Антон Орлов - Искатели прошлого

— Но какие-нибудь воспоминания о прошлом у тебя после этого всплыли? — ее широко расставленные темные глаза смотрели пристально, словно поймали Залмана в капкан и не хотели выпускать. — Хоть какая-нибудь мелочь?

— Нет. Почему они должны были всплыть?

— Когда я была маленькая, ты был кошмаром для шпаны из окрестных кварталов. Ты в одиночку объявил этим мерзавцам войну — и ты ее выиграл! Они дрожали, услышав твое имя. Они с тобой ничего не могли сделать, а со стороны полиции тебе все сходило с рук, поскольку ты был ценным кадром для Трансматериковой. Ни один отморозок не смел тронуть меня, или Дэниса, или Вир, даже когда ты уходил с караванами, потому что мы были под твоей защитой. Помнишь?

Залман смутно припомнил, что она что-то такое уже ему рассказывала, причем не раз и не два.

— Ну ладно, — разочарованно вздохнула Сандра. — По крайней мере, это происшествие на Тянге говорит о том, что твою прежнюю личность не убили, а только лишь усыпили, и она еще может проснуться. Ты не хочешь съездить в Танхалу, побывать в своем старом доме? Осенью эти кварталы снесут.

— Я дал подписку о невыезде.

— Она уже аннулирована. Дело закрыто.

Сандра отстегнула и бросила на кресло затканный золотистым шитьем церемониальный шлейф, сняла тяжело звякнувшее оплечье из золотых пластинок, украшенных рубинами и розоватым жемчугом. Она утверждала, что ее полное парадное облачение весит не меньше, чем боевая экипировка лесного пехотинца.

— Ты обязательно должен съездить в Танхалу. Я тоже приеду, загляну к тебе в гости, я давно там не бывала.

Залману не хотелось никуда ехать и, пока он придумывал отговорку, Сандра отошла к шкафу, открыла скрипнувшую дверцу и начала рыться на полках, а бесшумно проскользнувшая в комнату фрейлина поставила на стол лаковый поднос с кофейным сервизом на две персоны и полной сладостей вазой.

Вернувшись к столу, Сандра налила кофе в расписные чашечки, вызолоченные изнутри. Залман наугад перевернул несколько страниц фотоальбома. Пожелтевшая от времени обезображенная открытка.

— Я все-таки думаю, что Эфра Прекрасная — это художественный вымысел, — заметил он рассеянным тоном.

— Ты спал с этим вымыслом, — фыркнула Сандра. — И обманутый муж тебя так отделал, что мало не показалось. А я получила образование на деньги Эфры. Нет, она была на самом деле — только совсем не такая, как ее изображают в слащавых сказочках. До чего меня эти сказочки бесят… Красивая — это да, только патлы не до пят, а всего лишь до середины бедер. Стопроцентная гадина! Когда мы в первый раз увидели ее вблизи, мы испугались, все трое — и Дэнис, и ты, и даже я. Она была похожа на ледяную змею, а если заглянуть ей в глаза, на душе становилось холодно и мерзко. Брр, до сих пор противно вспоминать!

Словно желая согреться, Сандра взяла чашку и отхлебнула кофе.

— Но ведь она, как ты говоришь, заплатила за твое образование?

— Ага, опять успел забыть… Ее заслуги тут нет, просто мне досталась из вторых рук целая куча ее драгоценностей. Мерсмон ее обожал и ревновал, как последний псих, но это не мешало ей вовсю гулять. То, что он после свадьбы у нее на глазах скормил своим кесу ее прежних парней с Мархена — чистая правда, об этом вся Танхала говорила, и я сама слышала, как страшно они кричали. Весенний дворец в Танхале давно снесли, а он был громадный, на целый квартал, и я туда часто бегала, хотя это было запрещено.

— Детей, которые забирались во дворец Мерсмона, отдавали на съедение кесу, — припомнил Залман подробность из сказки.

— А это уже враки, — усмехнулась Сандра. — Все-таки Мерсмон худо-бедно заботился о рейтинге и настолько не зарывался. Он отдавал кесу своих врагов, а если во дворце ловили детей — могли уши надрать или выпороть, и родителей штрафовали. Детей пугали тем, что во дворце их съедят кесу, но чтоб на самом деле кого-нибудь съели — о таком я не слышала. Я постоянно там ошивалась, и меня ни разу не поймали. Кстати, то, что Мерсмон приказал все во дворце перекрасить в черный цвет — тоже идиотская байка. Интерьеры там были по-весеннему нежные и красочные, как полагается, и на этом фоне творилась всякая жуть. Я чувствовала, что для вас с Дэнисом дворец — смертельно опасное место, а для меня там нисколько не опасно, только объяснить это вам, таким большим, никак не могла. Все Властители обладают хорошо развитой интуицией, без этого невозможно победить в предвыборных состязаниях, и у меня это качество проявилось еще в детстве. Жалко, что ты этого не понимал.

— Мне самому жалко, — виновато глядя на нее, согласился Залман.

Солнце до половины скрылось за домами, и в комнате, напоминающей тонированную коричневатую фотографию, сгущались теплые сумерки.

— Перестань, — нахмурилась Сандра. — Я тебя не упрекаю, я просто рассказываю про наше общее прошлое. Несчастных Эфриных ухажеров съели кесу, а она, говорят, смотрела на это и даже бровью не повела. По окончании представления Мерсмон галантно подал ей руку, она поднялась с кресла, и сладкая парочка удалилась, как ни в чем не бывало. Бессердечная, холодная, скользкая тварь… Ладно, с Темным Властителем все понятно — если подобное тянется к подобному, он, видимо, нашел в ней свой идеал, на милую и добрую девушку он бы даже не посмотрел. Но что нашел в ней ты, Залман? Ты ведь тоже ее любил! Уже потом, когда у вас с Вир окончательно разладилось. Одну стерву поменял на другую, еще похлеще… И это в то время, когда я сгорала от любви к тебе!

— Прости, — пробормотал Залман.

— Да ладно, не извиняйся. В конец концов, мне тогда было десять лет, и от меня все стрелялись. Но ты все равно мог бы выбирать себе девушек получше. Дэнис — другое дело, он Эфру не любил. По-моему, он просто не рискнул ее отшить, когда она стала вешаться ему на шею. Вначале она обратила внимание на него, он ведь был потрясающе красивый. Ты хоть немного его помнишь?

— Нет, но здесь есть фотографии… — Залман снова потянулся к альбому.

— На них ни черта не разберешь. У него были зашибенно красивые глаза — миндалевидные, изумрудно-зеленые, с темными ободками по краю радужки, вот такие огромные, — Сандра показала — по ее жесту выходило, что глаза у Дэниса были величиной с апельсины. — И чудесные темно-каштановые волосы, у мужчин тогда была мода на длинные волосы. Иногда, если я очень уж приставала, он разрешал мне их расчесывать. В него я тоже была влюблена, я любила вас обоих. С Дэнисом я никогда не вредничала… или почти никогда. Мне было его жалко, хотя я сама не понимала, почему. Наверное, я чувствовала, что он скоро умрет. Но если б не эта сука Эфра, он, может, до сих пор был бы жив… Мы встретили ее в Марсенойском парке, вместе с кесу, которые были ее фрейлинами. То ли Мерсмон ее к женщинам тоже ревновал, то ли опасался, что те будут потакать шашням. Как сейчас вижу этих кесу: матерые серые твари с мускулистыми руками в перстнях и браслетах, красные глаза сверкают, а губы и когти накрашены, как у настоящих фрейлин. Они были вооружены кинжалами и кривыми мечами, роскошные придворные плащи болтались на них, словно тряпки, сорванные с трупов. Мерсмон, видно, понадеялся, что такая зловещая свита не позволит Эфре заводить интрижки направо и налево — черта с два! Эта сучка сразу к нам подкатила и сначала меня угостила конфеткой — чем не предлог для знакомства? — а потом начала приставать к Дэнису. Кесу ждали в сторонке и не мешали ей. Мы опомниться не успели, как она свидание Дэнису назначила — и удалилась со своим серым эскортом, а мы стояли в аллее, среди развалов талого снега, и нас всех троих пробирал озноб, но не от холода, а оттого, что мы увидели вблизи Эфру Прекрасную. Когда мы вернулись домой, ты сломал Дэнису руку.