В интересах государства. Аудиториум, часть 2 (СИ) - Хай Алекс

Корф безмятежно созерцал медленное течение речки. Я заметил, что помимо пары свежих царапин на его лице красовалось несколько кровоподтеков, словно он участвовал в драке.

– Об этом позаботились, – не отрывая взгляда от воды, отозвался тайный советник. – Михаил, что ты помнишь о Третьем испытании?

Я хотел было ответить «ничего», но, пораженный внезапным озарением, так и застыл с открытым ртом. Я помнил! Воспоминания вернулись, и я сам не заметил, как. Класс, допрос, принуждение признаться в употреблении «допинга», мольбы Ирэн – все это осталось, сохранилось, вернулось!

Увидев смятение на моем лице, Корф позволил себе улыбку.

– Значит, помнишь. И, видимо, многое. Отлично.

– Но почему…

Черт, я ведь и сам не заметил, что память вернулась. А я, балда, еще и сболтнул об этом Адлерберг! Твою мать! Так облажаться – и даже не понять этого сразу.

– Не понимаю, – прошептал я. – Как это возможно?

– По той же причине, почему за нами сейчас не следят, – улыбнулся тайный советник.

Стоп. Испытаниями руководил Зуров – Адлерберг и все остальные подчинялись ему. И если моя память сохранилась, значит, либо он дал приказ Адлерберг не стирать мне воспоминания, либо я каким-то образом оказался устойчив к такому воздействию. Но ведь Корф уже благополучно подчищал мне память, поэтому нет, иммунитета к таким процедурам у меня не было… Так что, выходит, это Зуров постарался?

– Так Павел Антиохович с вами? – прошептал я и с подозрением уставился на Пистолетыча. – Почему вы скрывали, что у вас есть люди в Аудиториуме и помимо меня?

Корф ответил уклончиво.

– Не сказал бы, что он «с нами». Зуров сам вышел на меня пару дней назад. Предупредил, что его коллегам стало о тебе известно. И вызвался помочь уладить вопрос.

Я сопоставил это заявление со словами Зурова. Выходит, память мне все-таки не стирали. Скорее просто сделали что-то вроде временного затмения. Или это и вовсе было временным побочным эффектом испытания. Не суть. Главное – я помнил. Да и не это сейчас было важно. Зуров оказался в сговоре с Корфом – вот что меня удивляло.

Но ему-то оно зачем?

И за какую же команду все же играл Антиохович? Если предположить, что он был связан с Радамантом, а сейчас вышел на Корфа… Как-то странно.

– Теперь я понимаю еще меньше, Вальтер Макарович. Зачем советнику ректора вам помогать, особенно с учетом того, что Тайное отделение в Аудиториуме недолюбливают? – удивлялся я.

Корф пожал плечами.

– Истинные мотивы Зурова еще предстоит выяснить. Поверь, у меня не меньше вопросов, чем у тебя. Тем не менее свою часть обещанного он сегодня выполнил – ты здесь, ты рекомендован к зачислению и ты сохранил воспоминания.

– А что он получил взамен?

– Неприкосновенность. Когда полетят головы аудиториумцев, то его – останется на плечах. И он сохранит место. Если, конечно, нам удастся предоставить неоспоримые сведения о том, что происходит в Аудиториуме.

– А я вам там зачем в таком случае? Если у вас появился столь важный свидетель, который может слить так много важной информации…

Корф устало вздохнул.

– Михаил, ну ты как дитя малое, ей-богу. Это же Аудиториум, а там тот еще серпентарий. Они там как пауки в банке – интригуют, борются за власть и влияние, лезут наверх по головам. И у каждого целый склад скелетов в шкафу. Зуров может играть в собственную игру. Может попробовать натравить меня на кого-то из своих соперников, чтобы убрать их нашими руками. Может попытаться использовать меня или тебя в своих интересах, а уж фантазии им там не занимать. И я не смогу быстро проверить чистоту его мотивов. Ты же у меня парень замотивированный, и как союзник ты мне более понятен.

Ясно. Мной, как считал Корф, будет проще управлять. И я не сорвусь с крючка, пока судьба моей семьи зависит от него. Да и моя собственная. Не знаю, как отреагируют другие, если выяснится правда о моем появлении в этом мире…

В лучшем случае заберут в поликлинику на опыты. В худшем – устранят.

