Рождение новой расы (СИ) - Дувакин Олег

— Я могу иметь при себе пару крохотных изображений крестов, хоть это и больно, но мне всегда нужно больше. На помощь приходят чернила. Нанеси их поверх креста, и он не будет работать. Но когда вода смоет чернила, крест начнет действовать так, как нужно.

Затем последовал удар, и «Ночь короче дня» лишилась элитной куртизанки.

Голова Илберта нервно сглотнула. Рана у него на шее затянулась, и сейчас он должен был найти нож, что обронил. Тело село на край стола и аккуратно опустило пятки в кровь. Ощущения были как от горячей воды в наполненной ванне. Более чем сносно. Тело трактирщика спрыгнуло вниз и стало шарить руками по полу в поисках своего оружия.

— Почему ты медлил с Изабеллой? Хотел трахнуть ее напоследок, урод?!

— Она могла пригодиться мне в дальнейшем, но я решил, что она не подходит.

Голос Рихарда был уже возле Нилиона. Тот не подавал никаких признаков жизни — все-таки подох. Он достойно держался для новобранца. Обычно зеркала достаточно для трех- или даже пятигодовалого вампира. Но если бы не освященная кровь, он бы, скорее всего, выкарабкался. Но добивающий удар топором все равно последовал. На всякий случай.

Руки Илберта стали водить по полу активнее, его шанс выжить становился все более призрачным.

Расправа над Эделиной была не такой холодной, как с остальными. На сердце официантки обрушилось три удара, вместо одного.

Илберту хотелось кричать от ужаса. Его кинжал укатился черт пойми куда, и он никак не мог его найти. Илберт так отчаянно пытался найти нож, что совсем забыл об осторожности. Поранься он о серебряную рукоять, и конец всему. Тяжелый сапог древнего наступил на руку трактирщика, голова, висящая на оленьих рогах, стиснула зубы.

— Аккуратнее, так можно порезаться, — послышался голос Рихарда, и как никогда в жизни Илберт ощутил собственное бессилие. Удар под ребра заставил трактирщика перевернуться на спину, а затем стальной топор снова и снова вонзался в ребра обезглавленного вампира. Понадобилось около дюжины ударов, чтобы разворотить грудную клетку и вынуть сердце. После восьмого удара трактирщик уже не сопротивлялся. Голова утратила всякий контроль над телом, сейчас ее заполняла только невыносимая боль.

Рихард подошел к оленьим рогам и стащил голову за волосы. Присев за стол, за которым вампиры сидели и где еще остались еда и выпивка, древний положил голову трактирщика перед собой.

Лицо у того было посиневшим, словно у утопленника. Кровь из распоротой щеки и шеи уже не шла. Глаза же из-за лопнувших капилляров представляли из себя одно сплошное красное месиво.

Рихард решил налить себя крови в кубок.

— Напитки и еда у тебя королевские, Илберт. Я зачистил много вампирских таверн, но твоя одна из лучших.

— Пожалуйста, молю тебя. Я сделаю все, что хочешь, только не забирай у меня жизнь.

— Что ты можешь мне дать, чтобы я оставил тебя в живых?

— Список потенциальных вампиров.

— Старики, которые не хотят умирать, молодые влюбленные, уверенные, что их любовь будет вечной. Слабые, что жаждут силы. Если убивать всех, кто хотел бы стать кровососом, придется вырезать половину города.

— Нет, я говорю о конкретном списке имен. Два десятка влиятельных людей, что помогают нашей общине. Там есть и воины наподобие Гортера с Хельстом, и красивые женщины, как Эделина с Изабеллой. А от богатых маменькиных сынков, вроде Нилиона, и вовсе отбоя нет. Подумай сам, ты освободил им несколько мест, и после твоего ухода пустота сразу же заполнится.

— Через год или через несколько лет я все равно сюда загляну. И бессмертие новообращенных прервется. Оставь свой список себе.

— Постой! — закричал Илберт. — Через несколько часов ночь закончится. Куда ты пойдешь? День тебе нужно переждать здесь. На рассвете всегда является несколько смертных, вооруженных охранников. Они охраняют логово, пока некоторые отсыпаются в подвале. Но ты же здесь все разворотил! Даже если всю оставшуюся ночь посвятить уборке, все равно не успеешь. Они заметят следы и всех поднимут на уши. Ты перебил вампиров, но день не переживешь! Я нужен тебе, чтобы сказать им, что у нас все в порядке.

