Кира Измайлова - Наследство

— Я полностью в вашей власти, — произнесла она неожиданно, и Генри с изумлением понял: если и была паника, страх, истерика, то эта коротышка в нелепом платье, с высоченной пудреной прической загнала все это внутрь себя. И что будет, когда оно прорвется…

— Вот и умница, — брякнул он.

Принцессы не плачут при посторонних. Принцессы не должны показывать слабость никому. Разве только будущему мужу — тому незачем знать, какова на самом деле его нареченная. Так ее воспитали, так учила ее мать, женщина волевая и строгая. Ей повезло, муж ее оказался сильным человеком и мудрым правителем, но будь иначе, она сумела бы принять бремя власти на свои плечи так, что он ничего бы и не заметил.

Сумела бы так поступить она сама, принцесса не знала. Кажется, не знала… Ей вообще тяжело было мыслить, сознание то и дело заволакивала странная пелена, и всё происходящее начинало казаться сном, и приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы вернуться к реальности. Полноте, да было ли это реальностью?..

Скорее всего, решила она, в очередной раз усилием воли отогнав радужный туман. Ей никогда не снились подобные сны, такие… яркие и грубые. Но даже если ей всё это лишь снится, вести она себя должна так, как подобает. И, как ни неприятно ей было смотреть на чужака, бесцеремонно сорвавшего корону с останков ее отца, она сумела перебороть себя. Чужак чувствует себя хозяином — что ж, пусть. Пока что он — единственный живой человек в замке. И пусть он простолюдин, грубиян и вор — достаточно посмотреть, как ловко он складывает в сумку лучшие драгоценности почивших придворных дам, чтобы убедиться в этом! — сейчас это не имеет значения. В конце концов, один ее предок когда-то укрывался от преследования в лачуге контрабандиста, чем хуже этот человек?

— Эй, ты что делаешь? — окликнул ее бродяга.

— Я хочу взять на память прядь волос матери, — сказала она спокойно. Требовать от него именовать ее полным титулом — глупо и нелепо. Суть не меняется от того, каким именем тебя называют. — Могу я сделать это?

— Прядь волос, говоришь? — мужчина подошел ближе, задумался. — А ведь это мне в голову не пришло… Ты бери, бери. Я тоже потом кое-что возьму…

— Что вы де… — она проглотила вопрос, потрясенная немыслимым кощунством.

— Извини, детка, — покаянно сказал бродяга. — Так надо. Потом объясню.

Жаль, он не прихватил вторую сумку. Впрочем, можно снять рубашку, завязать рукава — получится сносный мешок. Тащить будет тяжело, но своя-то ноша не тянет! Спросить бы еще принцессу, где тут у них сокровищница, но тогда и надорваться можно. Генри меру знал. Уже того, что он насобирал по полу в этом зале, хватило бы ему на три скромные жизни. Или две нескромные. Куда больше? Основать свою корпорацию, что ли? Нет, за сокровища пусть другие глотки рвут, ему и так хватит… К тому же, сокровищница наверняка защищена заклинаниями, а соваться под них без должной подготовки и защиты — это вовсе дураком быть надо!

Дураком Генри себя не считал, поэтому продолжал методично обшаривать зал, выбирая лучшее. Принцесса сперва молча стояла посреди зала, потом подошла к мертвым родителям Попросила разрешения взять прядь волос, и вот тут-то Генри осенило…

Хоуэллы тоже молодцы! Ну, привез бы он эту девчонку, заявил, что она принцесса… А доказательства где? Может, он ее в ближайшем кабаке подобрал, научил, что говорить, вот и всё… Генри бы на слово никому не поверил, почему ж другие должны верить?

А доказательство…

«Уж простите, ваше величество, — мысленно покаялся он, осторожно отделяя пясть руки королевского скелета. — Так надо. И по ночам мне являться не нужно, сердечно вас прошу! Ради вашей же дочурки стараюсь!»

Он проделал то же самое с королевой, увязал косточки в отдельную тряпицу и спрятал во внутренний карман куртки. Не сказать, чтобы это было приятное соседство, но что уж теперь…

Так любой маг определит, является ли девушка дочерью этих двоих людей. Вот как доказать, что они и были королем и королевой, Генри не знал. Может, поможет корона и прочее — навершие посоха, драгоценности королевы, перстень с большим темно-синим камнем с вырезанной на нем птицей, что он нашел у подножия трона… Об этом пусть голова у Хоуэллов болит, а он сделал все, что было в его силах.

— А теперь пошли, — сказал он принцессе, взвалив на плечо изрядно отяжелевшую и раздувшуюся сумку. — Здесь ночевать нельзя, а уже вечереет. У меня лагерь тут неподалеку…

Девушка молча кивнула и засеменила за ним, подобрав пышные юбки. Покорность ее Генри нравилась, но… Не попытается ли она сбежать при первой возможности? Или зарезать его во сне? Ну, этого Генри не особенно опасался, но что до остального… Впрочем, девица вроде неглупая, нужно будет попытаться объяснить ей, что происходит. Хотя бы частично. Она…

«Кстати, а как ее зовут?» — подумал Генри Монтроз, но решил отложить выяснение этого вопроса.

Против его ожиданий, принцесса не хныкала, не жаловалась и не требовала немедленно подать ей четверых носильщиков с паланкином, потому что у нее устали ножки! Нет, шла молча, только раз удивленно спросила:

— Мы ведь спускаемся в кухонные помещения, разве нет?

— Конечно, — ответил Генри и поправил на плече тяжеленную сумку. — А ты думала, подземные ходы прямо в тронных залах устраивают, что ли?

Принцесса ничего не сказала, послушно проследовала за ним, пробралась в темный лаз, собрав со стен всю грязь и пыль своим бесконечным шлейфом, пошла позади. Генри зажег фонарь, чтобы не оступиться в темноте. Когда-то этот ход, как и весь замок, освещался волшебными огнями, вспыхивавшими по команде вошедшего под низкие своды, но теперь то ли волшебство просто иссякло, то ли что-то разладилось, но света не было. Приходилось довольствоваться малым.

Если бы не дотошный Хоуэлл, Генри пришлось бы сложно. Окружавший замок черный лес (таких растений Монтроз никогда прежде не видел и предпочел бы больше никогда не видеть) не давал пройти. Не давал, и всё тут! Сколько Генри ни бился, сколько ни пытался приспособить богатый свой арсенал фокусов и трюков для решения этой проблемы, черные колючки ничто не брало. Они не сгорали в огне (Генри зря истратил несколько флакончиков недешевого «синего пламени» и не на шутку разозлился), их не брало железо, а просто пробраться между стволами тоже оказалось невозможно: ветви смыкались, как живые, угрожая внушительными шипами, — и Генри отступился. Наверно, сильный маг или хотя бы умелый тоув справился бы с этой растительной напастью, но Генри был всего лишь рейнджером.

Соваться в потайной ход ему не хотелось, не любил он подземелий, но выбора не оставалось. По счастью, большая часть замков тех времен строилась по одному образцу, а потому Хоуэлл резонно предположил, что потайные ходы должны оказаться здесь, здесь и тут — он тогда указал на схематичный план замка, — а уж куда они выводят, ищи сам, Монтроз! Исследуй прилегающую местность, пораскинь мозгами — голова у тебя не только для того, чтобы шляпу носить! — и сообрази. Он сообразил в конечном итоге… исползав на брюхе все окрестности. Если бы все осталось таким же, как четыреста с половиной лет назад, было бы проще, но теперь приходилось только догадываться, был ли на этом месте овраг, лес или заросли кустарника…