Артем Каменистый - Запретный Мир

Те, только недавно ликовавшие в предвкушении скорой победы, теперь метались в панике, побросав оружие и щиты. Нуры успели развернуться, но их было слишком мало, чтобы выдержать удар неукротимой белой лавины – тех, кто не попал под жала рогов, растоптали копыта. Единороги разделились на два потока, осторожно огибая ошеломленных защитников Ноттингема. Животные гнались за храмовыми стражниками, поспешно нахлестывающими своих неповоротливых суфимов. Скорость быков была смехотворно мала, зелми настигали их с великой легкостью, скидывая солдат ударами рогов. Враг даже не помышлял о сопротивлении, все войско в один миг превратилось в перепуганную толпу. Ноттингемцы, придя в себя, поняли, что единороги на их стороне, после чего с энтузиазмом поспешили довершить дело, убивая уцелевших противников. Несколько воинов бросились к стенам, быстро вырезали обслугу таранов, которая была так увлечена своим разрушительным делом, что не заметила разгрома собственной армии. Появление мрачных защитников крепости стало для мародеров неприятным сюрпризом. На стенах крепости, позабыв о тушении пожаров, ликовали женщины. Победа была явной и окончательной, армия врага перестала существовать!

– Здравствуй, Ромфаниум.

– Привет, Робин.

– Ты пришел как нельзя кстати.

– Я не мог прийти раньше, пока не собрал всех оставшихся зелми. Ты почувствовал мое приближение?

– Да, Ромфаниум.

– Значит, в тебе еще осталось что-то от прежнего ребенка.

– Если бы я знал, что вас так много, то не повел бы людей в эту атаку, у нас и так большие потери. Почему у тебя слезы?

– Мне жаль твоих товарищей и нуров.

– Нуров?! Ты жалеешь этих чудовищ?!

– Да, Робин. Если бы ты только знал, какие это забавные, смешные создания. Они очень добры, трудолюбивы и радуют глаз. Их изменил человек, искалечил им тела и души, его звали Торанвер акх Рэйг.

– Да, я знаю, Сата рассказывала. Но мне еще не доводилось видеть нуров в нормальном, неизмененном состоянии.

– А мне приходилось, когда Торанвер акх Рэйг привел их в Первый Лес. Забавнее зрелища не придумать. Они так смешно пищали и сильно боялись всего. С ними поступили очень плохо, я всегда плачу при этих воспоминаниях.

– Успокойся, Ромфаниум, неужели ты не рад, что вернулся ко мне?

– Я счастлив! У тебя все хорошо, ты не обижал Сату Неомо Кайю?

– Что ты, ее я никогда не обижу, у нас с ней все очень хорошо.

– Мне хочется посмотреть на иссу, где она?

– В крепости, помогает раненым, сейчас мы пойдем к ней.

– А там не опасно? Ведь твой город горит.

– Ничего, сейчас соберутся воины и все потушат. Потом мы починим стены, Ноттингем станет красивее прежнего. Хочешь, я угощу тебя сахаром, ты ел его когда-нибудь?

– Я даже не знаю, что это такое, но мне любопытно.

– Блестящие белые кристаллы, похожие на соль, но сладкие, как эмо. Они тают во рту, становится очень вкусно.

– Робин, я хочу сахар!

– Пойдем.

Ноттингем горел до утра. Жители не смогли отстоять левую башню с огромным куском стены, пострадали и другие участки, поселок лишился многих домов и хозяйственных построек. Но даже с рассветом, победив огонь, никто не стал ложиться спать, ведь тела убитых товарищей так и оставались на стенах. Сколь ни велика была усталость, никто не роптал. Люди собирали своих павших, шатаясь от изнеможения, и, только лишаясь сознания от усталости и ран, прекращали свой скорбный труд. Они победили, но очень многие этого не увидели, им надо было оказать хотя бы скромные почести.

Тела погибших сложили в оставшуюся вдали от стен осадную башню, туда же поместили множество зажигательных снарядов, найденных у врага, обломки телег и щитов. На закате запылал исполинский погребальный костер, вокруг стояли выжившие защитники, оплакивая своих друзей и любимых. Никто не говорил речей, все было уже сказано, ведь никто не погиб зря. Кем бы ни были эти люди при жизни, смерть их была честной и достойной – никто не подставил спину врагу, их смогли убить, но не победить.

Оставшимся надо было продолжать жить. Усталость свалила людей. Ночь усыпила весь Ноттингем, но он не остался беззащитным, его покой берегли единороги.

Зардрак пролежал без сознания более суток, да и теперь, на пятый день после страшного поражения, едва переставлял ноги. Он не смог удержать силу погибающей риалы, его перенесло недалеко, всего лишь к алтарю храма Рогеса, при этом сильно повредило местный зал Главных Церемоний. Настоятель был не в обиде, его больше потрясла весть о полном разгроме армии. Теперь он боялся, что ужасные цохваны нагрянут сюда в любой момент. Зардраку было все равно, он спешил окрепнуть и вернуться в Первый храм, чтобы держать ответ перед старшими атонами. Он этого не боялся, серьезного наказания не будет, как ни жаль погибшей армии, никто не станет срывать досаду на опытном полководце. Они сами виноваты, дали ему так мало солдат.

В комнату скользнул безликий послушник.

– Великий, пришли несколько спасшихся воинов твоей армии.

– Хорошо, скажи, чтобы ждали, я сейчас к ним выйду.

В малом дворе стояли два десятка солдат. Грязные, усталые, почти без оружия, с голодным блеском в глазах – они больше походили на нищих бродяг, чем на доблестных воинов. Один сильно выделялся вполне нормальным видом. Зардрак улыбнулся:

– Приветствую тебя, Тукс Длинный Лук. Я рад, что ты выжил.

– Да, великий, мне удалось спрятаться среди мертвых тел. В темноте я покинул поле боя и собрал этих солдат. Нас было больше, но дорога трудна, два раза нападали еретики. В этом крае у нас теперь остались только враги.

– Ничего, Тукс. Сейчас они победили, но мы вернемся, обязательно вернемся.

– Да, великий. По пути, в лесу, мы поймали одного цохвана, привели его с собой. Он немного говорит на нашем языке. Привести?

– Конечно! – Зардрак даже подпрыгнул от радостной вести.

Пленника поставили на колени перед атоном. Тот рассматривал его с огромным интересом. Довольно высокий, неимоверно грязный и избитый, с мрачным, угрюмым видом, на лице багровеет уродливый шрам.

– Что он делал в лесу?

– Жил в маленькой землянке с женщиной, которую забрал у крестьян. Когда мы его нашли, он громом убил одного солдата.

– Ты можешь метать гром? – спросил Зардрак пленника.

– Уже нет, – угрюмо ответил тот.

– Почему ты сидел в этом лесу? Нападал на наши обозы по приказу своего владыки Робина Игнатова?

– Он мне не приказывает! – почти крикнул цохван. – Робин – мой враг, его люди тоже!

– Почему? – заинтересовался Зардрак.

– Они убили моих товарищей, всех. Я едва спасся, только был ранен в лицо. Хотел забрать их девку, но она что-то сделала со мной, я едва не умер, да еще и получил пулю в ногу. Долго прятался в лесах, потом нашел деревню, украл женщину, мне надо было изучить ваш язык, ведь мне нет возврата к своим. Хонда меня убьет.