Ольга Болдырева - Без души

Просто? Невыносимо сложно. Смогу ли я? На какой‑то момент возникла ассоциация необходимости отказа от этой сделки. Но я смогу исправить ошибки.

Возможно, это неправильное решение…

— Да, согласен.

Я пожал руку девочки, и в этот момент сознание погасло.

— У вас мальчик!

Молодой акушер поднял на руки пронзительно пищащий сморщенный комочек, и на миг ему почудилось, что в детских неосмысленных глазах мелькнул расчетливый кровожадный монстр.

Наваждение исчезло. Ребенок сильнее заплакал. Усталая мать прижала к груди малыша, думая, что он самый лучший и прекрасный сын на свете.

Монстр лениво зевнул. Ему нужно просто подождать.

И движутся люди, под кисточкой тая,

Такие, как есть, а не так, как мечтают.

И черная тушь растекается смело

В сражении вечном меж черным и белым.

Андрей Белянин

Когда‑то:

…Зал сверкал сотнями волшебных огней. Высокие куполообразные своды раздвигали пространство, а тонкий аромат цветочных композиций кружил головы, унося мысли в хоровод веселья и беззаботности. Быстрые слуги в белых масках разносили по залу бокалы с искрящимися винами, закусками и десертами в ажурных, сдобных корзиночках.

Все королевство праздновало, до устали оттаптывая ноги в простых гопаках или изящных па дворцовых вальсов. Одетые в дорогие платья с соблазнительными декольте дамы и их кавалеры, щеголяющие вышитыми золотом и серебром камзолами, весело во весь голос смеялись, забыв про манеры и позволяя использовать в своей речи простонародные слова. Краснощекие крестьянские девицы в нарядных сарафанах, устроившись на плечах своих женихов, бесстрашно подглядывали за балом в настежь открытые окна и прихлопывали в такт музыке. А кто‑то и вовсе подхватывал подолы и, перемахивая через изящные подоконники, присоединялся к высокородному веселью. Их никто не гнал — чуть покружившись, девицы сами уносились к подружкам, прихватив бокал какого‑нибудь дорогого вина.

Праздник, праздник, праздник.

Разве могло сегодня хоть где‑то случиться горе или несчастье? Радость и только радость! Она разливалась патокой по чистым городским улочкам и заливала вечерними сумерками дворцовый парк, где уже давно раздавались песни ночных птиц. Вверху вспыхивали цветы ярких салютов. Маги добросовестно выполняли свою работу, превращая бархатистый небосвод в чудесное видение. Казалось, что в ярких вспышках отражались далекие и прекрасные миры, где сейчас жители также неистово праздновали победу. То мелькал волшебный замок с тонкими золотистыми шпилями, то сказочная фея в развевающихся одеждах мчалась на крылатой колеснице, в которую впряжены единороги. То мерцал темными огнями добродушно прищурившийся дракон…

И люди смеялись, веря в то, что теперь все будет хорошо.

Сейчас:

Яркая вспышка.

Память вернулась. Несколько мгновений мысли стаей испуганных птиц метались внутри пустого сознания. Затем я начал приходить в себя. Разум пытался мыслить и анализировать. Последнее, что помню — творец протягивает мне руку, предлагая стать ее игрушкой. Про лекции и надзирателя, переродиться, но…

Открыв глаза, я снова зажмурился от непривычно — яркого света. За столько лет в крошечном каменном гробу с небольшим зарешеченным окошком я успел отвыкнуть от солнца. Оно казалось ненужным, чужеродным. Почти болезненным.

Через несколько минут я повторил попытку. Осторожно приоткрыл глаза, привыкая к ярким лучам. Я лежал на спине на чем‑то мягком и смотрел в потолок, обклеенный белыми обоями с небольшим узором из плавных линий.

Обои. Вон тот кусочек наклеен неровно, а там дальше небольшое черное пятно. Я знал, что если повернуться к двери можно увидеть: в дальнем углу один клочок вовсе отсутствует. И шторы мама всегда открывала перед тем, как уйти на работу, поэтому в комнате светло. Сколько себя помню, я всегда просыпался именно так, начиная с того, как весной начинал таять снег и до ранней осени, когда листья на деревьях только — только желтели. Зимой все равно было слишком темно, и шторы оставались задернутыми.

Я вернулся.

Домой.

Но почему‑то легче не становилось.

Какое‑то время просто лежал, то ни о чем не думая и проваливаясь в Бездну, то начиная вспоминать. Память услужливо подкидывала кадр за кадром моей прошлой жизни. Казалось, давно забытые и никому не нужные фрагменты, ненужные даже мне. Пустые.

Значит, души нет. Сознание, откликаясь на приказ, начало сканировать тело. Да все верно. Память, навыки, знания. Пустота рядом с сердцем — обжигающе холодная Бездна.

На миг мне показалось, что сейчас я почувствую сожаление, но нет, не смог. Сознание услужливо подкинуло мне ассоциацию, но больше ничего не пришло. Потом я медленно проверил то, что досталось мне от Эрика. Знания выплывали из памяти неохотно, словно говоря, что еще рано тревожить их. В себя бы окончательно придти. Я не стал настаивать.

Просто не мог заставить себя захотеть.

В коридоре раздались тихие шаги. Кто‑то, стараясь меня не разбудить, прошел на кухню. Дальше комната Леши — моего старшего брата. Память, словно преданный пес, подбросила несколько воспоминаний, как мы маленькими таскали конфеты, разыскивали по шкафам припрятанные подарки на Новый год. Когда выросли: он делал за меня домашние задания, я его прикрывал, если Леша приводил в дом компании или своих девушек, а также, обладая умением подделывать подчерка, писал записки для учителей, чтобы они отпускали его с занятий.

Брат… И снова ничего. Только Бездна.

Не захотелось броситься на кухню, чтобы обнять его, рассказать, что со мной произошло, и доказать свои слова. Даже сердце чаще не забилось. Вспомнил, когда Леша разбил любимую чашку отца, я взял на себя вину. А потом он выгораживал меня, после того, как я случайно выбил в классе окно. Какими же хулиганами мы были. Нет, по — прежнему пусто.

Я медленно сел на кровати, осмотрел свои руки, изучая узкие кисти и маленькие ладони с тонкими пальцами: они оказались обезображенными порезами и шрамами. Потом изучил свое тело. Оно было таким легким и маленьким, что на секунду, пока я ощущал свою наготу, стягивая одеяло, сознание провело ассоциацию с дискомфортом.

Бездна.

Наверное, осматривая себя, я ожидал увидеть высохший скелет. Хотя и обычная внешность всегда вызывала у меня горький смех, заставляя коллекционировать комплексы до встречи с Ирэн, когда я понял, что это не главное.