Александр Прокопович - Спецназ Лысой Горы

Почему мне не страшно?

Мокаша держит меня за руку, и мы делаем этот шаг. В место, куда можем попасть только вдвоем – из синего в черно-белое. Я знаю это место, я часто его видел во сне. Мокаша может сюда попасть.

Кажется, впервые мы настолько одно целое…

Скользко. Вдвоем – весело и вдруг безмятежно. Смешная избушка впереди – невозможно не заглянуть, слева – черное, справа – белое, на границе – теплое, цветное: там, где ждут.

– Олекса, никаких Хранительниц нет.

Если бы эхо повторило за Мокашей: «Нет, нет…» Но это место не терпело эхо.

– И Воина нет. – Мокаша была неумолима. – Никакой мощи не хватит, чтобы держать целый мир на расстоянии. Каждая ведьма, каждый колдун – Хранитель и Воин. Потому что для каждой силы должна быть сила в ответ. Мари и её дочь – самородки. Редчайший дар. Огромная сила.

Младшая Хозяйка десятилетиями водила за нос Великого Магистра. А он просеивал для неё сквозь сито всю Европу в поисках таланта, предсказанного пророчеством…

– Что бы мы делали без пророчеств?

– Всегда есть пророчество. И его всегда неверно понимают.

– Один мой знакомый Пророк жаловался на переводчиков.

– Просто их надо понимать буквально.

Я не успел – она сказала это раньше. Я знаю, что это действительно так.

– Чего на самом деле хотел Магистр?

– Великий Магистр тоже рассчитывал на Воина. Фактически он просто хотел стать сильнее.

– А ты? Великая, Старшая, просто Мокаша?

– Я?

– Ты могла все изменить.

Мокаша остановилась и ответила, когда я по инерции успел довольно далеко проехать по этому чертовому полу. Если бы я уехал еще на пару метров дальше, я бы не услышал:

– Мне нужна была новая Младшая Хозяйка.

Это было трудно, но я смог прекратить своё движение. Я смог приблизиться к Мокаше, просто чтобы она не подумала, что разговаривает сама с собой.

– Великий дар. Это важно, но среди моих ведьм всегда есть достаточно одаренные. Интеллект? Всегда можно найти советника. Характер? И это не проблема. Но как у нее с фартом? У неё были все предпосылки и мотив, но если этого будет мало – может быть, она не нужна?

– А чем плоха старая Младшая? Проблемы с фартом?

– Ведьма не может быть вампиром. Стоит ступить на этот путь, и рано или поздно он закончится осиновым колом в сердце. Вопрос только в том, что, чем позже это произойдет, тем больше ведьм и колдунов, просто одаренных людей станут её жертвами. Знаешь, почему до появления Большой Стены вампиры были только легендами? Вампирам неинтересны обычные люди.

– С Младшей понятно, а Мари – выдержала испытание на везение?

– Олекса, ты ничего не понял. Мари не может быть Младшей Хозяйкой.

– Девочка?

– И она – тоже нет. – Мокаша посмотрела на меня… примерно так смотрят на породистую собаку, вдруг напустившую лужу на любимый ковер хозяина. Выбросить – жалко, стоит дорого, воспитывать поздно…

– Олекса, фарт у тебя есть, с интеллектом значительно хуже. Они вдвоем – новая Младшая Хозяйка. Они всегда будут сильны и осторожны. Их всегда будет на одного человека больше, чем на это рассчитывает враг.

Дверь домика оказалась открытой: Таша ждала гостей и точно знала, для чего явились эти двое. Одета, обута:

– Мы едем к маме?

Я не знаю, кем надо быть, чтобы не ответить «да» на этот вопрос. Конечно, девочка, сейчас мы с тобой срочно отправимся туда, где ты перебьешь тысячи странных и прекрасных существ, где ты стремительно повзрослеешь и станешь настоящей ведьмой.

Я чувствовал её силу. Странную, бурлящую, слишком мощную для ребенка. Знакомую. От нее я цедил по капле. От нее пил и ангел. От нее питалась Младшая Хозяйка. Не по капле – выжимала чуть не досуха. Хранительница? Ну-ну…

Выплеснуть – без опыта, без знаний – не переживет. Не встречал еще ни одной бомбы, уцелевшей после собственного взрыва. Боюсь, Мари про это не рассказали. Мокаша – неужели она это не предвидела?

Всё было не так, всё было неправильно. Мне не хотелось возвращаться в мир, каким он должен стать. Даже если у нас всё получится – зачем?

Мы могли остаться здесь. Встать одной ногой на белое, другой – на черное, удерживая руку Мокаши. Я помнил ощущения этого места – от невысокого неба до неглубокой земли. Только во сне я кричал и не помнил, как сюда попал. Здесь, в этом черно-белом непонятно, что и где, наяву я неожиданно осознал, что есть еще один вопрос, на который у меня нет ответа.

Я никогда не мучился этим вопросом: «Кто я?» Мне было достаточно того, что я постепенно становлюсь кем-то другим. Просто потому, что этот другой был каждый раз узнаваемым и родным, к тому же сильным, причем сильным вовремя. Сила приходила не просто так, было больно, и боль могла ослабнуть, но до конца не уходила никогда. Было страшно. Моя злость перевешивала страх. Я уже устал рождать в себе всё новую ненависть. От неё остался только меч.

В плену под Лысой Горой его со мной тоже не было. Было бы странно, если бы тюремщики снабжали своих заключенных оружием. А вот стражей я встретил уже с мечом в руках. Не помню, чтобы я его где-то нашел. Он был со мной, так, как это и положено, – продолжением воли, окончанием руки.

– Откуда этот меч? Мокаша, ты ведь не можешь этого не знать!

– Меч Ария? Наверное, из камня. Разве не так он тебе достался? Ты забыл, как взялся за рукоять и вытащил меч, который дрожал, как живой, и рвался в бой? Он хотел пить, он всегда хочет пить, это было не так давно, Олекса, как ты мог это забыть?

Я не забыл. Я проглотил насмешку Мокаши, потому что вспомнил кое-что еще. Не было меча в камне. Был кусок металла с приделанной рукоятью. Меч не вытаскивался, он появлялся, послушный воле создателя. Этот меч не ждал воина, он ждал творца. Он снова был в моих руках, послушный воле своего создателя.

Кому-то это казалось удачной идеей: создать мир и его спутника – угрозу и одновременно защитника. И ангелов. Они были лучшим, что мне довелось увидеть среди всех Его творений.

Кто-то создал этот синий свет и размах прозрачных крыльев, вложил огненный меч в руки. Так дирижер вызывает к жизни музыку – смычки ударят параллельными прямыми, струны взорвутся – разве скрипки играют эту мелодию? В зале – третий ряд – сорокалетний мужчина, смокинг из проката, небрит, воспаленные глаза, хочет курить – через сорок минут он будет кланяться публике. Композитор. Разве можно сочинить цунами? Только записать.

По капле, по линии расплести цвет, закрыть свет тенью, тень собрать по горошине черноты. На оставшееся – блеклое, почти невидимое – набросить радужный плащ. Подождать, пока осядет, провиснет – потому что опереться не на что, – начнет падение, подхватить. Не так уж важна точка опоры. Это всего лишь точка. Важно – протянуться и коснуться кого-то еще, позвать – и получить отклик.