, я действительно ей помогаю иногда уроки делать. Дней пять назад это было. Обычно она ко мне через день со своими задачками бегает. Знаете, я, пожалуй, ей быстренько позвоню.

— Быстренько не получится. У нас же телефоны во всем доме отключили — газопровод чинили, а там, оказывается, опять телефонные провода на пути оказались…

— Почему «опять»?

— Помнишь, месяц назад то же самое было.

— Вы, Кирилл Сергеевич, веселитесь, а я, между прочим, беспокоюсь.

— Извини, Гена.

— Ла-адно. А с телефоном не проблема. Я по мобиле позвоню.

Копейников, не прерывая разговора, торопливо вынул из кармана мобильный телефон и быстро набрал номер.

— Понимаете, — продолжал он, — мать условие поставила: или я не ухожу из дома без телефона, или она ложится с инфарктом в больницу, как только я не приду домой ночевать.

— Знакомая ситуация. Что твоя знакомая, не отвечает?

— Нет, гудков десять уже было. Дома нет. А что, если это она «туда» попала?

— Куда «туда», Гена? Это ненаучно.

— Почему? Просто мы не знаем, что «это» было, и как Лилька туда попала.

— Хорошо, пусть не знаем. Но как, по-твоему, мы можем узнать? Сначала надо убедиться, что с твоей соседкой все в порядке.

— Тогда я зайду к ней домой. А если ее нет? Если она пропала?

— Вот тогда и будем решать. Узнать бы, что это было за видение…

— Да, задачка. Кому скажешь, не поверит, еще психушку вызовет. Хотя… Есть одна гениальная мысль. Надо к Насте пойти.

— У тебя, Копейников, все мысли гениальные. Просто не знаю, куда от них деваться! Причем тут Настя?

— Чего вы краснеете? Пообщаемся с красивой девушкой. Она заочно в Москве на историческом учится, у нее специальность — «средние века». А может, эти Мортимеры на самом деле жили во Франглии лет двести — триста назад? Вы же не сомневаетесь, что глюк был именно из прошлого. И фамилии у них франглийские. Ну как, Кирилл Сергеевич?

— Я, право, не знаю, Гена, — перешел на изысканный слог Воробьев. — Стоит ли?