Надежда Федотова - Куда они уходят

Крылатый гад суматошно замахал крыльями и начал падать.

– Не сметь! – взревела старуха, не помня себя.

Она впилась скрюченными пальцами в скользкую чешуйчатую шею и высвободила последние, затухающие искорки Силы. Их едва-едва хватило на то, чтобы не грянуться с такой высоты оземь, а криво долететь до дворцовой башни. Крылатый гад с трудом дотянул до небольшой каменной площадки, упал на брюхо и издох, пуская из разверстой пасти синюшную пену.

Старуха перегнулась через пыльную решетку парапета – внизу таяли последние остатки ее армии. Тех, кто зависел от котла меньше, целеустремленно добивали его величество Наорд и зеленый великан в набедренной повязке. Оба шатались от усталости. Заклинатель на подгибающихся ногах, подхватив под мышки бесчувственного Педро Гомеса, оттаскивал его под защиту гранитных дворцовых стен, хотя нужды в этом уже не было…

Колдунья застонала, видя, что ее надеждам в один прекрасный день покинуть Зияющий Разлом уже никогда не суждено сбыться… И тут услышала тихий настойчивый треск.

Это лопалась скорлупа на золотистом яйце птицы феникс.

Хайден отвлекся на поток проклятий, глухо доносившихся из-под плаща:

– Хайд… сволочь… вынь меня отсюда… задохнусь же!

– Ох, простите, сэр! – опомнился барон, распутывая судорожно дергающийся кокон. На свет показалась черная от сажи голова вирусолога. И без того короткие волосы героя сгорели практически полностью, кожа покрылась волдырями, но глаза сверкали искренним возмущением.

– Угробить меня решил, что ли?! – бухтел медик. – Медведь титулованный…

– Аркадий! – тихо вскрикнула Кармен, кидаясь ему на шею. – Аркадий… Аркаша… Аркашенька-а… Я так за тебя испугалась! Ты… ты весь горел! Это было так… так ужасно!

– Ну, ну… – Растроганный медик погладил девушку по блестящим волосам. Они были спутанные и пахли дымом. – Не надо… Обошлось же…

– Обошлось! – Барон прижал обоих к сердцу. Его распирали эмоции. – Обошлось! Слава Господу нашему! И… и простите меня, сэр, что я вас немножко… плащом… но иначе мне было вас не потушить…

– Да ладно тебе, Хайд, – добродушно фыркнул вирусолог, глядя в счастливые глаза друга. – Если бы не ты… я бы… в общем, сам знаешь! Бедняга Феликс, теперь я его ТАК понимаю… Стоп, ребята! А что с Феликсом?!

Те только руками развели. Чертыхаясь, Ильин соскочил с сундука и ринулся к выбитому окну лаборатории. Высунул голову, повертел ею по сторонам и ахнул:

– Чтоб мне от насморка подохнуть!! Проморгали! Проморгали страуса, идиоты!

Барон и Карменсита следом за товарищем свесились из широкого окна и остолбенели: вверху, на криво торчащей зубчатой башне дворца, стояла Белая Колдунья. Непонятно откуда взявшийся ветер рвал ее черный балахон, трепал длинные седые волосы… Старуха стояла неподвижно, подняв руки к небу. А в руках ее переливалось солнечным золотом то, что раньше было нелепой птицей по имени Феликс…

– Если она отведает его крови, – дрожащим голосом шепнула испанка, – то станет всемогущей… Лир говорил тогда, помните?

– Он еще не вылупился, – быстро сказал Хайден. – Если мы попробуем добраться до колдуньи, то, может, еще успеем его отбить!

– Ты на башню посмотри! – с глухой тоской ответил Аркаша. – Она высоченная! Пока добежим, пока залезем…

Как будто прочитав их мысли, старуха затрясла головой и гулко расхохоталась:

– Что, притихли, герои?! Поджилки затряслись, руки опустились?! И не зря… Мой феникс! Мой! И навсегда моим останется!!

Яйцо в ее пальцах вздрогнуло. Из многочисленных трещин, пульсируя, начали пробиваться тонкие сияющие лучики света. Белая Колдунья торжествующе сверкнула своими маленькими злыми глазками:

– Ни одному жалкому человечишке не победить меня! Ни одному! Никогда! Пришел мой час! Долго я его ждала, ох как долго… И ни минуты ждать более не желаю! Оставайтесь-ка сами в этом сыром Разломе, а меня здесь больше не увидят!!

С этими словами на глазах пошатнувшихся друзей, мерзкая старуха разинула рот… и проглотила яйцо!

Целиком.

Не жуя.

Вот тут-то все, кто смотрел на башню, отчетливо осознали, НАСКОЛЬКО иногда короткой бывает человеческая жизнь…

– Все… – обреченно выдохнул медик. – Теперь мы можем уже никуда не торопиться…

Старуха на башне облизнулась и погладила свой ставший круглым как мячик живот.

– Вот так-то! – удовлетворенно пробормотала она, прислушиваясь к собственным ощущениям. – За мной последнее слово! За мной… Другая жизнь теперь начнется! И не будет в этой жизни места людям! Одна я буду! Только я! Вечная, всесильная, вели…

Она запнулась. Приятное, будоражащее кровь тепло, поднимавшееся из желудка, переросло в жуткую боль, как будто по жилам разлились стремительные потоки горящей вулканической лавы. Старуха придушенно взвыла и схватилась обеими руками за вздувшийся живот. Она чувствовала, как неведомая, неумолимая сила распирает ее изнутри. Как трещат, расходясь в стороны, старые кости. Как смертельной судорогой сводит мышцы…

– Как… – захрипела она, – что… что?

И эти ее слова были последними.

…Аркадий до боли сжал плечо уставившегося в пол барона и позвал срывающимся голосом:

– Хайд!

– Да, сэр? – Барон поднял голову и открыл рот.

Сухонькое тело на верхушке башни выгнулось дугой. Из расширенных глаз, из распахнувшегося в беззвучном крике рта, из-под ногтей старухи хлынул мощными лучами ослепительный свет. Ноги Белой Колдуньи приподнялись над каменной площадкой…

– Господи! – ахнули все трое хором.

Грохнул взрыв! Будто небесная комета нежданно-негаданно врезалась в старую башню, разметав по всему Зияющему Разлому гнутые прутья витого парапета…

– Н-да… – прикрыв глаза рукой, проронил Аркаша. – Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах…

Кармен улыбнулась, крепко обняла вирусолога за шею и спрятала лицо у него на груди.

А над покачнувшимся дворцом в наступившей вдруг какой-то особенной, небывалой тишине, на чудом уцелевшей башне, трепеща алым огненным костром, расправила пылающие крылья невероятной красоты птица, затмившая собою солнце!

И каждый, кто это видел, познал счастье. Счастье чувствовать, любить и дышать. Счастье от того, что ты увидишь свое Завтра. Счастье, что рядом есть кто-то, кто-то очень нужный и родной. Что ночь прошла и наступило утро. И ты – жив.

Солнце медленно опускалось к горизонту, завершая на сегодня свое неспешное плавание по небу. Его левый край уже зацепил собою восточный уступ священной горы Галдит, высокой и величественной, незыблемой, как сама земля. На уступе, купаясь в золотых лучах своего небесного отца, Солнца, довольно курлыкал феникс. Правда, несмотря на чудесное превращение, голос у древнего мифа все равно оставлял желать лучшего…