Александр Мазин - Возвращение ярла

– А побежали! – вдруг предложил Санёк.

И они побежали. Смеясь. Так легко, будто летели. Прохожие провожали их взглядами… Тоже улыбались…

Остановились уже во дворе и, даже толком не отдышавшись, сразу начали целоваться…

– Ты куда бежал, сука!

Санька оторвали от Лики, развернули резко, ударили в живот, потом – коленом в пах… Плохо выбритая рожа с черными усиками надвинулась вплотную, схватив за руки…

– Деньги давай, русский! Мобильник давай! Зарежу!

Нож прижался к шее… Ожег, будто огнем.

Сзади закричала Лика…

…Санёк даже испугаться не успел. Всё разом обострилось: слух, зрение, обоняние… Всё. Зато боль в животе, только что почти нестерпимая, ушла куда-то вглубь, будто ее завернули во что-то непроницаемое и сунули в дальний чулан.

И сразу воздух пошел в заблокированные ударом легкие, а тело мягко стекло вниз, поворачиваясь и приседая. Прижатый к шее нож не вскрыл жилу, а лишь чиркнул по щеке Санька, оставив кровоточащий, но неопасный след, а левая, схваченная за запястье рука плавно, без рывка, одним лишь нажимом и поворотом освободилась и – резкий удар локтем назад. Аккурат в причинное место. Вот и правая – на свободе. Перехват запястья с ножом (рукоять легла в руку, как прилипла), рывок вниз, и, одновременно, на подъеме – головой в нос. И сразу – короткий удар ножом в бок… Нет, не в бок – в подставленное ворогом предплечье, но Санёк, не успев осознать, что удар не смертельный, а пустяковый, уже переключился на третьего, полоснув по растопыренным, тянущимися к глазам пальцам… «Хреновая заточка…» – мелькнуло на краю сознания. Была б нормальная, пару пальцев отмахнуло бы точно.

– Ты! Бросай нож! Девку убью, на…!

Лапа, вцепившаяся в Ликины волосы, и еще один нож. Маленький, кухонный… Но артерию перережет запросто.

– Бросай! – истошно заорал враг, рванув Ликину голову назад. Девушка вскрикнула…

Двое парней лет на пять постарше Санька, прохожие, остановились. За спиной злодея с ножом. Тот парней не видел. Не до того ему было… Один точный удар в затылок – и он бы лег. Нет, не помогут. По рожам видно. Зассали.

– Вы что творите! – Это мужик какой-то орет. С безопасного расстояния. Этот, может, и помог бы, но тетка, которая с ним, на руке висит, не пускает.

– Да, да, отдавай нож! – Это уже который с усиками. По левой руке кровь течет, но он – на адреналине. Не чувствует.

«А должен лежать, – отметил внутри Санька тот, беспощадный. – В печень бил, а не в руку».

Второй, которому Санёк порезал пальцы, тоже воспрял. Оскалился нехорошо. В карман полез. Левой рукой – в правый. Достать что-то пытается, но – не получается. Неудобно. И только третий, схлопотавший локтем, ничего не предпринимает. И пугать тоже не пытается. Застыл враскоряку, за яйца держится…

– Отдай нож, друг! Это мой нож! Мы тебе плохого не сделаем, не бойся…

Врет. И сам боится. Шакал. Нет, крыса. Санёк ткнул, не глядя, фиксируя боковым второго. Тот, что с усиками, отпрянул, и Санёк атаковал второго. Очень вовремя, потому что тот как раз сумел вытащить… пистолет!

Вытащить-то вытащил, но схватил неловко. Всё, что успел, – подставить под удар. Нож скрежетнул по железу… Но и пальцам досталось. Пистолет грохнулся на асфальт, а порезанный (теперь уже – на обе руки) развернулся и дал деру.

Ага! И тот, что с усиками, нападать не спешит. Доперло до него, что русский бьется всерьез. Не на испуг – насмерть. И не на Санька пялится, а на нож в его руке. Так на ядовитую змею смотрят. Это точно. Хотя нет. Нож у Санька в руке много опасней. И той же гадюке голову срежет раньше, чем та укусит. Санёк знал это наверняка. Нет, не сунется усатенький.

Санёк молча уставился на того, который угрожал Лике.

– Не подходи, убью ее! – сразу завопил крысеныш.

Где-то в мозгу Санька – мгновенный анализ и результат. Подходить нельзя. Ублюдок жутко напуган. Со страху может и резануть.

Так что Санёк подходить не стал. Просто уставился на крысеныша, подпустил во взгляд зверя, не забывая, впрочем, контролировать и усатого, и валяющийся на асфальте пистолет…

Нервы у того, кто угрожал Лике, не выдержали. Крысеныш отшвырнул нож, изо всех сил толкнул Лику на Санька – и наутек.

Санёк поймал Лику левой рукой, правая – в готовности встретить усатенького, если тот всё же рискнет.

Не рискнул.

Дернул со всех ног. Шакалы. Не только боя не приняли, но и своего бросили.

Тот, внутри, был разочарован. Не будет великолепного танца, каждое па которого – вскрытая плоть и оседающие наземь обезвреженные враги.

Лика висела на Саньке. Вцепилась, как утопающий – в спасательный круг…

Санёк не препятствовал. Он опасности не видел. На поле боя остался только один враг. И его можно было не опасаться.

– Ну ты крут, брат! – Это один из тех парней, которые остановились поглядеть.

Хорошо хоть на мобильник не снимали…

– Иди, куда шел, – холодно бросил Санёк, успокаивающе поглаживая Лику по спине и чувствуя: что-то в нем изменилось. И не в хорошую сторону. Чувства будто замерзли. Никакого трепета от прикосновения к любимой…

– Извини, брат, мы… – не договорил.

Да что тут скажешь? Не вписался? Так Санёк ему – не друг и не родственник.

Двое отправились дальше. Извинявшийся мимоходом съездил по уху раскоряченного, которого бросили свои.

А Санёк сообразил, что и ему не худо бы убраться. Вдруг – менты? А он – с ножом окровавленным.

– Пойдем, любимая, надо уходить… – мягко проговорил он и заторопился прочь. Нет, не в свой подъезд (мало ли кто заметит), а вокруг дома, туда, где мусорные баки. Там отпустил Лику, поднял с земли какую-то детскую тряпку, обтер нож (дрянь, китайский сувенир, но убить можно и таким) и метко зашвырнул в бочку мусоросборника. Повернулся к Лике…

– У тебя кровь, – сказала девушка. – Вот тут.

Санёк потрогал щеку. Точно, кровь. Царапина. Уже подсохло. Санёк снова обнял Лику, прижал к себе, «слыша» ладонями, как колотится ее сердечко, и чувствуя, как – понемногу отпускает, размораживается внутри. И он, прежний, – возвращается.

Так они простояли еще некоторое время, обнявшись. Но совсем не так, как несколько минут назад. До нападения.

– Пойдем к тебе? – шепнула Лика. – Я в душ хочу, не могу…

– Пойдем, ага, – согласился Санёк.

– Активирован игрок смешанного спектра, сектор СЗ, ареал Вечность, отжим в Игру тоже по линии «вечность», – сообщила наблюдатель-конструктор, крохотная большеглазая женщина, чьи пальцы тонули в светящемся геле консоли.

– На него есть запрос, – отозвался вариатор, крупный бритоголовый мужчина, сидевший, скрестив ноги, на брошенном на пол фиолетовом плаще.