Андрей Мартьянов - След Фафнира

Ночами в котельных видели блуждающие огоньки, но это явление списали на статическое электричество. Полтора десятка пассажиров обратились к доктору О‘Лафлину, руководившему медицинской частью корабля, с жалобами на кошмарные сны, причем сновидения были одинаковыми: багровый огонь. Лорд Вулси вечером 12 числа, задержавшийся в курительном салоне, несколько раз подряд слышал мнение о том, что «Титаник» производит «странное впечатление». Вроде бы обслуживание на высочайшем уровне, развлечений – от бассейна с подогретой морской водой и турецких бань до гимнастического зала – предостаточно, но все равно чувство неясной тревоги не оставляло даже самых беззаботных толстосумов наподобие мистера Астора или крупнейшего американского книгоиздателя Генри Харпера.

Евангелина, она же мадемуазель Анна Медковец, свои апартаменты покидала только для того, чтобы погулять по шлюпочной палубе. Другие пассажиры смотрели на девушку в шляпке с плотной вуалью с любопытством, однако назойливость в высшем обществе считалась неприличной и попытки познакомиться с таинственной леди прекратились на второй день плавания. К тому же Ева упорно делала вид, что говорит только на «болгарском», роль которого успешно играл венгерский язык и посмеивалась, читая корабельную газету «Атлантик дейли бюллетин» – из двенадцати полос большую часть занимали научные или посвященные искусству статьи, отпечатанные еще в Англии, но две первые страницы с обзором последних известий, принимаемых радиотелеграфистами, печатали на борту, в маленькой типографии. Европейские агентства продолжали мусолить тему «исчезновения» Евы Чорваш и предполагали, что следы похитителей ведут на Балканы, в аннексированную Австро-Венгерской империей Боснию…

В другое время Еве было не смеха: она долгое время общалась с Ойгеном, уже способным достаточно внятно озвучивать мысли и знания Хагена. Мажордом бургундских королей вполне освоился в незнакомом мире далекого будущего и сожалел только об утраченном исконном богопочитании: его шокировали не достижения технического прогресса, а то, что люди не ходят ежедневно к мессе и причастию, утратили уважение к старшим и вообще позабыли Бога. Оттого-то в жизни вашей строгости нет и благочиние не блюдется…

Хаген оказался настоящим кладезем знаний о чудесах древности и Ева наконец-то получила возможность расспросить человека, для которого «волшебство», драконы и чудовища были такой же реальностью, как для автомобиль или аэроплан для самой Евангелины. Хаген не просто верил в существование «волшебного», он твердо знал, что мир гораздо глубже и многообразнее, чем принято считать в рациональном ХХ веке.

– Кримхильда Бургундская все-таки вышла замуж за кесаря Юстина после смерти его первой жены, Софии… – с необычной для парня из захолустного автро-венгерского городка обстоятельностью повествовал Ойген о делах давно минувших. Впрочем, Евангелина понимала, что сейчас разговаривает с совсем другим человеком. – Она передала троим детям кровь Меровея, что с ними случилось потом я не знаю, но потомки второй жены не могли наследовать кесарю и он одарил их землями, назначив дуксами провинций…

– Причем не исключено, что эти земли были в Мезии или Дакии, – задумчиво сказала Ева. – Теперь там находится моя страна. Говоришь, я похожа на ту самую Кримхильду?

– Очень, – кивнул Ойген.

– А все Меровинги владели некоей магией? Что же это получается, валашские князья, Цепеши, могли оказаться потомками Кримхильды и Юстина?.. Невероятно! Значит, я получила способности Первых Королей? По праву крови?

– Выходит, так, – пожал плечами Ойген. – Сразу два совпадения: внешность и владение волшебством, случайным это быть не может…

– Получается, ты мой дальний родственник?

– Настолько дальний, что и представить невозможно. Нас разделяют десятки поколений и пятнадцать столетий. И, конечно, Проклятие Фафнира.

– Минутку, – Ева замотала головой. – Я-то здесь при чем? Клад принадлежал Зигфриду, потом братьям моей далекой прабабки, затем золото Нибелунгов выбросили в Рейн и ты стал их стражем, верно?

– Верно. С меня Проклятие снято – я добровольно отказался от сокровищ и похоронил их в реке. Братья-короли и Кримхильда были против. Вернее, только Гуннар и Геберих. Младший, Хильдебер, поддержал меня и тоже избавился от тяготеющей над ним воли дракона – он потом долго правил… Достаточно сознательно отказаться от клада Фафнира и ящер оставит тебя в покое, понимаешь? Кримхильда и двое старших братьев не нашли сил сделать это. А грехи отцов падают на их потомков.

– То есть ты хочешь сказать, – очень медленно начала Ева, – что над моей семьей на протяжении полутора тысяч лет висит этот дамоклов меч?..

– Чей меч? – не понял Ойген. – Хотя это неважно. Ты скорее всего права. Судьба недаром свела тебя с сэром Джералдом и его друзьями. Они стали новыми владельцами клада Нибелунгов и вернули к жизни дракона, а дракон нашел тебя. Лорд Вулси, возможно, пересилит себя и откажется от клада, но вот другие… Уолтер Роу, археолог никогда бы это не сделал, я видел его безумный взгляд, сокровища получили над ним неограниченную власть, как над Зигфридом. Поэтому я убил его.

– Ты?? – Ева была наслышана о событиях в монастыре.

– Та моя часть, которая именуется Хагеном. Ойген ничего об этом не знал, поэтому и оказался вне подозрений. Хаген взял этот грех на свою душу.

– Боже мой… Ты снова убил Зигфрида! И во второй раз пытаешься избавить королей Бургундии и их сестру от Проклятия… Ну и история! Что касается меня, я не желала и не желаю в будущем владеть этим чертовым кладом! Я отрекаюсь от него за себя и за Кримхильду!

– Ты сказала, – торжественно произнес бургундский мажордом. – Слово – это великая сила, посредством Слова создана Вселенная…

Облегчения Ева не почувствовала – ничего не изменилось. Сила Фафнира расползалась по кораблю и остановить бесплотного ящера было невозможно, равно как нельзя взять в руки дым от костра. Однако ничего особо пугающего пока не происходило. Тимоти верно догадался, «Титаник» был ящеру не по зубам, дракон пока ограничивался мелкими пакостями. Через офицера Мади Роберу удалось выяснить, что в носовом угольном бункере пятой котельной произошло самовозгорание угля, но тлевший пожар быстро погасили. Грузовой отсек, где покоился клад, находился через переборку от угольной ямы и это вновь наводило на грустные размышления…

И Евангелина, и Ойген отметили, что после захода солнца на воздухе становится необычно холодно, но Джералд сначала не воспринимал их предупреждения всерьез. Весна, северные широты, Атлантика – ничего особенного! Хорошо, но почему в таком случае температура падает настолько резко? На закате ртутный термометр в каюте милорда показывал плюс двенадцать, а ровно пять минут спустя, когда солнце скрывалось в водах океана, уже минус три? Разве так бывает?