Юлия Славачевская - Если вы не в этом мире, или Из грязи в князи

Мужчины засмущались и промолчали.

Я же, напротив, продолжила размышления вслух:

— И делать это нужно было непременно ночью? А то бедолаге не дали бы уснуть муки совести?

Мужчины снова погрузились в глубокомысленное и красноречивое молчание. Не иначе как раздумывали: стоит ли попробовать еще раз убедить меня в том, что я умственно отсталая, или дешевле все же признать новую попытку покушения?

В коридоре раздался шум, и в комнату на всех парах, на ходу беря барьеры из обморочных фрейлин, ворвался Матиас.

Ну, все! Следующий на очереди! И опять начнет рассказывать наивной чукотской девушке сказки Венского леса. Караул! Я сдаюсь!

— Что тут происходит? — выдохнул благоверный, сверкая глазами. Этот вопрос вместо вызвучки уже следует высечь на мраморной стеле, до такой степени он становится популярным!

Все, кто был в сознании, немедленно склонились перед королем в поклонах или присели в реверансах. Наконец муж углядел основную причину переполоха. Грозно сдвинув брови и подарив сулящий всяческие тюремные блага фирменный королевский взгляд двум сконфуженным герцогам, повернулся ко мне, стоящей на коленях над телом, и не нашел ничего лучшего, как спросить:

— Что вы тут натворили?

— Я?!! — Оскорбленная до глубины души, я попыталась подняться. Облом! Мое чудное платьишко из газа и парчи для самостоятельных действий владелицы, как то — подъем или спуск, НЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНО!

— Вы, мадам! — навис надо мной супруг.

Я говорила, что он будет мне рассказывать сказки? Наивная! Он меня в них спокойно обвиняет! Удивительно выигрышная тактика, даже завидно стало.

— Ничего! — заверила его, не желая вступать в перепалку на виду у двух десятков свидетелей.

— Я вижу, что «ничего»! — продолжал напирать король, бессовестно пользуясь своим положением. — А это что? — ткнул пальцем в мертвеца.

— Не знаю, — пожала плечами. Сорвалось с языка: — Думаю, подложили.

— К вам в спальню? — ехидно продолжил безосновательный допрос необычно подозрительный Матиас.

— Ну не в кровать же! — попробовала достучаться до разума супруга.

— Почти! — заявил мне этот слепой ревнитель семейных уз.

Я смерила на глаз расстояние от лежащего тела до кровати и сильно подивилась вывертам фантастической мужской логики. Если ей следовать, то каждый, упавший в метрах двух-трех от моего ложа, непременно считается попавшим в мою постель! Грустно. Даже не знаю, что и сказать…

Заскрипела зубами. И тут мне в голову пришла великолепная идея, как одним махом избавиться ото всех затруднений. Протяжно застонав, я свалилась в продолжительный обморок, стараясь упасть в сторону, противоположную покойнику.

Маневр удался.

Вокруг меня, лежащей без чувств, затопотали (чуть не затоптали гады! Пришлось достоверно изобразить судороги и отдергивать руки-ноги). Захлопотали (от смешанного резкого запаха нюхательных солей чуть на самом деле сознание не потеряла!). И заохали. Это мои фрейлины постарались внести достойное звуковое сопровождение в спектакль одного актера… ой! — актрисы!

Наконец кому-то пришла в голову здравая мысль. Меня подняли на руки и понесли. Я по дороге всячески стимулировала носильщика жалостливыми стонами и судорожными подергиваниями, изо всех сил давя на больной мозоль — средневековую мужскую сентиментальность (слово «жалость» не употребляю, как неуместное в данном случае!).

Впереди нас кто-то цокал каблуками, видимо, прокладывая дорогу, потому что я не услышала звука открывающейся двери, когда меня сгрузили на что-то мягкое. Весьма невежливо сгрузили, надо заметить.

— Мадам! — потряс меня за плечи муж. — Очнитесь!

— О-о-о! — застонала я, всеми силами протестуя против подобного обращения, и поникла, словно увядшая лилия.

— Ой-ой-ой! — поддержал меня хор сочувствующих фрейлин.

— Мадам! — сделал вторую попытку супруг, все еще на что-то надеясь.

— У-у-у! — сменила я пластинку и совсем «увяла», будто ландыш от мороза.

— Ай-ай-яй! — добавили жару девушки.

Получалось очень реалистично, и на нервы действовало — жуть!

Матиас оставил меня в покое, но уходить не спешил. Скорей всего, новоиспеченный король размышлял на тему: предпринять еще одну попытку моего активного оживления — и дальше травмировать свои чуткие уши и хрупкую мужскую психику женскими стонами, или ну его на фиг?

Итог был закономерен: придя к выводу «если вам не на кого поставить, найдите на кого положить», — Матиас встал с постели (льщу себя надеждой) и громко воззвал:

— Маркиза Мордебуль!

— Да, ваше величество! — Омаль зашелестела юбками платья.

— Что за ноевы выходки, да еще в особенный день! Мадам, впредь поживее исполняйте свои обязанности и приведите, наконец, королеву Алиссандру в чувство! — Он ловко свалил с больной головы на здоровую. Прошипев: — Я буду ждать ее величество у входа в тронный зал через два часа! — Судя по звуку шагов и звону бьющейся по пути посуды, в сильном гневе направился к выходу.

— Слушаюсь, ваше величество! — пролепетала маркиза.

— Выполняйте! — разрешил всемилостивый самодержец и свалил, не забыв напоследок громко брякнуть дверью.

Я еще немного на кровати повалялась, подумала о светлом и вечном, о противостоянии инь и янь, мужчин и женщин, луны и солнца, черного и белого… Когда в мыслях дошла до фильма «Кошки против собак», решила: хватит на сегодня натурфилософии!.. И пришла в себя (с легким стоном, чтоб не забывали, как надо женщин беречь и лелеять).

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила Омаль, сидевшая рядом на кровати.

— Ужасно! — честно призналась я. — И чего он так на меня взъелся?

— Не знаю, — задумчиво ответила статс-дама. — Но он так на тебя смотрел!

— Как «так»? — заинтересовалась я. — Как на врага народа в моем лице?

— Нет, — поспешно ответила обер-фрейлина. — Как… как на шоколадное пирожное, — подбирала она слова. — Будто хотел немедленно съесть и очень сильно сдерживался!

— Зачем? — поразилась я, мгновенно заподозрив отдельно взятого мужчину в каннибализме и тайной любви к поджаренным девичьим ребрышкам.

— Не знаю, — снова ответила маркиза. — Но вид был такой… Словом, если начнет, то за уши не оттащишь…

— Не оттащишь? Неужели так плохо?.. — эхом повторила я. — Омаль, ты меня пугаешь!.. Придется пристрелить…

— А? — не расслышала маркиза. Побледнела: — ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?

До меня не сразу дошла суть допущенной мною фатальной ошибки. В этом мире отношение к августейшим персонам граничит с обожествлением, так что данную тему при Омаль развивать дальше не стоит. Категорически. И я с невозмутимым видом продолжила: