Уорнер Мунн - Корабль из Атлантиды

Юноша колебался всего несколько секунд, хотя чувствовал: там, в темноте подстерегает его некая неопределенная угроза, подобная хищнику, притаившемуся у тропы в ожидании ищущего за ней по пятам охотника. Гвальхмай едва заметно улыбнулся одними уголками губ – это незначительное свидетельство нервного напряжения приводило в трепет многих знавших юношу людей.

Меч его бесшумно выскользнул из ножен: лучше заблаговременно приготовиться к встрече с неизвестным и либо договориться с ним по-доброму, либо выяснить, каким еще образом возможно существовать с ним в мире. Гвальхмай шагнул в коридор – ив тот же миг затаившийся до времени хищник набросился на свою жертву.

Оглушительно загремели барабаны и духовые инструменты аккомпанементом к ведущей партии призывной трубы. Этот грохот заглушил журчание фонтана, который искал Гвальхмай. Почти в тот же миг пол коридора резко пошел под уклон. В устрашающей тьме юноша начал спускаться вниз, тщательно выбирая точку опоры для ног при каждом шаге.

По мере его продвижения вперед по узкому коридору странные угрожающие ноты появились в звучании музыкальных инструментов. Диссонирующие яростные голоса разрушали гармонию мелодии и, казалось, вырастали до почти членораздельного вопля, предостерегавшего Гвальхмая от дальнейших дерзких попыток. Может, впереди находится нечто запретное?

И снова почудилось юноше, что огромный корабль-птица представляет собой нечто большее, нежели простое изделие из металла. Не был ли он в конце концов живым существом, а эти звуки – его голосом? Может, гармоничной музыкой он выражал свое согласие с действиями человека, а неистовыми диссонансами давал знать о своем недовольстве и гневе?

Снова Гвальхмай почувствовал себя затерянным в самом чреве гигантского существа, но упрямо стиснув зубы, продолжал на ощупь продвигаться по коридору, исследуя почти физически ощутимую темноту перед собой острием меча. Все глубже погружался он в оглушительный грохот, состоящий из отчаянного дребезжания литавр и мучительно фальшивого рева духовых. Все дальше уходил он в дикую какофонию, терзающую его слух и все его существо. Каждый звук болезненно отдавался в его мозгу. Но вперед! Вперед шагал Гвальхмай, дабы внезапно очутиться в другом зале, уступающем размерами первому, мирном, спокойном и залитым зеленым светом.

Сияние ослепило Гвальхмая; неожиданная, неуловимо зловещая тишина оглушила его, подобно сильному удару. Интуитивно юноша понял: он находится там, где ему не следует быть. Именно от сего святилища пытался отпугнуть его пронзительный голос корабля. Напряжение спало, это правда – но теперь Гвальхмай чувствовал, что приобрел себе непримиримого врага. Атмосфера ненависти сгустилась вокруг юноши, дабы отныне сопровождать его всюду в пределах корабля. Впоследствии Гвальхмай постоянно ощущал присутствие некоего враждебного ему начала. Возможно, то был «genios Ioci», которого он обидел и который, будучи беспощадным, сильным и терпеливым противником, выжидал подходящего момента для мести.

Но в настоящий момент юноша не думал об этом. Увидев фонтан, зазывное журчание которого и привлекло его сюда, он бросился бегом через зал и сунул гудящую голову в прохладную чистую воду бассейна. И столь свежа и прозрачна была вода, и столь неутолимой казалась жажда, что лишь значительным усилием удалось молодому ацтланцу заставить себя оторваться от бассейна.

И лишь подняв голову, он заметил наблюдавшую за ним девушку.

Она стояла на слегка приподнятом над полом помосте в нише, в дальней стене, начисто лишенной любых украшений. Девушка была совершенно обнаженной. Никакие одежды ничего не могли прибавить к красоте ее тела, и ничего похожего на смущение не отразилось на ее безукоризненно правильном, но совершенно бесстрастном лице. Обеими чуть вытянутыми вперед в просительном жесте руками она как будто приглашала юношу подойти поближе.

Несколько долгих секунд Гвальхмай напряженно всматривался в лицо девушки. Никто из них не произнес ни слова, и тишину нарушал лишь мелодичный плеск струй в бассейне.

Солнечный свет, лившийся сквозь полупрозрачный изумрудный потолок на розоватый пол, отражался на прекрасном женском теле и превращал его в восхитительное подобие нежно-розовой жемчужины в перламутровой обители. Время замерло в ожидании…

Затем Гвальхмай поднялся с коленей и, зачарованный красотой девушки, начал огибать бассейн, не глядя себе под ноги. Что-то хрустнуло и сухо треснуло под его мокасинами. Он опустил глаза и без особого удивления (ибо странным здесь казалось все) увидел, что наступил на груду человеческих костей.

Юноша осторожно переступил через них и остановился напротив девушки. Она не пошевелилась и никаким образом не выразила страха перед вторжением незнакомца в ее одинокую обитель.

С робостью, неожиданной для воина, столь доблестно сражавшимся с морским драконом, Гвальхмай положил ладонь на плечо девушки – и отшатнулся с коротким разочарованным смешком. Создание это не имело ничего общего с человеческим существом, способным стать ему другом среди бескрайнего моря!

То была всего лишь статуя, сделанная из того же странного металла, что и корабль: красноватого оттенка, как и его собственная кожа, теплого, превосходящего прочностью бронзу и сталь, но едва ли не более упругого и мягкого на ощупь, чем живая плоть. Обладал ли сей металл жизнью… своей, особенной жизнью?

Гвальхмай не был в этом уверен. Снова потрогал он статую – щеку, шею, грудь. Волосы девушки легко рассыпались в ладони и шевелились от его дыхания. На золотом теле появлялись ямочки, когда он осторожно надавливал на него пальцем. Но точно так же поддавалась при нажатии и стена ниши. Да! Девушка была изваяна из металла. Из странного, чудесного, сверхъестественного металла – но без признаков жизни.

У Гвальхмая оставалась еще одна возможность удостовериться в этом – пусть и кощунственная. Юноша приставил острие меча (по-прежнему зажатого в его руке) к боку девушки и резко провел лезвием сверху вниз, до бедра. Ничто не дрогнуло в золотом лице. Гвальхмай приставил меч к изящно округленному бедру и с силой повернул его.

Ни царапины, ни вмятины не осталось на алмазно-твердой поверхности тела: то была статуя из металла – и ничего больше!

Глубоко разочарованный и одинокий Гвальхмай, томимый желанием разгадать дразнящую тайну, исследовал кости с целью выяснить по возможности больше. Сухие, хрупкие, почти обратившиеся в прах, они рассыпались в пыль при прикосновении – каковое обстоятельство, безусловно, наводило на мысль о глубокой древности останков.

Один скелет – с золотым ожерельем тонкой работы на шее – явно принадлежал женщине, а второй – мужчине: у левого бедра его лежал короткий кинжал, а у правого – небольшой инструмент с раструбом. От пояса, некогда поддерживающего эти предметы, не осталось и следа, как не уцелело ни одной ниточки от одежды мертвецов. Но против металла время оказалось бессильным.