– Понятно, – кивнул я и все-таки решил закинуть удочку. – Тогда при удобном случае спросите у него о том москвиче Васильеве.

Корф удивленно приподнял брови.

– Зачем?

– Спросите. Он кое-что знает.

А еще мне было интересно столкнуть их лбами и посмотреть, не посыпятся ли искры. Точнее, я предполагал, что это может помочь вытащить им друг из друга побольше информации. И, быть может, что-то из этого долетит до меня.

– Выходит, и тебе что-то известно. Не юли, Михаил.

– Вальтер Макарович, я еще не нанимался к вам сотрудником на полную ставку, – раздраженно бросил я. Дело было не столько во вредности, сколько в усталости – испытания и все, что было после, здорово меня измотали. – У вас полно мальчиков на побегушках – так пусть делают свою работу. Чай, честные люди налоги платят.

Я ожидал, что Корф рассердится, но, судя по всему, тайный советник тоже слишком задолбался минувшей ночью, чтобы спорить.

– Не ершитесь, юноша, – спокойно сказал он. – Помни, что твои яйца все еще у меня в руках. Тем не менее благодарю за наводку – о Васильеве непременно спрошу.

– На самом деле я просто хочу, чтобы вы со своими навыками провели полноценный допрос или как там у вас это делается. Я салага, я не сыщик. Могу много всего проворонить.

– Это понятно. И все же впредь не груби. Встретимся, потолкуем, я получу первые ответы и проверю их. После этого будем думать, что делать с этим Зуровым. Ты же мне нужен еще и потому, что полученные сведения возможно будет проверить, только находясь в стенах Аудиториума.

Интересно, как он себе это представлял? Неужели думал, что там везде проходной двор? Аудиториум наверняка тщательно охранял свои тайны, и уж особенно то, что могло послужить доказательством каких-нибудь темных делишек.

– А вы не боитесь, что Аудиториум завербует меня против вас? – Внезапно спросил я и сам поразился собственной наглости. – Превратит в двойного агента и прочее…

– Это возможно. Но если то, о чем я расскажу тебе дальше, подтвердится, думаю, ты и сам не согласишься к ним переметнуться.

– Начнем с того, что Аудиториуму уже известно, что я с вами связан. Можно сказать, я уже провалился как ваш разведчик. Тогда к чему играть дальше?

Вальтер Макарович обернулся ко мне с легкой улыбкой.

– Во-первых, о том, что ты связан со мной, известно не всем в Аудиториуме. Стараниями Зурова их теперь стало еще меньше. Во-вторых, пусть знают, что ты связан лично со мной, а не с Тайным отделением. У тебя будет красивая легенда. Осталось аккуратно внедрить эти искусственные воспоминания тебе в голову.

– Но ведь вас ассоциируют с Тайным отделением! – возразил я. – Это первое, что придет в голову всякому, кто о вас слышал.

Корф кивнул.

– Об этом не беспокойся. И все же, как ты понимаешь, наше с тобой маленькое расследование не попадает под юрисдикцию Отделения. Ты ведь помнишь разговор у Великого князя?

– Конечно.

Вслух распространяться об этом мне мешал блок, но я все отлично помнил. Корф действовал по указке Александра Константиновича. Александр Константинович обратил пристальное внимание на деятельность своей сестры Ксении Константиновны, которая патронировала Аудиториум.

А я во всем этом оказался просто инструментом, причем не самым изящным.

– Тогда что мне говорить, если начнут спрашивать о нашей связи?

– Скажи, что познакомился со мной через Петра, и после его гибели я помог тебе с подготовкой. К слову, это не такая уж и неправда – с твоим братом мы были знакомы. Он изъявлял желание работать у нас после прохождения службы в Дакии. Потому-то я и обратил пристальное внимание на ваш род. Но судьба распорядилась иначе. Тебе будут внедрены воспоминания о наших частных встречах, где я буду исполнять роль доброго и сердобольного дядюшки.

– И в это поверят? – фыркнул я.

– Еще как. Выбирай слова осторожно и всегда говори половину правды в своей лжи. Тогда проверить твои слова будет труднее, да и ты будешь чувствовать себя увереннее.