Линн Флевелинг - Близнец тряпичной куклы

Айя коснулась его плеча.

— Все в порядке, Минир. Твой господин знает. Где он?

— Наверху, мистрис. Я позову его. — Айя на минуту задержала дворецкого.

— А капитан Фарин?

Фарин, рыцарь, командовавший княжеской гвардией, редко покидал Риуса. Иллиор не назвал его имени среди тех, кому можно было доверить тайну, но Айя и Риус не говорили о том, как скрыть от него события этой ночи.

— Князь послал его вместе с воинами в Атийон для сбора податей. — Минир провел путников в темный зал для аудиенций. — Женщин принцессы отправили ночевать во дворец, чтобы они не беспокоили роженицу. Этой ночью тут остались только мы с твоей Нари, мистрис. Я позову князя. — Минир поспешно стал подниматься по парадной лестнице.

В огромном камине на другом конце зала горел огонь, но ни одна лампа зажжена не была. Аркониэль медленно повернулся, стараясь разглядеть знакомую мебель и гобелены на стенах. Этот дом всегда был полон музыки и веселья, сегодня в нем было тихо, как в гробнице.

— Это ты, Айя? — раздался низкий голос. По лестнице, чтобы приветствовать прибывших, спустился князь. Риусу было около сорока, он был красив и статен, покрытые буграми мышц руки говорили о том, что князь — могучий воин, привыкший к мечу и поводьям боевого коня. Этим вечером, однако, даже загар и густая черная борода не могли скрыть его бледности, а на короткой тунике проступили пятна пота, словно князь только что долго бежал или сражался. Каким бы закаленным в сражениях храбрецом он ни был, сейчас от него разило страхом.

Риус бросил пристальный взгляд на Лхел, и плечи его поникли.

— Вы все-таки нашли ее.

Айя отдала свой плащ дворецкому.

— Конечно, мой господин.

Сверху донесся сдавленный стон. Риус прижал стиснутую в кулак руку к груди.

— В травах, которые ускорили бы роды, нет надобности. У Ариани воды отошли еще в полдень. Схватки длятся уже несколько часов. Она просит позвать ее собственных прислужниц…

Лхел что-то пробормотала, и Айя перевела ее вопрос князю.

— Она спрашивает, не было ли у госпожи кровотечения.

— Нет. Женщина, которую ты прислала, говорит, что все идет как надо, но…

В комнате второго этажа снова прозвучал крик, и Аркониэль почувствовал дурноту. Бедняжка понятия не имеет, кто явился в ее дом этой ночью. Айя поклялась супругам, что будет оберегать девочку царской крови, если у них родится дочь, но она не открыла будущей матери средств, которыми Светоносный повелел ей воспользоваться для этой цели. О них знал только Риус. Честолюбие обеспечило Айе его согласие.

— Пойдемте, пора. — Айя стала подниматься по лестнице, но князь схватил ее за руку.

— Ты уверена, что это единственный способ? Разве нельзя просто отослать второго?

Айя бросила на Риуса холодный взгляд. Она стояла на две ступени выше, чем он, и в тусклом свете на мгновение показалась высеченной из камня статуей.

— Светоносный желает рождения царицы. Ты хочешь, чтобы твоя дочь взошла на трон. Такова назначенная за это цена. На нашей стороне милость Иллиора.

Князь выпустил ее руку и тяжело вздохнул.

— Что ж, пошли, и давайте покончим с этим. — Он двинулся следом за женщинами, и Аркониэль, шедший следом, услыхал, как Риус пробормотал: — Будут и другие дети.

В спальне принцессы Ариани было жарко и душно. Айя и Лхел подошли к постели, а Аркониэль остановился у порога, от тяжелого запаха у него закружилась голова.

Он никогда раньше не бывал в этой части дома. При других обстоятельствах он счел бы комнату милой и уютной. Стены и резную кровать украшали яркие полотнища с вышитыми на них фантастическими морскими обитателями, на мраморной каминной полке резвились дельфины. Рядом с закрытым ставнями окном на полу лежала знакомая рабочая корзинка, и из-под крышки выглядывали тряпичные голова и рука — незаконченная кукла. Ариани славилась своим искусством, и большинство знатных дам Эро, да и некоторые из мужчин стремились получить от принцессы такой подарок.

Сегодня вид куклы заставил сердце Аркониэля сжаться.

В просвет полузадернутых занавесей вокруг постели он разглядел огромный живот роженицы и судорожно стиснутую руку в драгоценных кольцах.

Толстенькая благообразная служанка склонилась над Ариани, что-то успокаивающе бормоча и вытирая пот со лба роженицы. Это была Нари, овдовевшая родственница Айи, выбранная в кормилицы младенцу. Айя рассчитывала, что собственный ребенок Нари будет расти вместе с малышом Ариани, но боги рассудили иначе — несколько недель назад сын Нари умер от пневмонии. Как ни горевала несчастная мать, она послушно сцеживала молоко, чтобы быть в состоянии кормить новорожденного. Перед ее свободного платья был весь закапан молоком.

Лхел сразу же взялась за дело и спокойно стала отдавать распоряжения, раскладывая в ногах постели то, что принесла с собой: пучки трав, тонкий серебряный нож, костяные иглы, моток тонких, как паутинка, шелковых ниток.

Ариани дернулась, издав новый вопль, и Аркониэль мельком увидел ее лицо с остекленевшими глазами за завесой блестящих черных волос.

Принцесса была ненамного старше его самого, и Аркониэль, хотя и не позволял себе думать о таком, втайне обожал ее с тех пор, как после замужества она поселилась в доме мужа, где Айя и молодой волшебник часто бывали. Ариани была самой красивой из известных ему женщин, она всегда была с ним мила и любезна… Горячий стыд захлестнул Аркониэля: так вот как они отплатят ей за доброту!

Слишком скоро, на взгляд Аркониэля, Айя поманила его к постели.

— Иди сюда, Аркониэль, теперь ты нам нужен. Они с Нари стали держать Ариани за ноги, а Лхел запустила руку между ее бедер. Роженица застонала и слабо попыталась отодвинуться. Отчаянно покраснев, Аркониэль отвел глаза, а когда Лхел закончила обследование, поспешно отошел.

Лхел вымыла руки в тазу, потом потрепала Ариани по щеке.

— Есть хорошо, кееса.

— Их ведь… их ведь двое, повитуха? — слабым голосом прошептала Ариани.

Аркониэль бросил на Айю тревожный взгляд, но та только пожала плечами.

— Ни одной женщине не нужна повитуха, чтобы сказать ей, сколько младенцев у нее во чреве.

Нари заварила травы, принесенные ведьмой, и напоила Ариани отваром. Через несколько минут женщина стала дышать ровнее и успокоилась. Забравшись на кровать, Лхел принялась растирать живот роженицы, что-то монотонно напевая.

— Первого новорожденного нужно повернуть так, чтобы он вошел в мир, освободив дорогу другому, — перевела ее слова Айя замершему у изголовья Риусу.

Лхел переместилась так, что стояла теперь на коленях между ног Ариани, продолжая поглаживать ее живот. Через несколько минут она издала тихий победный крик. Глянув на нее краем глаза, Аркониэль увидел, что она одной рукой поддерживает крохотную мокрую головку, другой она зажимала младенцу ноздри до тех пор, пока он целиком не появился на свет.