Дин Андерссон - Песнь Крови

— Я… я не могу помочь вашей маме, — произнесла Песнь Крови глухо, все еще продолжая сжимать их в объятиях.

— Ты можешь помочь. — Девочка разрыдалась не на шутку. — Ты же знаешь! Ты можешь!

— Нет. Это невозможно. Ваша мама умерла, и ничто не сможет ее вернуть.

— Тебе нужны деньги? — спросила девочка. — Ведь так? Или что-нибудь еще? Мы все для тебя достанем, я обещаю. Только помоги нашей маме!

— Дело не в деньгах. — Воительница медленно покачала головой. — Я просто не могу ей помочь. Если бы это было в моих силах, я бы обязательно сделала. Но я не могу.

Мальчик вдруг вырвался из ее объятий и с ненавистью уставился на женщину.

— Ты не ведьма! Вот в чем дело! Ты солгала нам! Настоящая ведьма смогла бы воскресить нашу маму! Мы найдем настоящую ведьму! Вот увидишь!

И до того, как Песнь Крови успела ответить, он схватил за руку свою сестру и с силой вырвал ее из рук воительницы. А затем вместе, давясь рыданиями, они убежали прочь в темный ночной лес, куда-то на север. Они бежали, проваливаясь в снег, все дальше и дальше, и их неясные силуэты уже мелькали между деревьями.

— Дети! — позвала Песнь Крови во весь голос, делая несколько болезненных шагов вслед за ними. — Погодите!

Песнь Крови остановилась, продолжая всматриваться в исчезающий за деревьями след. Уж она-то хорошо знала, что это такое, когда теряешь близкого и дорогого тебе человека по чьей-то жестокой воле. Медленно раскачивавшийся на веревке труп смотрел на нее пустой чернотой глазниц, словно упрекая за ее бессилие перед судьбой.

— У меня нет времени помогать твоим детям, — медленно произнесла воительница, поднимая взгляд на труп, точно он мог услышать и понять ее слова. — У меня своя беда и собственная дочь. И ее я должна спасти в первую очередь. А твои дети в одиночестве куда в большей безопасности, чем рядом с воительницей Тьмы, отмеченной печатью смерти.

Песнь Крови подхромала к седлу и с видимым усилием водрузила свою ношу на плечо. Неожиданно ветка, на которой висел труп, заскрипела, как видно, ночной ветер раскачал тело. Несколько ворон нетерпеливо кружили над головой в мерцающем свете звезд, ожидая, когда же наступит время полакомиться мертвечиной.

Она снова оглянулась на останки женщины.

— Кровь Гарма! — выругалась она вполголоса, сбрасывая седло обратно на снег. — В конце концов я могу сделать для тебя единственное доброе дело — вернуть тебя твоей матери. Матери-Земле.

Меч воительницы скользнул по веревке. Труп с глухим стуком упал к ее ногам. Вороны уже изрядно успели подпортить тело, но все же она надеялась, что дальнейшего гниения не наступит из-за зимних холодов, и ребятишкам не придется смотреть на то, как разлагается труп их матери. И тут же поток воспоминаний нахлынул на нее. Песнь Крови вспомнила, как ей самой пришлось наблюдать за тем, как разлагается труп ее крохотного, новорожденного сына. Она постаралась отогнать от себя эти воспоминания грубыми ругательствами, невольно сорвавшимися с губ.

Какое-то мгновение она даже размышляла, не использовать ли ей заклятие огня, чтобы превратить разложившийся труп в пепел. Всплывшие из подсознания сведения о колдовских чарах подсказывали ей, что такое заклятие Тьмы вполне способно кремировать труп женщины. Но выполнение этого всегда требовало слишком большой энергии от того, кто прибегал к нему, и Песнь Крови наконец решила, что в этом нет смысла. Она могла просто закопать тело женщины. Хотя это и займет больше времени, но торопиться ей все равно уже некуда. А силы ей еще понадобятся — путь до Ностранда слишком далек и опасен.

Орудуя боевым топором, она стала торопливо выкапывать неглубокую могилу на обочине дороги. Под острую сталь то и дело попадались толстые корни деревьев, и тогда она ругалась, удваивая усилия. Затем она аккуратно уложила труп в яму и завалила теми же самыми большими кусками стылой земли, которые только что вырубила, основательно придавив могилу, чтобы ни одна хищная тварь не смогла полакомиться бренным телом.

— Возможно, Хель проявит к тебе снисходительность, храбрая женщина, — прошептала воительница, а затем развернулась и направилась к седлу.

Она водрузила седло на плечо и, сойдя с дороги, пошла по едва заметной в снегу тропинке, ведущей на юг. Не прошло и несколько минут, как наступила ночь и ей пришлось искать дорогу в тусклом свете звезд. Однако вскоре и этот тусклый свет померк — черные тучи, точно привидения из склепа, гонимые холодными вихрями, наползли на круглый диск луны. Ветер недобро зашелестел в ветвях высоких сосен, а откуда-то издали раздался жалобный и в то же время полный угрозы вой волков. Стало заметно холодать, и снег сильней захрустел под башмаками.

Выбирая путь, она внимательно прислушивалась ко всем посторонним звукам, особенно улавливая, не приближается ли кто-нибудь к дороге. Если бы какой-нибудь одинокий путник решился в такое время проехать мимо нее на лошади, то она без всяких сомнений отобрала бы животное. Конечно, никакой конь не мог сравниться с лошадью Тьмы, которая летела над землей на крыльях ветра. Но даже и обычный скакун мог бы сильно облегчить ее путь. Ехать верхом все же быстрее, нежели хромать с вывихнутой лодыжкой по глубокому снегу, ругаясь и терпя невыносимую боль в ноге.

И она снова почему-то подумала о детях. Солдаты приходили искать детей по приказу Нидхегга. Он загонял несчастных в клетки, точно зверей, и делал из них рабов.

Нидхегг — Песнь Крови даже со злостью хватила кулаком по снежному насту, когда ненавистное имя врезалось в память.

Она с трудом могла вспомнить собственных родителей. Их замучили те самые солдаты короля, которые и теперь охотятся за детьми. Они просто схватили ее и старшую сестру и уволокли их обеих в рабство, когда Песнь Крови была всего четырех лет от роду. Они в сопровождении большого отряда добрались до Ностранда — главной крепости и оплота Нидхегга, — и здесь их разлучили раз и навсегда. Больше она сестру не видела. Лишь много лет спустя она узнала, что та умерла мучительной и страшной смертью. Она стала очередной жертвой жестокого каприза Нидхегга.

Даже через много лет после того, как ей удалось бежать из рабства во время обреченного на поражение восстания, Песнь Крови так и не смогла забыть наказания, которые ей пришлось вытерпеть за эти долгие, мучительные годы. Шрамы от плетей по всему телу и клеймо — рабское клеймо, низводившее ее до положения безропотной скотины не давали ей забыть весь этот ужас и особенно ненависть, жгучую и яростную, сжигавшую ее сердце.

И прежде чем она успела отогнать от себя воспоминания, Песнь Крови вспомнила, как солдаты Нидхегга выследили ее и схватили снова. Навсегда осталось в ее памяти и то, чем обернулось все это для жителей маленькой деревушки, отважившихся спрятать ее у себя и помочь беглянке.