Свят Заставный - Книга Чужаков (СИ)

Из затемненного переулка, в нескольких метрах, выступил еще один человек, укутанный в черный балахон, в прорезях которого, присмотревшись, можно было узнать кольчужную полосу. А переплетенные с черными червями, золотые песчинки, лишь подтвердили опасную догадку.

Внутри разлилась страшная, инородная, воркующая тяжесть, как будто вытесняя все естество. Меня взяла мелкая дрожь, что понемногу переросла в припадок. Сложилось чувство, что в прослойку между кожей и мышцами залили целый океан кипящего масла. Сознание боролось до последнего, но я ощущал как стремительно, нехотя, оно меня покидает.

Ассасины, расступились, пропуская в круг фигуру.

Нарочито медленно подойдя ко мне, он сказал:

— Рад новой встрече, дитя…

Разлепив закисшие глаза, я грустно причмокнул пересохшими губами, ощущая внутри ротовой полости самый настоящий полигон, после ядерных испытаний. Самочувствие — ни к черту. Будто по мне, пару-тройку раз, проехались бетоноукладчиком.

Комнатушка, крепилась к дирижаблю на правах груза, поэтому обстановка не баловала комфортом. Не сказать чтобы я был в восторге от нового места обитания, однако, надо быть реалистом, — все лучше смерти.

Так что похищение, оставляет хоть какие-то крупицы надежды на полноту дальнейшего текста, чем упование сказочным посмертием. Хотя, нынешнюю реальность я когда-то тоже считал бредом и сказкой.

Конечно, — перспектива не радужная. Однако из любой ситуации есть, как минимум два выхода. А подобные передряги, — еще как ситуативны. Просто более проблематичны.

Жив, и на том спасибо. А сложности я, в определенной мере, даже люблю. Пускай и не в таком виде.

Что бы там не рассказывали религиозные фанатики о переходах в райские пущи, либо дьявольские котлы, смерть это не прогулка от точки «А» до точки «Б». Это конец. Жирная черная точка, а не романтизированное троеточие, перед, предположительно, последним абзацем в ничто.

Присев я осмотрелся.

Помещение напоминало консервную банку, с претензией на одиночную камеру или карцер. Первым делом, отметил прозрачный пол и стены, прошитые лишь серыми линиями стыков каркаса и чернеющим потолком. Для только что пробудившегося человека, — удовольствие сомнительное, несмотря на колоритный пейзаж мира.

Расположение дало возможность в полной мере насладиться пейзажем дождливых джунглей. Чем-то местечко вызывало чувство дежавю. Будто и здесь гражданская война астрантов успела пройтись широким шагом, перекраивая местность огромными шрамами, поглощенных зеленью, руин. Скелеты древних мегаполисов и боевой техники, не пережили испытания временем, оставив за собой только тени, из которых природа слепит свое творение. Если никто опять не решит побаловать себя рукотворностью.

Что успело отпечататься в сознании, на такой высоте, так это совершенная одичалость территории. Пышная, преимущественно кустистая, местность, имела неслабую предрасположенность к гигантизму.

Нескончаемые тропики свирепого леса и кустарников, контрастировали со слегка зеленоватым оттенком неба, что порождал догадки о крайне своеобразной атмосфере планеты. А один из спутников был настолько огромным, что его серый профиль обрамленный широким астероидным поясом, можно было в полной мере разглядеть даже днем и сквозь тучи.

Я успел увидеть непролазные кущи, распоясавшиеся мегатоннами пышной листвы; множество извилистых и мощных рек, избороздивших континент водоносными рукавами; десятки ничем не уступающих Ниагаре водопадов, что возвышались после каждой, мало-мальски значимой, ландшафтной неровности; бесчисленное количество совершенно сумасшедших расщелин и каньонов, эти самые ландшафты формировавших, и, наверняка, постоянно затопляемых выходящими из берегов водоемами.

На, плотнозаросших, верхушках то ли гор, то ли холмов, даже заметил поляну мерцающих, померанцевыми пятнами флуоресценции, грибов. Размером с пятиэтажку, каждый, они выстраивались подобно мегалитическим Стоунхенджам. Постоянно балуясь ударами молний, но не испытывая от этого никаких неудобств. Наоборот, — удовлетворенно подрагивали сияющими пузырями на, без сомнений, ядовитых, возможно даже хищных, шапках.

И по всему этому великолепию надрывно топтался страшный ливень. Дождь брал начало из тяжело нависающих, космато нахмуренных, туч. Безжалостно затоплял местность, а гром и, на удивление, частые молнии, словно конечные штрихи, довершали полотно.

Из местной живности, из-за неудобства дислокации, отметил лишь нескольких птиц в дали. Да какую-то разновидность летающих скатов, что точно так же обожали ловить молнии. Наверное, это какой-то, введенный эволюцией, вид спорта у здешней живности.

Как ни странно, — дирижабль даже не шатало. Моя «комната» находилась под скобаминесущейбалки, что выходила из стыка вагона с дирижаблем. Судя по габаритам, в балке вполне мог присутствовать еще какой-то коридор, для удобства доступа к грузу.

Контейнер, с комнаткой внутри, крепился до балки, словно одежда на вешалке. Либо туша скота на крючках холодильной камеры. Эту уж с какой долей пессимизма посмотреть.

Серый, довольно старый с виду, и обшарпанный, пассажирский вагон располагался прямо по курсу. Окон я увидел несколько, но и те будто тонированные, не пропускали света.

Изношенную обшивку покрывал, помигивающий синими переливами, энергетический кожух, что поглощал любые воздействия. Будь то природа, враг или законы физики.

Бушующая гроза, время от времени, разряжала недовольство по сигарообразному цеппелину, однако, похоже, ему это было только на пользу. Несколько мгновений разряды распускались по жесткому телу и гасли. Астральные батареи же, начинали удовлетворенно гудеть, явно преобразовывая полученную энергию. Никак систему у местных грибов позаимствовали. Или наоборот, — так сразу и не разберешься.

Я был в той же одежде, в которой покидал гостиницу, — зимний брючный костюм, рубашка и рассчитанные на страшную холодрыгу сапоги. Только вот предметы стиля, успели порядком измяться и запылиться, придавая виду несколько дней кутившего повесы.

Пока наряд был актуальным, однако с учетом подобного климата, — странно что я до сих пор не задыхался от жары. В любом случае, если меня оставили в живых, для некогда озвученной цели, то ждать каких-либо удобств или заботы, — вряд ли стоит.

Как ни странно, — травм я тоже никаких не заметил, пускай и готов был поклясться, что «принимали» меня вовсе не радушно или с опекой о добром здравии. Хорошо, что со всякого рода рукоприкладством решили не злоупотреблять, — какое-никакое напоминание о только начавшей налаживаться жизни, все еще тлело в памяти.