— И снова нет. К рассвету меня здесь не будет, а сама таверна будет предана огню, как только я уйду. Должен сказать, я вообще не планировал являться в Кельборн. Я шел неподалеку, и это было просто сиюминутным решением, потому что у меня было время, — Рихард отпил из кубка и закусил вяленым мясом. — Вампиры всегда обыскивают на наличие серебра смертных. Не пускают внутрь дампиров, но другой вампир не вызывает у них никаких подозрений. Они приглашают меня в свой дом, не чувствуя угрозы, исходящей от стального топора, и они пьют кровь, даже не подозревая, что ее можно превратить в яд одной молитвой. Оставь я хоть раз кого-нибудь в живых, и все мои исследования насмарку, кстати…

Рихард положил прямо перед головой Илберта его бьющееся сердце.

— Ты же знал, что, если вампира ранить, не просто ранить, а ранить по-настоящему, его сердце начинает биться. Чем серьезнее рана, тем чаще эта мышца сокращается. После того, что я сотворил с тобой, оно бьется почти как у обычного человека. Но самое интересное заключается не в этом.

Рихард бросил медную монету с нацарапанным крестом в бокал. Прочитав короткую молитву, он вылил его содержимое на голову трактирщика. Тот покрыл Рихарда отборной бранью. Сердце, лежащее на столе, пару раз стукнуло, после чего вернулось к нормальному ритму.

— А теперь сделаем вот так, — Рихард капнул всего одну каплю освященной крови на сердце, после чего то заколотилось как бешенное. Ему понадобилось полминуты, чтобы успокоиться. Илберт скулил от боли.

— Прекрати, пожалуйста. Зачем ты мучаешь меня?!

— Неужели тебе это не интересно? Тело вампира связано невидимыми нитями, и, даже когда твоя голова была отсечена от тела, твое сердце продолжало гонять по ней кровь! У меня столько вопросов, и так мало времени в поиске ответов!

Поток ветра распахнул одно из окон. Капли дождя ворвались внутрь, бултыхаясь в красные лужи. Шум ветра привлек внимание древнего.

— Знаешь, она любила запах сколотого камня во время дождя. Спустя столько лет я так и не смог им проникнуться.

Голова Илберта разразилась истеричным неконтролируемым смехом.

— Я сказал что-то смешное?

— Ее звали Элина, да? А мою служанку ты убил тремя ударами, потому что она не соответствовала ей. Значит, все эти истязание себя чесноком, охота за сородичами… Это все из-за какой-то бабы!

Илберт не мог остановить свой смех, он не смог остановиться даже тогда, когда Рихард понес его голову к еще целой бочке. Топором он проделал в ней небольшую дыру. Содержимое полилось наружу.

— Напейся в последний раз.

Голова вампира была закинута в бочку. Вдогонку Рихард кинул несколько освященных монет. Сердце, лежащее на столе, буквально подпрыгивало на месте, пока не разорвалось на множество ошметков.

***

Его фляги были полны свежей крови, спасибо запасам Илберта. Его топоры нуждались в заточке, сталь быстро тупилась о вампирскую плоть. Одежда его была перепачкана, но капли дождя смывали кровь с плаща. Карманы были полны медных монет. Пришлось помародерствовать и перерыть «Ночь короче дня» сверху донизу. Запах гари, исходивший от горевшей таверны, перебивал так любимый Элиной запах сколотого камня.

Он поднял голову кверху. Тучи немного развеялись, оголяя небольшой кусочек луны. Его верная спутница всегда с большим интересом наблюдала за всем тем, что он делает. Он продолжил свой путь, и капли воды, падающие на мостовую Кельборна, вовсе не олицетворяли боль, утрату или расставание. Рихард просто уходил под дождем.

Клыки и копья

Быть может, в жизни следующей встретимся мы вновь.

И в этой, новой жизни ты меня убьешь.

Как часто мы смотрим наверх, чтобы полюбоваться ярким солнцем или лунным диском, на который воют мохнатые стражи?