Валерия Чернованова - Наследница темного мага

— При чем тут герцог? — удивился вейл.

— Пойдемте, эл, мы все вам расскажем.

И мы дружной гурьбой отправились за его высочеством. Выходя из зала, я обернулась и увидела расползавшиеся по полу клочья дыма, некогда являвшиеся безмолвным слугой ректора. Самого Барольда и след простыл. Очень надеюсь, что его найдут и заставят заплатить за все злодеяния.

— Эл Долэри подарил его мне!

— А мне он сегодня нужнее!

Я сидела на кровати, скрестив ноги, и с улыбкой следила за беззлобной перепалкой своих сестер. Лелька пыталась отстоять золотой браслет, подаренный ей герцогом на день рождения, а Рамина упрямо клянчила его на время и грозилась в противном случае вообще отменить свидание с Айвэ.

— Можно подумать, — еле слышно хмыкнула я, зная, с каким нетерпением она считает секунды до встречи со своим принцем.

— Тогда ты мне завтра дашь напрокат свои жемчужные серьги, — начала торговаться Лелия.

— Зачем они тебе? — удивилась Рамина.

Лелька зарделась и пробормотала невнятно:

— Ну ведь не у тебя одной могут быть свидания.

Я уже давно раскусила свою младшенькую. Ей очень нравился парень из соседнего поместья, сын одного из знакомых герцога. Всякий раз, когда эл Фирис случайно упоминал имя этого юноши, лицо Лельки алело спелым помидором, а глаза начинали блестеть алмазами.

Я улыбнулась своим мыслям. А Лелия даром времени не теряет. Всего две недели в поместье Долэри и уже успела влюбиться.

Наблюдая за сборами девушек, я незаметно для себя снова начала вспоминать события минувших недель. Наверное, пройдет еще немало времени, прежде чем я смогу закрыть навсегда дверь в прошлое…

Вернувшись в академию, мы долго разговаривали с дознавателем. Бедолага вейл был обескуражен нашими признаниями.

— М-да, у современной молодежи очень насыщенная учебная жизнь, — задумчиво протянул он.

Я хоть и побаивалась мага, но была безумно благодарна ему за то, что он додумался прицепить ко мне маячок. Ведь если бы не его внезапное появление, неизвестно, какой бы финал был у нашей истории.

Когда речь зашла о профессоре Тирине, появился герцог Долэри. Кайн выдернул его прямо из постели и с помощью телепорта перенес в замок.

Сложно описать гамму чувств, отразившуюся на лице герцога. Изумление, смятение и, по-моему, радость. Он стоял в дверях, не в силах ни подойти ко мне, ни нарушить повисшее молчание.

— Продолжайте, Севастьяна, — вернул меня к реальности дознаватель, напомнив, что я так и не закончила отчет о покушениях на мою жизнь.

Понимая, что мои откровения могут причинить элу Фирису боль, я максимально кратко рассказала о Тирине и о его сговоре с герцогиней.

— Вот стерва! — в сердцах воскликнула Рамина. — Так и знала, что она хотела сжить меня со свету!

Повернувшись к Фирису, который, казалось, уже и не дышал — так много испытал потрясений, — дознаватель невозмутимо проговорил:

— Я вынужден отправить к вам людей, ваше сиятельство. Мне придется арестовать вашу супругу.

Герцог судорожно кивнул и попросил тихим голосом:

— Могу я остаться со своими дочерьми наедине?

Присутствовавшие при разговоре Кайн и Айвэ поспешно поднялись. У выхода их нагнал дознаватель, попросив метаморфа провести его в указанную мною башню. Уходя, он обернулся и сказал:

— Наш с вами разговор, Тьяна, еще не закончен. Вы понимаете, о чем я.

Пристыженно кивнув, я с трудом подавила стон. Представила, как буду рассказывать новоявленному отцу о своей необычной профессии и о том, к чему привело меня мое «хобби». Но пусть уж он узнает все от меня, чем от дознавателя.

