Наталья Цепкова - Точка отправления

Все трое поклонились, приняв приглашение.

Праздничный ужин был в самом разгаре, и сейчас в тронном зале были пляски. Все уже забыли в честь кого это устроено и веселились от души. Только Элемиле там было душно, и она вышла в сад. Немного постояла в тени деревьев, и быстрым шагом направилась к палатам Жизномира. Ей хотелось увидеть его лицо, его глаза. Понять, что не все потеряно, что хоть какие-то осколки ее жизни можно склеить.

— О госпожа, — поклонившись, поздоровался врачеватель.

— Оставьте нас одних! — приказала Элемила и сердито глянула в сторону Станиславы.

— Слушаюсь, — ответил Жизномир и кивнув девочке, вышел за ней в дверь.

Ростичерн не спал, но и приподняться, чтобы увидеть нежданную гостью, не было сил. Он лежал и ждал пока в его комнату зайдет та, чей голос навсегда останется в его сердце.

— Приветствую вас моя госпожа, — проговорил он и улыбнулся. Элемила остановилась в нескольких шагах.

— Вы живы, это радость.

— И все? Ты ничего мне больше не хочешь сказать?

— Я регентша при моем сыне.

Ростичерн помрачнел, но все же продолжал смотреть на нее не отрываясь. Элемила стояла с высоко поднятой головой и серьезным выражением лица. Поддатые губы, надменный взгляд, холодность тона, но все растаяло в один момент и она как любящая женщина упала перед ним на колени.

— Прости, я должна буду тебя выслать обратно, так решил Малый круг.

— Но мне самому тут нечего делать, вот только…

— Я не могу…я…ты же понимаешь…

— Его сыну уже достаточно….

— Нет. Он и мой сын…а он…все так трудно…Великая Леля не услышала меня если все так трудно.

— Чего же тут трудного, — хмуро ответил Ростичерн, — трудно осознавать, что нет твоей любимой рядом, что весь мир считает тебя предателем, когда ты творишь справедливость. Трудно идти по следу и ждать, чтобы улучить момент. Трудно видеть врага и любимую рядом.

— Замолчи, — глотая слезы, ответила Элемила.

— Нет. Ты не знаешь, что такое трудно. Я так хотел быть с тобой. А ты? Ты же регентша, так прикажи.

— Ты же знаешь, есть закон…

— Ты закон! — грубо бросил Ростичерн, и во взгляде темных глаз читалась уже не боль, а злость.

— Как ты изменился.

— Верно, — отозвался он, — я уже не Радеслав, а Ростичерн, но задумайся, кто это сделал.

— Ты, — плача выдавила из себя Актица.

— Уходи.

Актица вздрогнула и посмотрела на Ростичерна. На Огненную молнию, которого любила. Перед ней лежал он и все же другой. Они оба другие. Ей хотелось возразить, что-то сказать, обнять, поцеловать…

Элемила прикрыла рот, чтобы не вырвались рыдания. Как же было горько, когда обрывается последняя ниточка, за которую так держалась.

Актица бежала к тронному залу, где играла веселая музыка, слышался хохот.

Он другой. Совсем другой. Чужой. Злой.

Но ведь люблю.

Ей встретились две придворные дамы, но Элемила пробежала мимо. Даже не заглянула на свой праздник, не зашла в комнату к сыну. В спальне, она упала на большую кровать.

«Как же больно» — думала про себя, когда в голове проносился последний разговор — «как же больно терять».

Элемила прибиралась в комнатке, когда в дверь постучали. Деловито вытерла руки о фартук и пошла открывать дверь. Зато время пока она жила рядом с Радеславом, к ним многие заходили за помощью, за поддержкой. Она привыкла к этому и редко волновалась по поводу гостей.

— Здравствуйте.

На пороге стоял невысокий альв, скорее даже полукровка. Шляпа надвинута на глаза, полы плаща касались дощатого пола.

— Вы Элемила.

— Да? — удивилась актица, ведь здесь ее больше знали как «жену Великого Ведуна».

Шляпа немного приподнялась и она увидела потрескавшиеся губы изогнутые в ухмылке.

— Мне ты и нужна.

Тут же выскочили еще трое и ворвались в комнату. Связать молодую актицу не составило труда, так же как и воспользоваться единственным заклинанием — свитком, который дал «хозяин». Элемила быстро заснула, а когда проснулась, то была в знакомых хоромах. И вид из окна был до боли знаком. Светлоград.

— Нет, нет, не может быть, — причитала она, глядя из окна с решетками, когда в комнату кто-то зашел.

Элемила резко обернулась.

— Ты.

— Да я. Ты слишком глубоко запала мне в душу. Не могу думать не о ком другом, не могу не спать, не есть. Выходи за меня.

— Но я не люблю…

— Зато я буду любить за двоих.

— Прошу, отпусти.

— Нет, — категорично ответил Лунный цветок.

— Я не соглашусь, я не произнесу твоего имени.

— Не хочешь по-хорошему, будет по плохому, — в голосе не было любви, лишь жестокость.

Молнезар стоял у окна, когда в комнату вошла Звездана. Она недавно проснулась и готовила завтрак. У них уже был свой домик, на берегу озера, в сосновом бору. Небольшая хижина, которую Леший срубил для затерявшихся путников.

— Ты сегодня грустный.

— Я чувствую, что скоро Наташа покинет наш мир, но не могу с ней попрощаться.

— Ну почему же…

— Не могу, — резко ответил альв, — никогда моя нога не ступит в Светлоград.

Звездана пожала плечами и встала в дверях.

— Лучше пойдем, попьем чаю.

Но альв только мрачно глянул в ее наивные глаза, и вышел прочь.

Гуляя по сосновому бору, он вспоминал как первый раз встретился с Наташей, как она все воспринимала. И тут ему путь перегородил друд. Точнее не прегородил, а просто возник перед ним, стоял подперев бока маленькими кулачками. И только после внимательного изучения Молнезар понял, что это девушка, и что они встречались.

— Я, Елень, — пояснила друд, видя задумчивый взгляд альва.

— Я, Молнезар.

— Ты думаешь о той, кто спасла Лунный цветок? Я тоже ее вспоминаю. Мне грустно.

— И мне, — признался альв.

— Расскажи мне о ней что-нибудь.

Альв улыбнулся. Наконец-то он сможет выговорится.

— Звездана не понимает тебя? — неожиданно спросила Елень.

Молнезар покосился на друда. Что она знает? И понимает ли причины тех действий которые совершаются за пределами древнего леса.

— Она ее просто не знает.

— Это верно.

— Странно, лесовики говорят, что встреча с вами приносит удачу. А мне кажется у меня уже не может быть удачи.

— Посмотрим, — лукаво посмотрела на него Елень. Нависло молчание, которое снова прервала любопытная малышка, — так ты мне что-нибудь расскажешь?

Друд разместилась на пне, поджав под себя ноги, а альв присел на землю и прислонившись к пню, вытянул ноги. Он долго смотрел в ясное небо, прежде чем начался новый разговор.