Аркадий Шушпанов - Камень без меча

– Пошли! – вдруг сказал парень, хотя сам только что требовал стоять.

– Куда? – выдавил Кукушкин.

– К людям, – ответил встречный.

Хлопнул Кукушкина по плечу, развернулся и зашагал прочь. Кукушкин поплелся следом.

– А… – начал было он.

– Тихо! – парень резко остановился и приподнял руку. Законченный жест должен был бы завершиться прикладыванием пальца к губам, но спутник уловил намек и так.

Кукушкин заткнулся и постарался не отставать. Шаги у парня были, разумеется, шире, и его спутник шел торопливо, время от времени спотыкаясь.

Они свернули, потом еще раз свернули, и впереди Кукушкин увидел освещенную дорогу и машины, бегущие вправо-влево.

– Далеко живешь? – бросил провожатый.

– Нет, – поспешно ответил Кукушкин. – На…

И тут же замолчал. Надо ли говорить свой адрес неизвестно кому?

– А я далеко, – сказал парень. – Мобильник есть?

«Начинается», – обреченно подумал Кукушкин. Он решил, если парень его обчистит, то он все отдаст без боя.

– Такси вызови, – скомандовал провожатый. Они как раз остановились возле углового дома, и парень посмотрел на название улицы и номер. – Краснознаменная, сорок два. Скажи, ждем уже на углу с Вознесенской. Или пешком лучше пройдемся?

Кукушкин уже достал, было, телефон, но взглянул на парня и кивнул. Честно говоря, не потому, что хотел куда-то там идти, а потому что боялся: если этот тип заставил его звонить, то скорее всего велит и проезд оплачивать. А денег на такси у Кукушкина не имелось.

– Так и быть, – сказал парень, как будто это Кукушкин его упрашивал. – Тогда родителям позвони, скажи, задержишься.

– У меня нет… – ответил Кукушкин.

Спутник посмотрел на него пристально:

– Что, сирота?

– У меня бабушка, – сказал Кукушкин.

– Потом разберемся, – вслух решил парень. – Как хоть тебя зовут?

– С-саша, – почему-то заикнувшись, выговорил Кукушкин.

– Ясно, – ответил парень. – А меня Ланселот. Сэр Ланселот. – Он выдержал паузу, будто ожидал какой-то вполне определенной реакции на эти слова. Например, что Кукушкин упадет на одно колено и склонит голову. Потом вдруг спохватился: – Вообще-то Гена… Рогов.

– А почему Ланселот?

– Я же рыцарь, – Ланселот сказал это таким же тоном, как если бы Кукушкин спросил, почему у него такое имя и фамилия, и пришлось бы ответить: «Я же русский!».

– Понятно, – хотя ничего, если честно, Кукушкину было непонятно.

– Кстати, теперь и ты тоже.

– Что «тоже»?

– Рыцарь. Ты ведь получил меч.

Кукушкин сжал левую руку в кулак и посмотрел на нее, как будто ожидал увидеть меч. Но в руке по-прежнему был только воздух. Новоявленный рыцарь поднял глаза на Ланселота.

– Я знаю, – ответил тот на невысказанный вопрос. – Мы чувствуем. Мы все связаны.

Кукушкин вспомнил фильм «Горец». Там эти бессмертные с мечами тоже друг друга чувствовали на расстоянии. Неужели это правда?

– Только не льсти себе, – сказал Ланселот. – Ты еще не полноценный рыцарь. Непосвященный. Ты еще не сэр.

– А что нужно… – Кукушкин замялся. – Чтобы… посвятили?

– Обучение пройти, – с кривой какой-то усмешкой ответил тот, кто назвал себя рыцарем. – И совершить подвиг. Так что пока будешь оруженосцем.

– Чьим? – спросил Кукушкин, уже зная четкий ответ.

На самом деле он хотел спросить о другом. Какое оружие придется носить, если меч сам появляется и сам пропадает? Но почему-то решил, что вопрос этот глупый. И задал еще более глупый.

– Моим, – сказал рыцарь. – Тут без вариантов. А называть я тебя по такому случаю буду Санчо. Ты не против?

Кукушкин помотал головой.

На душе у Ланселота все еще было мерзостно, только уже не так, как после визита к Мэтру. Несмотря на то что он, как ни крути, отстоял меч в бою. Несмотря на то что действовал единственно возможным образом с момента, как зажегся фонарь и на свет выступил Гаррет. Несмотря на то что теперь уже был не один.

Ланселот жалел Ивэйна. Оставалась призрачная надежда, что Ивэйн выживет. Призрачная, как грань изначального клинка, укол которой получил бывший рыцарь. Тогда Ланселот ударил его, не задумываясь. Их клинки не предназначались для людей. Ланселот сам неоднократно получал такие уколы, и в бытность свою учеником, и потом, когда рыцари иногда собирались все вместе и устраивали турнир, чтобы померяться силами и заодно поделиться секретными приемами. Такой удар чувствуешь сразу и душой, и телом – физически это похоже на холод от ожога, а морально – на внезапные угрызения совести.

Клинок мог пройти сквозь шею и не причинить вреда: Ланселот видел однажды, как Артур сделал это с Каем на турнире.

Но Ланселот не ожидал, что Ивэйн сразу упадет, как подкошенный. После этого рыцарь уже только парировал атаки Гаррета и Саграмора и искал способ обезоруживания.

Еще было мерзостно из-за Саграмора. Гаррет действовал по обычаю, как бы там ни случилось. Меч можно отвоевать в поединке. Но стрелять… Рыцари никогда не пользовались иным оружием, кроме клинкового. По крайней мере рыцари Ордена. Да и зачем оно им? Палить в оборотней серебряными пулями бесполезно, это только для кино годится. Но главный вопрос: Саграмор просто выхватил ствол в пылу драки или собирался заполучить меч любой ценой?

Вопрос, конечно, выходил риторический. Рыцарь, даже бывший, редко терял хладнокровие. И уж точно не в драке.

А главное, кто их всех послал? Мэтр? Но зачем это ему, он ведь только что выставил Ланселота за порог, как нашкодившего мальчишку?

И почему сразу не бросились отбирать меч? Их же трое, а Ланселот один, и они знали, что он последний. Да еще и предлагали одолжить меч на время, если хочет: вот тебе замена, иди и совершай подвиги дальше.

Наверное, кое-что мог бы знать Тристан. Единственный, кого Ланселот был в состоянии разыскать. Остальные соратники после визита к Мэтру пропадали куда вернее, чем исчезли бы по программе защиты свидетелей.

А ведь раньше, оказавшись поблизости, они чувствовали друг друга. Меч связывал их воедино.

Как же они вычислили Ланселота, если у них нет своих граней меча? И зачем, зачем его оружие, если почти собранный изначальный клинок был, есть и будет у Мэтра, пока не найдет себе новых рыцарей?

Одна версия все же выкристаллизовалась. Гаррет всегда был самым правильным из них всех. Самым последовательным. Правильнее Артура. Неизвестно, что заставило его продать свою грань, но, возможно, он не хотел допускать, чтобы Мэтр собрал метамеч целиком. А у Ланселота осталась последняя грань, он пробовал сдаться и почти достиг цели. Гаррет вряд ли мог предполагать, что сделка не состоится. А потом… Потом решил, что в другой раз может и состояться. Тогда оставался один выход – забрать последнюю грань у Ланселота. Мэтр никогда не получит цельный метамеч, Орден никогда не падет. А что забрать на время… Изначальный клинок не может долго оставаться стабильным, если не собран до конца. Рано или поздно одна из его граней выберет себе нового смертного.