Евгения Лифантьева - Железный герцог

— Это сколько же ей лет было? — удивился возница. — Совсем старуха, небось, если сыновья воюют.

— Не знаю, — ответил Пит эт-Баради и улыбнулся.

Улыбнулась и старая Гурула, которая сидела в повозке и слышала весь разговор. Она-то понимала, что маг рассказывает эту историю не только для юного кузнеца, но и для нее. Прошлым вечером Пит (да, теперь — просто Пит) сделал ей предложение руки и сердца, и она обещала подумать.

Глава 38

Песчаные псы пришли на закате.

Караван уже успел миновать полосу темнохвойных лесов. Остались позади и узкие участки дороги, пострадавшие от землетрясения, и опасные обрывы. Теперь вдоль обочин шумели буки и вязы. Временами лес расступался, чтобы открыть вид на красивый луг или на поросший невысоким кустарником склон.

Торговцы повеселели. Генрика, по-прежнему трусившая потихоньку на своем жеребчике во главе каравана, слышала за спиной шутки и смех.

— Рано радуются, — тихонько произнес Арчи, подъехав к девушке.

Паренек в последние часы, словно пастушья собака вокруг отары, сновал вдоль каравана, то отставая на десяток шагов, то перегоняя вьючных лошадей.

Генрика согласилась:

— Я тоже чувствую — чем ниже мы спускаемся, тем сильнее нарастает напряжение.

— Такое ощущение, что где-то в центре долины — громадная прореха в пластах реальности. Граница с темным миром истончилась и не сдерживает… ничего и никого… Тьма властвует надо долиной, изменяя ее. Так что можно ожидать чего угодно.

— Сомневаюсь, что здесь проводился целенаправленный обряд вызова, — задумчиво сказала Генрика. — Просто некому. Проклятье герцога лишь создало прореху, но вряд ли можно ожидать, что в наш мир поднялся кто-то достаточно разумный. Скорее всего, долину постепенно заполняют обычные твари Тьмы…

— От этого не легче. С огненным демоном можно договориться, оказав ему какую-нибудь услугу. Нам же придется гонять всякое зверье, — скривился Арчи. — К счастью, звери — они и есть звери…

— Уже полувоплощенные, — добавила Генрика. — Если судить по времени, прошедшему с момента ухода герцога из замка.

— Значит, не зря я дубину строгал, — пробормотал голем с таким выражением, словно последние слова о герцоге не имели к нему никакого отношения.

Генрика взглянула на "дядюшку Эльрика" и ухмыльнулась. Внешне голем походил на рыцаря в турнирных доспехах, которому пристало быть вооруженным старинным мечом или хотя бы копьем. Но "дядюшка Эльрик" шагал, опираясь, как какой-нибудь бедный пастух, на сучковатый посох. Правда, фигура эта казалась забавной лишь юной магичке. Подгорники с уважением поглядывали на голема — они-то знали, пусть и понаслышке, на что способны такие "металлические слуги".

Генрика придержала коня. Караван остановился.

— Что такое? — спросил сразу же подошедший Туул Трот. — Лучше поторопиться, чтобы до темноты успеть разбить лагерь. Еще пара поворотов, и будет небольшой мостик через ручей и рядом с ним — прекрасное место для лагеря. В замок на ночь глядя соваться, наверное, не стоит. А ручей чистейший! Раньше он наполнял ров вокруг Драконьего гнезда, но отец старого герцога приказал засыпать ров и разбить на его месте сад. Ведь здесь, в горах, не так уж много ровной земли…

Но Генрика прервала рассказ подгорника:

— Лучше прикажите людям достать топоры и быть начеку.

— Но вроде бы никакой опасности нет?

— Не нравится мне кое-что.

— Что?

— Хотя бы вот это.

Из кустов на обочине выскочил крупный олень. Оказавшись на дороге, он на секунду замер. Рогатый красавец смертельно устал: его бока ходили ходуном, изо рта капала пена. Но, увидев людей, загнанный зверь собрал остатки сил и бросился в лес.

— Кто его так? — удивленно спросил подгорник. — Кто-то охотиться в этих местах?

Генрика ничего не ответила, а Арчи закричал:

— В топоры! Хватайте оружие, мужики, держите коней, чтобы не разбежались! И сами не бегите, поодиночке — верная смерть!

Тут и Туул Трот увидел тех, кого почувствовали маги. На дорогу выбежало несколько странных созданий, похожих на кудлатых собак. Но то, что покрывало их кургузые тела, только на первый взгляд казалось шерстью. Песок и мелкие камни, хвоя и сухие листья, щепки и осколки костей (можно только догадываться, чьи это кости), куски железа и стекла, обрывки ткани… Словно зверей обмазали смолой и вываляли в помойке. Мусор был не только снаружи, но и внутри: вот один из псов ощерил пасть, и стало видно, что вместо зубов у него — стекло и мелкие гвозди. У другого изо рта торчал осколок глиняной тарелки.

И у всех закатным пламенем горели глаза, у всех когти посверкивали синевой закаленной стали…

Заржала, забилась лошадь.

Кто-то из подгорников помянул задницу Эйван пресветлой и всех остальных светлых богов.

Замерев на секунду, словно выбирая, где больше добычи, мусорные псы оставили олений след и начали медленно приближаться к каравану. А на дорогу выскакивали все новые и новые создания…

— Держитесь кучнее, — снова прокричал Арчи. — Топоры их берут! Без лап и голов они не так шустры, как цельные!

— В топоры! — проревел Туул Трот. — Не подпускайте их к коням!

А в руках Арчи уже искрился зелеными всполохами посох старого эт-Лидрерри. Впрочем, парнишка сейчас меньше всего думал об учителе. Арчи шептал заклинания, мучительно соображая, хватит ли у него сил, чтобы развоплотить двадцать… нет, тридцать тварей… Лишенные физического тела, они будут вынуждены вернуться туда, где их будут подпитывать ветра из-за Крома, и на время станут не опасны.

А псы, приняв решение, что лошадей больше, и они вкуснее, чем один загнанный олень, выстроились широкой дугой поперек дороги и разом бросились к каравану. Но первой атаковала все же Генрика. В ее ладони блеснул огонь, и в стаю полетела шаровая молния. Несколько тварей вспыхнуло и оплавилось бесформенными шевелящимися кучками.

Голем, не задумываясь, шагнул вперед и, словно копьем, ударил своим посохом вожака. Пес отлетел на несколько шагов, перевернулся через голову и вскочил. В груди у зверя теперь зияла огромная дыра, но он словно не замечал этого. Пробормотав что-то неразборчивое, "дядюшка Эльрик" кинулся в самую гущу наступающих тварей, размахивая дубиной направо и налево. От каждого его удара слепленные из мусора тела раскалывались на куски, но и эти куски продолжали атаковать.

Вот упала одна из лошадей — ей в горло вцепились два пса, оба — без задней половины туловища.

Вот по-бабьи тонко визжит подгорник — собачья голова без тела, вращая горящими глазами, вцепилась ему в ляжку, и он никак не может извернуться так, чтобы попасть по ней топором.