Михаил Белозеров - Месть самураев

В последний момент регенту Ходзё Дога страстно захотелось жить. Он заметался в поисках хоть какого-нибудь убежища. Его нашли в кладовке, зарывшимся в угле. Никто бы и не обратил внимания на перемазанного человека, который вовсе не походил на могущественного регента, если бы не богатое кимоно из парчовой иноземной ткани.

Всходило солнце. Регента Ходзё Дога вытащили на середину приемных покоев и дали людям в последний раз взглянуть на него. Думал ли он, что дорожка из козней и черных дел закономерно приведет к подобному финалу, никто не знает – регенту Ходзё Дога не предоставили последнего слова. Возможно, он понял, что жизнь не имеет значения и цели, но не успел ни с кем поделиться этой мыслью. С ним даже не соблюли обычай, согласно которому человек столь высокого ранга мог выбрать для себя оружие и вид умерщвления. Он не сложил отходных стихов и не переоделся в посмертное кимоно. Он не выпил сакэ и не собрался с мыслями. Тем более не смыл с лица грязь. Позором была обставлена его смерть. Ему грубо связали руки и поставили на колени. Затем Гёки отрубил его голову, как обыкновенному преступнику, насадил ее на пику и выставил на всеобщее обозрение. С третьими петухами душа регента Ходзё Дога отправилась в долгий, безутешный путь – как раз во владения Бога Яма, который в этот момент выводил из подземелья хирака и других истуканов.

Крики радости огласили Нефритовый дворец и его окрестности – дело было сделано. Можно было уходить. Правда, еще оставался старший сын погибшего регента- Такэру, но его нигде не могли найти. Должно быть, он испугался и прыгнул вниз, решили многие. Когда же они с чувством выполненного долга собрались спуститься, кто-то выглянул наружу и вскричал в ужасе:

– Гёки!

Гёки бросился к перилам балкона и увидел, что двор между хоммару и башней заполнен стройными рядами хирака. Их оружие поблескивало в лучах восходящего солнца. Командовал же ими никто иной как старший сын регента Ходзё Дога – Такэру.

– Ну что же, – очень спокойно сказал он, – умрем достойно. Для этого мы сюда и пришли.

Однако Ката Кодзи, Тарада и другие молодые ронины решили искать спасения:

– Мы пришли драться с людьми и не хотим умереть от рук истуканов. Раз Такэру сумел сбежать, значит, и мы тоже можем, – рассуждали они.

Причиной их ужаса были не только хирака и ганива, которые неуклюже бегали между каменными истуканами, и даже не Такэру, который, конечно же, жаждал отмщения, а туча, наползающая на Нефритовый дворец. Никто не понимал, что это значит, и только Язаки указал на лысого человека, стоящего рядом с Такэру.

– Это он!

– Кто?! – спросили у него.

– Он!

– Кто он?!

– Он… Бог смерти – Яма. Это дело его рук.

– Тогда все ясно. Живыми мы отсюда не уйдем, – сказал Гёки и приказал готовиться к бою.

Не успели они завалить входы в Нефритовую башню, как наступили глубокие сумерки, и первая волна хирака накатила на башню. И хотя в башне было предостаточно стрел и луков, в этой битве подобное оружие оказалось бесполезным – стрелы отскакивали от каменных монстров. А ганива перекусывали их в одно мгновение. Вот тогда-то и пригодилось тяжелое оружие, о котором говорил Натабура: масакири и канабо с шипами. Не зря Гёки заставил все это нести с собой.

Расчет Бога Яма был очень прост – он давно мечтал отомстить Натабуре и Язаки за свои унижения. И наверное, он этого добился бы, если бы не предусмотрительная Богиня Аматэрасу, которая покровительствовала Натабуре и вместе с ним и Язаки, и учителю Акинобу, и Юке, и, конечно же, Афра, да и всем ронинам – и мертвым, и живым.

Тем временим столица Мира проснулась, и ее жители с удивлением обнаружили, что на месте Нефритового дворца ничего нет – ни привычной зеленой крыши башни, ни хоммару, ни ниномару – ничего, только непонятная заоблачная тень, из которой бесконечной завесой струился дождь. Многие восприняли это как знамение грядущих перемен к лучшему и радостно молились. Другие в страхе бежали, и толпы людей потянулись в окрестные леса и деревни.

Никто не помнил, сколько длилось то, что потом назвали великое намэ, зато сложили стихи:

Между тем в самом намэ было сухо и только красная кровь людей и желтая кровь хирака окропляла ступени Нефритовой башни. Целый день и ночь заговорщики во главе с Гёки отбивали атаки истуканов. Несколько раз ронины пытались уйти из Нефритового дворца, но странное облако не выпускало их. И тогда они поняли, что умрут здесь все, но это не сломило их дух.

Вначале им везло: стоило хирака показаться в окне, как ему ловко отбивали голову, а если кому-то из них удавалось пробраться внутрь, его изматывали атаками со всех сторон. Но постепенно по мере того, как хирака стали приобретать человеческие свойства, их реакция значительно улучшалась, и Такэру сообразил, что теперь можно действовать по-иному. Он предпринял атаку со всех сторон, и хотя она была в конце концов отбита, Гёки и его люди поняли, что теперь они долго не продержатся. Бой измотал их, а ряды хирака даже не поредели. Мало того, взамен погибших Бог Яма выводил из подземелья все новых и новых истуканов в надежде измотать и наконец победить ненавистных ронинов и заодно Натабуру и Язаки и в результате всего забрать свой каба-хабукадзё – Черный Знак Ада.

Вот тогда-то капитан Го-Данго и совершил свой бессмертный подвиг. Он процитировал Суньцзы из трактата "Искусство войны":

– Врагов заманивают в ловушки выгодой. Идти вперед туда, где не ждут; атаковать там, где не подготовились. А где они не готовы?

– Я думаю, в тылу, – угадал его мысли Натабура.

– Правильно!

И после очередной атаки истуканов они незаметно выскочили из Нефритовой башни, чтобы обойти ряды хирака и напасть на их командиров – Такэру и Бога Яма. Вслед за Натабурой, побежал верный и неподкупный Афра, за ним пристроился Язаки, за Язаки – Баттусай, а уж самым последним был учитель Акинобу, который понял замысел капитана Го-Данго и прикрывал их с тыла. Но и Гёки был бы не Гёки, если бы остался в стороне. А за Гёки последовали оставшиеся в живых заговорщики. Всего их было ни много и ни мало, а двенадцать человек.

Их последний бой был самый трудный и самый жестокий. Такэру и Бог Яма находился в окружении генералов хирака и специальной охраны – глиняных гигантов. К счастью, все они были увлечены очередной атакой и не заметили, как к ним подкрались с тыла.