Когда за ушедшими закрылась дверь, герцог подошел к нам. Я неловко вскочила. Хотела присесть в реверансе, а он сграбастал меня в охапку и молча обнял. Так мы и стояли в тишине, не в силах подобрать слов, способных выразить наши чувства.

После всех приключений я вдруг ощутила непреодолимую усталость и была просто не в состоянии ворочать языком, поэтому роль повествователя взяла на себя Рамина. Рассказала отцу, как сбежала от мачехи и как меня именно в тот день угораздило попасть в академию.

Слушая рассказ о Барольде, герцог становился все бледнее и бледнее.

— Я мог потерять вас. Обеих, — глухо прошептал он.

— Но теперь все позади, папочка. Не расстраивайся, — постаралась приободрить родителя Мина. — Уверена, ректора поймают. И нам больше ничего не грозит.

Постепенно я перестала смущаться, а герцог перестал смотреть на меня как на привидение. Его сиятельство решил ненадолго увезти нас из академии, чтобы дать нам прийти в себя и провести с нами какое-то время. На следующее утро мы покинули столицу, прихватив с собой и Лелию, которую я бы, конечно, одну ни за что не оставила.

Вскоре мы узнали, что эла Барольда все-таки схватили. Теперь его ждал суд и приговор, который, по словам герцога, будет суровым. Думаю, этому безумцу не придется беспокоиться о скорой старости. Он до нее просто не доживет.

Самыми везучими в тот роковой вечер оказались Эрик и Фабиола. Коварный маг наложил на них заклинание транса, и все наше приключение ребята благополучно провели в отключке. Пришли в себя только под утро и абсолютно ничего не помнили. Я им, если честно, даже позавидовала.

Спустя несколько дней после нашего приезда в поместье герцог позвал нас с Раминой в кабинет, чтобы поговорить, как он выразился, о прошлом.

Достав из секретера маленькую портретную миниатюру, отец протянул ее нам. На овальной пластине из слоновой кости была изображена юная девушка, по виду — наша ровесница: светловолосая и синеглазая, с маленькой ямочкой на подбородке. Сразу стало понятно, в кого мы уродились такими симпатягами.

— Этот портрет — единственное, что осталось у меня от Эйлин, — с печалью в голосе произнес герцог. Пока мы с Раминой разглядывали изображение, он опустился в кресло напротив нас и, вздохнув, начал свое повествование: — Мы с вашей матерью очень любили друг друга. Но мои родители не хотели, чтобы я связал с ней свою судьбу, повторяя, что она мне не ровня. Их неприязнь была столь велика, что подорвала хрупкое здоровье Эйлин. Она начала таять на глазах, а я, глупый мальчишка, наивно полагал, что слабость эта вызвана ее положением. Мне бы следовало сразу же увезти ее из отравленного ненавистью дома, но я не сделал этого. Эйлин не пережила родов. Ты, Рамина, родилась очень слабой. А Тьяна и вовсе не дышала. — Герцог забрал у меня портрет и бережно коснулся его, словно изображение являлось для него священной реликвией. — В ту ночь я мало что понимал. Горе из-за потери любимой подкосило меня и, когда отец сказал, что одна из малышек умерла, я поверил ему на слово. Я видел, как он уносил в руках маленький сверток. Ты не шевелилась, даже не дышала. Отец сказал, что отнесет тебя в храм, чтобы приготовить все к погребению. Я оплакивал вас обеих: тебя и Эйлин. Если бы не Рамина — моя единственная отрада — наверное, не смог бы примириться с судьбой. А теперь, когда в моей жизни появилась ты, я наконец-то по-настоящему счастлив. — Он с любовью посмотрел на меня. — Обещаю сделать все, чтобы восполнить утраты, пережитые тобой по моей вине. И надеюсь, когда-нибудь ты простишь своего глупого отца.