Воскрешение - Юрин Денис Юрьевич

Бывший боевой офицер привык как к конным, так и к пешим переходам, да и за последние семь дней он изрядно поупражнялся в ходьбе. Уже через четверть часа с момента расставания с трактиром Дарк оказался в середине заметно сбавившей шаг колонны, а спустя полчаса не только стал лидером необъявленной гонки, но и оставил всех соперников далеко позади. Поскольку дорога была довольно простой, хоть и подмытой дождями, но куда более проходимой, чем колючие кустарники, через которые он буквально вчера еще продирался, и чем доходившая до самого пояса густая трава, в которой, кстати, водилось множество угрожающе шипевших и, возможно, ядовитых гадов, моррон решил еще раз мысленно пройтись по пяти имевшимся у него планам, так сказать, подвести итоговую черту под своими ночными размышлениями за кувшином вина.

Самым надежным и безопасным способом оповестить собратьев по клану о своем воскрешении было, конечно же, связаться с ними через коммуникационную сферу. Дарк помнил, как ловко и просто пользовался небольшим прозрачным шариком его боевой товарищ Анри Фламер. Однако творящую истинные чудеса сферу, которая была прочна, неприхотлива в использовании и умещалась даже в походной котомке, было практически невозможно достать. Даже в лучших столичных лавках, где водится множество диковинных безделушек со всех сторон света, коммуникационную сферу не купить. Как рассказывал Мартин Гентар, встарь сферами открыто пользовались все имперские маги. Потом магия оказалась под запретом властей; те, кто не согласился отказаться от чар, вынужден был покинуть пределы родины, а многие вещи из их магического инвентаря, в том числе и сфера, стали считаться мерзкими колдовскими атрибутами. Еще до его смерти за хранение подобных предметов людей беспощадно отправляли на костры. Что Единая, что Индорианская Церкви с одинаковым рвением заботились об этом. С той темной поры, бесспорно, прошло много лет, но Дарку почему-то казалось, что и ныне немногое изменилось.

Нет, сферы, к счастью, еще можно было найти! Как бывший офицер, Аламез рассуждал по-военному: без лозунгов, рассчитанных на толпу, без мешающих делу сопливых эмоций и с позиции прагматичного, прикладного использования: «Скорее всего, священники отбирали колдовские предметы, но вряд ли уничтожали их. Ни один полководец не отдаст приказ уничтожить трофейное оружие, если у его солдат подобного оружия пока нет. Отобранные у врага редкие образцы изучают, исследуют, а в крайних случаях выдают отдельным бойцам для выполнения особо важных и опасных заданий!» Моррон был готов побиться об заклад, на что угодно и с кем угодно, даже с самим Сатаной, что где-нибудь в подвальной кладовой одного из альмирских храмов стоит и дожидается его заветный шар. Дарку оставалось лишь разузнать, где же находится эта маленькая подвальная комнатка, и как-нибудь темной ночью ее посетить.

Итак, самый явный и верный на первый взгляд способ на самом деле был связан с довольно большими трудностями. Чтобы осуществить задуманное, Аламезу пришлось бы не только сблизиться с церковной средой, но и умудриться войти в доверие к обладающему необходимой информацией священнику. Дарк отнюдь не сомневался, что сможет осуществить задуманное, но до его визита в тайную кладовую индориан могли пройти недели, если не долгие месяцы.

Второй план и планом-то трудно назвать, скорее уж это был всего лишь ряд простеньких действий, рассчитанный на случайный успех. Его Величество Случай играет в жизни далеко не последнюю роль, и поэтому шанс на простое везение не стоило сбрасывать со счетов. Альмира – городок не из последних, как-никак столица целого королевства! На ее улочках частенько происходят интересные события, притом чем улочки уже, темнее и грязнее, тем чаще… Дарк не исключал возможности, что именно сейчас в Альмире назревает интрига, интерес к которой у Легиона довольно высок, а следовательно, он мог совершенно случайно натолкнуться в городе на другого моррона. Воскресший не знал, а может, и знал, но все равно не помнил, способен ли один моррон ощущать близкое присутствие другого? Если «да», то волнения напрасны, собрат по клану нашел бы его еще до наступления этой ночи. Если же «нет», то Дарк планировал почаще бывать в злачных местах и воровских притонах, а также не гнушаться ночными прогулками по тихим улочкам близ реки, ведь именно там вершатся убийства неугодных вельмож и тех простачков, кто имел глупость стать неугодным свидетелем чужих заговоров и интриг. Шанс повстречать другого моррона именно там, и именно при опасных для жизни обстоятельствах, был куда выше, нежели на приеме в королевском дворце или на балу в доме аристократа.

