Дом пепла (СИ) - Мэй

Бабушки не было, видимо, только Эши по крови собрались. Зато позади отца и тети Вивьен очень слабо мерцал силуэт дяди Майкла. Он заметил взгляд Мэтта и подмигнул ему.

Никто не видел призраков… только дед внимательно смотрел на Майкла, и Мэтт был готов поспорить, что видел его!

— Кровь кровью, дым дымом, огонь выжжет то, что не принадлежит этому миру.

Когда повалил густой дым от трав, в носу запершило, глаза заслезились. Мир будто плыл, и силуэты призраков почти сливались с фигурами людей, становились неотличимы от них. Мэтт наклонился к уху лоа и прошептал, но не ему, а брату, который прятался глубоко внутри. До сих пор был там.

— Ты приказал ему однажды. Помнишь? Когда он мучил меня видениями. Ты приказал, и лоа отступил. Значит, ты сильнее него!

Конечно, если бы было так просто, Даниэль мог давно избавиться от лоа. Но Мэтту казалось неимоверно важным напомнить сейчас. А как лучше сделать, его умный старший брат сообразит сам.

Эши упрямы. Они добиваются того, чего хотят, даже если это кажется невозможным. Умеют возрождаться из пепла.

Горький запах трав кружил голову, и Мэтт уже не был уверен, что удержится на ногах. Энергия семейного круга, живых и мертвых билась, пульсировала, колени подгибались под ее мощью.

Лоа шипел, бился, но Мэтт ощущал, что энергия обходит его стороной. Она могла не просто уничтожить, но растерзать самого лоа на части — но для этого нужно выгнать его из тела, а вцепился он крепко. Мэтт мог понять, почему в прошлый раз ничего не вышло.

Не выходило и теперь.

Даниэль сможет что-то сделать изнутри, точно сможет!

— Позови его.

Мэтт поднял голову и поморгал, чтобы слезящимися глазами разглядеть Айвори. Тот перестал молиться и смотрел на Мэтта.

— Позови его, — повторил Айвори. — Он выгонит лоа из тела, но ему нужно показать дорогу.

И Мэтт позвал.

***

Первую змею Даниэль заметил, когда понял, что в квартире нет двери.

На ее месте красовалась гладкая стена, и Даниэль не слишком удивился. Провел ладонью, где должна быть ручка, и тут-то и заметил черную вертлявую змейку. Она скользнула между полом и стеной и тут же исчезла, растворилась, будто ее и не было.

Нахмурившись, Даниэль начал методично осматривать стены. Добрался до окон и даже не удивился, что за ними привычный пейзаж, но… статичный. Облака не двигались, людей не видно, машины не едут. Никакого движения, будто картинка, отпечатавшаяся в памяти.

Так оно и было, конечно.

Даниэль помнил слова Дэвида Эша: «прячься». В тот момент он понял, что против мощи лоа, который давно готовился к удару, прямо сейчас шансов у него нет. Поэтому стремительно унесся в глубину сознания, туда, где его не мог достать вообще никто, даже гость в собственном теле.

Так что Даниэль быстро понял, что видение наслал не лоа, а он сам. Как будто ему недоставало этого момента, еще одного прикосновения, пары слов, ничего не значащих, но оседающих на губах прощанием.

В жизни ему не хватило этих мгновений.

Но оставаться в мареве фантазий Даниэль не собирался. Ему нужно найти выход, даже если формально он его не видел. Но это вовсе не значило, что его не существовало.

Прятаться, конечно, прекрасно, но Даниэль не сомневался, что его семья точно что-то придумает. Ему надо быть готовым.

А еще змеи.

Они появлялись то тут, то там, но исчезали, стоило посмотреть на них прямо. В основном, черные, другие обладали белыми телами. Что это такое, Даниэль понять не мог, хотя его мозг усиленно работал.

Наконец, последний дюйм стен был исследован, и никакого выхода Даниэль не нашел. Он даже заглянул в туалет, но там ожидаемо не было ничего интересного. Похоже, чтение «Гарри Поттера» не привнесло в его собственное подсознание выход в министерство магии через унитаз.

— Шаг за шагом, — пробормотал Даниэль.

Вернувшись к дивану, у которого в реальном мире он пытался устроить ритуал, Даниэль уселся на пол, скрестив ноги. Тут никаких пятен крови не было, и он сомневался, что она имела значение, когда у него и тела как такового не было.

Это именно то единственное, чем он сейчас не обладал.

Вместо того чтобы сосредоточиться на том, как выбраться, или хотя бы на странных змеях, Даниэль вспомнил Анаис. Ему казалось, что встреча с ней могла бы принести боль, такую же, какую он ощущал при воспоминаниях о ней. Поэтому он так старательно их избегал — но здесь, в этом месте собственного сознания был вынужден наконец-то столкнуться с ней лицом к лицу.

С этими грезами.

С тем, что он потерял.

Оказалось, на самом деле образ Анаис нес тепло и легкую грусть. Ощущение было таким, будто Даниэль бежал от памяти об Анаис, но она вовсе не несла ничего плохого. В этом не было боли. Боль жила внутри него самого.

Вновь прикоснуться к Анаис оказалось правильно. Но еще правильнее отпустить ее. Оставалось только удивляться, почему Даниэль не мог понять этого раньше. Почему больше увязал в кошмарах.

Ты не можешь начать жить по-настоящему, пока не отпустишь прошлое. Ты не можешь быть живым, пока оглядываешься на бездну. Ее часть всегда с тобой. Но только ты решаешь, позволить ей завладеть тобой или стать частью тебя.

Даниэль не хотел этого. Не сомневался, что и Анаис не хотела бы этого для него.

Он коснулся собственной груди, где всегда ощущал холодок, будто часть его осталась на той стороне, у призрачного дома, который он видел, когда его сердце остановилось.

Может, и так.

У каждого собственная бездна: у кого-то смерть, у других травмы, комплексы, болезни. Это часть нас. Но не мы.

Даниэль решительно поднялся на ноги и расправил плечи. Он вспомнил, как истекал кровью в настоящей квартире, как Мэтт его нашел — и как он сам до этого пришел к Мэтту, на которого насылал видения лоа. Тогда Даниэль не задумывался о возможностях, не думал об ограничениях. Он просто… делал. Сейчас нужно то же самое.

Он смог приказать лоа один раз, сможет и еще. Это его тело. Его жизнь.

Даниэль вскинул руки, и вдоль запястий поползли, перетекая друг в друга черные и белые змеи. Его лоа, эско. Те, кто всегда сопровождали и, видимо, в подсознании предстали в привычном для Даниэля образе. Они окутывали энергией, существовали во всех мирах одновременно и словно соединяли с более мощной энергией, которая пульсировала снаружи.

— Я сильнее тебя, —