Etcetera - Последняя Башня

От моей одежды, из чистой кожи северного ррила, между прочим, остались только неприличные воспоминания. Неприличные, потому что в таком виде на улице не появляются. Жалкие шорты едва до колен и дырявая кофта без рукавов. Хоть сапоги спасла, но и у них подошва здорово погрызена. Раны, кроме колена, в основном были поверхностные, и я их даже перевязывать не стала. К вечеру заживут.

Остальные выглядели не лучше, в смысле не менее раздетыми, и оглядывая парней с мечтательным выражением на лице, я представляла себя в хм… неважно. Орк вообще остался только в рваных штанах, оголив порядочно накачанные мышцы. Эх, не будь он зеленым и клыкастым и с такой кучей шрамов… Нэд тоже оказался далеко не хиляком, но все прорехи в одежде скрыли бинты, к моему разочарованию. У мага пострадали только руки и рукава, но на ненавистного колдуна я не стала бы пялиться даже под страхом смертной казни. Эльфийка, не сказавшая до сих пор ни слова, не была ранена, только оказалась заляпанной чужой кровью и кишками. Зато у глупого остроухого на спине оказался рваный след от когтистой лапы. Глупого? Да, потому что, кто же еще повернется к двухголовым монстрам спиной. Когда у него смыли кровь и наложили регенерационное заклинание, я увидела, что удар пришелся на татуировку. Какой-то цветок с изящными лепестками. Никогда раньше не видела. Зато маг болезненно сглотнул и побледнел.

Не шибко пострадавшая Рэн тоже попыталась скинуть какую-нибудь одежду, вертясь перед колдуном. Но ей не дали.

Честно говоря, я ожидала худшего, но и этих монстров с лихвой хватило. В прошлый раз меня полуживую гнали от самой Башни столько треххвостых, клыкастых и крылатых чудовищ, что я сюда целых пятьдесят лет не совалась.

Лейс прощупывал заклинаниями первый этаж, ища почему-то ход вниз, а не наверх. На мой вопрос, а почему именно вниз, он только неопределенно пожал плечами. Интуиция. Мы проходили длинными пустынными залами и узкими коридорами. Мы видели высокие сводчатые потолки и золотистые стены. Меня удивляло, зачем нужно было столько комнат одному магу? Наверно, Черному властелину было одиноко в этой спутанной бесконечности коридоров. А может, он просто держал рабов, по числу комнат. Не знаю, никогда его не видела. Мне ж не тысяча лет.

– Нашел! – пробормотал маг и дотронулся ладонью до врезанной в стену панели с изображением химеры. Из открывшегося прохода на меня дохнуло такой знакомой мрачной магией Тьмы. Остальные не разделили моей радости от встречи.

Хранилище впечатляло. Жаркие переливы драгоценностей грели душу даже в неярком свете магического светляка, вплетаясь в холодный отблеск проверенной стали. Оружие, в избытке развешанное здесь по стенам, было древним уже в те времена, когда подземелья Башни только начали заполняться редкостями, расчетливо созданными руками мастеров. И отнятыми у них, обманом ли, силой, впрочем это давно было неважно.

За нашими спинами, давая дополнительное освещение, неспешно догорали останки клыкастой нежити, воняя на все хранилище горелым мясом. Рруховы из них вышли сторожа, да и вообще добраться до сверхохраняемых тысячелетиями сокровищ оказалось гораздо проще, чем я ожидала. И это меня совсем не радовало, скорее настораживало. Самоубийца я, да?

Я в задумчивости подошла к самому большому сундуку и рассеяно поковыряла горку драгоценностей ногой. Сквозь дыру в сапоге ступню ощутимо кольнуло острой гранью какой-то брошки. Ругнувшись я оторвала от себя эту колючую дрянь и хотела было с досадой откинуть в сторону, но внезапно вгляделась в изумрудно-бриллиантовые переливы и аккуратненько запихнула себе за пазуху. На то я и порождение мрака, чтоб немного ограбить сокровищницу несчастного безвременного почившего Черного властелина. Я пошарила взглядом еще. Серебро, серебро, платина, золото, вообще медь, правда в сочетании с сапфирами, но при таком разнообразии выбора брать какой-то презренный металл… Мои шаловливые ручки загребли еще два парных браслета, ослепительно сверкающих вязью алмазов, и гигантское тяжелое ожерелье, выполненное в виде алых рубиновых цветов с зелеными изумрудами листвы. Наверняка эльфийская работа. Цветы смотрелись почти как живые, так и тянуло запихнуть их в вазочку с водой или в крайнем случае полить, чем попало.

Браслеты я застегнула на предплечьях, прикрыв остатками рукавов, а массивное ожерелье провисло ощутимо ниже шеи, чуть ли не до пупка. Пришлось и это позорище закрыть курткой. Уж не знаю, на кого его ковали эльфы, но точно не на себя. Судя по парочке перворожденных, которые скоро перестанут быть моими попутчиками (как я этого жду), громадным ростом, в отличие от хлипкого телосложения, они никогда не страдали.

После удачного взятия подземелий меня все разом покинули и забросили. Воины увлеченно принялись обдирать увешанные мечами стены, а эльфы во главе с магом перекапывали артефакты, амулеты только в стороны летели. И судя по раздосадованным возгласам нужного им пока еще не нашли. Вор жалобно кривился и порывался зарыдать. Драгоценные побрякушки уже торчали у него из-за пазухи, на голове была королевская корона, на шее висело несколько ожерелий, а набитая сумка была зажата в руках. Он изредка всхлипывал и горестно причитал, что мешок надо было брать побольше, растеряно выбирая какое из сокровищ оставить.

– В зубах понесу! – наконец трагически выдохнул бедолага Никс.

Лично я оценила свои зубы гораздо дороже каких-то жалких алмазов. Я не жадная. Лет на пятьдесят безбедной жизни мне уже хватит, а дальше… Дальше я может сюда вернусь. С тремя мешками. Нет, чего мелочиться, с пятью.

Пока остальные были заняты, я прошлась вдоль стен хранилища, с интересом разглядывая поражающее своей изощренностью оружие. Рапиры, даги, нагинаты, фальчионы, палаши, стилеты, сарисы. У меня глаза разбегались. Хоть я и предпочитаю драться голыми руками, но образование у меня оч-чень разностороннее. Взгляд то и дело натыкался на зазубренные лезвия, раны от которых были нестерпимо болезненными и долго заживали, или на острые как бритва наконечники на длинном древке, от чьих ударов не могли защитить даже гномьи доспехи. Односторонняя, двухсторонняя заточка, разукрашенные рунами лезвия и гарды.

У одного клинка я задержалась. Дядя мне что-то рассказывал про особые линии закалки, и здесь на изогнутом, как у оркского ятагана лезвии они выглядели как волны на режущей кромке. Редкая заточка. Сильно, эффективно. Камень разрубить можно, как говаривал он, любовно поглаживая рукоять своего двуручника. Как и все в нашей семье, дядя выглядел мелковато, проще говоря дохлым недоростком, поэтому, когда он брал в руки свой громадный мечик, у нападающих случался легкий шок.