Третье направление, в котором собирался предпринимать шаги Аламез, как и предыдущее, не подразумевало уж очень активных действий с его стороны. Он хотел всего лишь собрать информацию о положении дел в стране и за ее пределами, определить места, где вот-вот могли вспыхнуть восстания или начаться война. Легионеры, без сомнения, не оставили бы крупный конфликт без внимания, и если бы даже не посчитали необходимым в нем открыто участвовать, то хотя бы послали в охваченную мятежом провинцию или в район сражений войск враждующих королевств парочку-другую наблюдателей.

К сожалению, большинство людей аполитичны, а простолюдины практически все! Крестьян не интересует, что творится за околицей их деревни, если речь не идет о новых податях или о сборе урожая, а любознательность горожан вообще ограничена крепостной стеной. Чтобы разузнать, что и где происходит в мире, Дарк вынужден был бы пробиться ко двору или хотя бы обзавестись достойным доверия собеседником из числа приближенных к сильным мира сего. Осуществить задуманное было довольно сложно, и трудности крылись даже не в жалких лохмотьях на его плечах и не в кошельке с единственной монетой. Деньги и достойная человека благородного происхождения одежда – дело наживное, притом при грамотном подходе к делу и отсутствии сдерживающих моральных предрассудков нажить их можно всего за пару часов. Беда состояла в ином, а именно в том, что между ним и самым что ни на есть низшим придворным простиралась пропасть, именуемая «происхождение». Ко двору не принимали кого попало, честь служить самому королю выпадала лишь очень именитым дворянам, даже если их служба и заключалась лишь в заботе о спокойствии на птичьем дворе или о свежести монарших панталон. Дарк же был сейчас буквально никем – человеком без рода и племени, не имеющим даже права носить меч. И если бы ему каким-то чудесным образом удалось доказать свое имя и право ношения оружия, то это ничего бы, по сути, не изменило. Он был рожден дворянином, но бедным, чужеродным (а имперцев, как помнил Дарк, в Филании особенно не жаловали) и всего лишь во втором поколении. Дворянский титул получил его отец за боевые заслуги, а дед и вся череда прадедов являлись обычными крестьянами. С такой родословной никак нельзя рассчитывать на теплый прием хотя бы в кулуарах дворцовых низов.

Вот и выходило, что ни один из трех придуманных до посещения «Трехногого петуха» планов не мог гарантировать быстрый успех, в то время как начинающему страдать от одиночества моррону не хотелось надолго затягивать поиски своих, хоть и не родных ему существ, но близких по духу, по крови и единой, нелегкой судьбе. Осознав незавидность своего положения, а в какой-то мере и его безысходность, Аламез впал в уныние, но тут капризная Судьба преподнесла ему по-настоящему королевский подарок.

Настроение Дарка намного улучшилось, как только порог «Петуха» переступил застенчивый мужичок с неестественной белизной лица и хищным блеском в прищуренных глазках. Моррон сразу признал в Фегустине вампира, но это было лишь чутье, а никакая не способность улавливать специфический для вампиров аромат или не знание иных признаков, что перед ним один из тех снобов, что гордо нарекают себя «детьми ночи».

Отнюдь не тощий кошель странствующего кровососа, и уж тем более не сострадание к незнакомой женщине, ставшей безвольной марионеткой гипнотических чар, побудили моррона отправиться на опасную охоту на вампира. Еще задолго до того, как Фегустин избрал жертвой горожанку, в голове Дарка созрели два новых плана, и в обоих охочий до человеческой крови путник стал ключевой фигурой.