Виталий Вильчинский - Извилистый путь

— Вот сюда!

Пройдя по тропинке, выложенной деревянными досками и зайдя за дом, я наконец-то смог рассмотреть сооружение целиком. Невысокий сруб с крылечком, возле которого стояла большая бадья дождевой воды.

— Можно распариться, и тут окунуться, — деловито пояснил хозяин.

Скрипнула дверь, и мы вошли в просторный предбанник.

— Там полотенца и шляпы, чтоб париться, а в парилке есть жерди, повесите мокрые вещи! Вам кушать в комнату принести?

— Да, любезный! — сказал я и сунул ему в руку еще две серебрушки.

— Если что, обязательно обращайтесь, не молчите! — закланялся толстячок.

— Просто накорми нас хорошо и дай выспаться! И еще просьба: не тревожьте нас пока.

— Все будет в лучшем виде, господин! В лучшем виде! Ну, я пошел!

Мужик скрылся за дверью, а гном возмущенно зашипел:

— Это непозволительное расточительство!

— Ничего, все будет хорошо. Вот слышал, городок недалеко. Там продадим первый кусочек алмаза. Дадут за него много.

— И, все равно, сорить деньгами не нужно!

— Так, перестаньте париться, давайте уже париться! — возмутился гоблин. — И Иолане нужно хорошо отогреться!

Мы начали раздеваться. Гном остался в одних своих женских панталонах с цветочками на ягодицах:

— Это чтоб не травмировать детскую психику! — назидательно пояснил он, и под хихиканье Мусы раздел малышку и потопал в парилку. Мы с Мусой, заложив щеколду и надев фетровые шляпы, пошли за ним.

— Хорошо-о! — закатил глаза Муса, влезая на третью полку, и развалившись на ней. Девочку посадили на самую нижнюю, чтоб не очень жарко было, а гном влез на четвертую, и сидел там, зажмурив глаза. Я присоединился к нему.

— Иолана, если будет слишком жарко, или будет кружиться голова, ты сразу говори! — сказал гном девочке.

— Хорошо, дядя Суги! — ответила девчушка.

— Ну, ребят, кажется, теперь отдохнем! — разомлевшим голосом пробормотал Муса. — хочется вечность так пролежать!

— Вечность ты пролежишь в сырой земле! — заявил гном.

— Тс-с, тут дети! — цыкнул на него глобин.

Я только улыбался, глядя на заботливых папаш.

— Дядя Суги, мне уже жарко! Можно выходить?

— Сейчас, детка, сейчас! — засуетился гном, и, протопав вниз, подхватил стоящий здесь таз с водой с торчащей из него плошкой, вышел с девочкой из парилки.

За дверью послышалось его бормотание и хлюпанье воды, потом все затихло, а через несколько минут вернулся гном:

— Теперь, попаримся по-мужски! Суги, лезь выше! Ты как баба, мостишься ближе к земле!

— И ничего не баба! — возмутился гоблин и уселся рядом со мной. Суги отодвинул два веника, мочащихся в тазике, зачерпнул плошкой воды, и щедро плеснул на камни за сеткой, которыми был завален котел с горящими дровами.

— Уа-а-а! — возопил гоблин из поднявшихся клубов пара.

— Я же сказал — баба!

Гоблин опустился назад на сосновую полку и дышал открытым ртом. Выйти, чтобы гном потом все время колупал его, что он баба, он передумал.

— А ничего так, да? — Суги сел рядом с нами.

— Давно о таком мечтал! — счастливо вздохнул я. — Как домой вернулся!

— Есть такое! А ты, Муса, ложись, пошлепаю тебя веничком!

Я спустился полкой ниже, а Муса улегся лицом вниз, уткнувшись в шапку. Гном, поиграв мышцами, выхватил березовый веник, и шмякнул гоблина по спине. Раз, другой, а потом начал помахивать веником, гоняя горячий воздух над спиной зеленого. Тот зашипел в шляпу, а гном, прихлопнув веник к спине рукой, с силой провел им по коже, прижимая ладонью. Шлепками прошелся по спине и ногам, а потом заставил перевернуться. Спустя некоторое время, гоблин, разомлевший и довольный, покинул парилку, а я занял его место:

— Потом меня попаришь? — спросил Суги, шлепая меня веником.

— Ага!

— Хорошо жить на свете, братцы! — шепотом произнёс гоблин, делая большой глоток пива.

Я пил квас, гном предпочел пиво, девочка спала, накрытая льняным полотенцем. — День был отличным! Вот даже девочку спасли.

— Я себе всегда дочку хотел…

— Муса, ты что несешь?! — уставился на него Суги.

— Что взял, то и несу!

— Тьфу!

— Так, тихо, малютку разбудите!

Товарищи зашикали друг на друга, и мы пошли стирать и сушить свои вещи, а потом развесили одежду в парилке. Запах, конечно, будет от нее не очень, но, зато стираная и сухая.

Тук-тук-тук…

В дверь робко, чуть слышно постучали. Гоблин завернулся в одну из лежавших здесь простыней, а я пошел открывать.

— Нет, ну просили не тревожить, — прошипел гном.

Гоблин скрылся в парилке.

— Вы простите, что тревожим, я тут вещей сухих немного собрал, — прошептал хозяин. — Думаю, подойдет! И, по собственной инициативе, за вашу щедрость, принес вам одежду.

— Премного благодарен! — поблагодарил я, принимая из его рук наши новые шмотки.

— Все, не осмелюсь больше отвлекать!

Я прикрыл дверь, и вернулся в предбанник. Бросил вещи на лавку, и сказал:

— Ну что, еще один заход, и спать?

Со мной все согласились, и мы полезли еще разок пропариться.

— Нужно купить лошадей, — сказал гоблин.

— Конечно, на них быстрее доберемся! Да и оружие нормальное нужно купить, этими жабоколами много не навоюешь! — Кивком головы подтвердил я.

Хорошо вымывшись водой из бочки и выстирав вещи (развесили их в парилке над котлом), примерили новую одежду. Не знаю, с кого стащили одежду для гнома, но он в нее влез, она пришлась ему впору. Гоблина обрядили в детские вещи, а мне достались обычные штаны и рубаха. Вся одежда была льняной, домотканой и крепкой. Довершали нашу экипировку кожаные куртки и сапоги, в общем, хозяин расстарался на славу!

Гном поднял спящую девочку на руки, взяв её вещи подмышку. Гоблин держал над ней свою куртку.

Народа в зале не уменьшилось, наоборот, нарисовался приходской священник, и сразу стало ясно, чьи одежды теперь носил гном.

— Всем добрый вечер еще раз, и, уважаемый хозяин заведения, можете подавать еду! — делал я заказ, пока гоблин с гномом подымались в комнату.

— Сейчас прикажу доставать из печи, а то она и остыть могла, пока вы принимали водные процедуры! — засуетился толстячок, а священник зазывающе махнул мне рукой:

— Присядь на минутку, сын мой!

Я подчинился и сел против него. Святой отец стал разглядывать меня.

— Куда путь держишь, сын мой?

— К морю, в Кертен. — доверительно сказал я. — К родственникам. — Нечего делать у границ империи, смутные времена нынче.

Последнюю фразу я произнёс, сильно рискуя, ведь последних новостей о мире я не знал!

— Да, сынок, неспокойно сейчас. Очень неспокойно. Не приведи, Всевышний, война начнется. Разбойники шалить начали!