Макс Фрай - Чужак

Сэр Джуффин не забыл послать мне Безмолвное объяснение: «Утратить Искру — значит утратить способность защищаться от чего бы то ни было. Даже обыкновенная пища может стать ядом для такого несчастного, а насморк убьет его за несколько часов. А то, что знахарки караулили его тень… В общем, это сложно. Потом!»

— Старый сэр Маклук-Олли вел тишайшую жизнь. Год назад он напомнил о себе, швырнув таз для умывания в Мадди, который ему в тот день прислуживал: приготовленная вода была чуть теплей, чем следует. Я выдал Мадди премию за побои, да он и без денег не стал бы поднимать шум: на старого сэра Олли жалко было смотреть. В общем, больше слуги таких ошибок не допускали, сэр Олли не хулиганил, и ничего интересного, кажется…

Джуффин нахмурился:

— Не надо ничего скрывать от меня, старик. Я ценю твою преданность дому, но это именно я помог сэру Маклуку замять неприятный случай полгода назад. Когда юноша из Гажина перерезал себе горло. Так что пролей бальзам на мое измученное сердце: это произошло в спальне?

Говинс кивнул.

— Если ты думаешь, что признание господина Говинса проясняет дело, ты ошибаешься! — подмигнул мне Джуффин. — Оно только запутывает дело, хотя, кажется, куда уж дальше… От всего этого несет магией времен Древних Орденов, а грешный индикатор, дырку над ним в небе… Ладно. Жизнь тем и хороша, что не всегда соответствует ожиданиям!

Он повернулся к Говинсу:

— Я хочу видеть: того, кто нашел сегодня этого бедолагу; того, кто обнаружил кровавый фонтан в прошлый раз; старух, нанятых для сэра Маклука-Олли; еще по кружке вашей превосходной камры для всех присутствующих и… да, на всякий случай, пусть явится несчастная жертва домашней тирании. Этот, раненный тазом.

Говинс кивнул. В дверях появился средних лет мужчина в серой одежде, в руках у него был поднос с кружками. Это и был господин Мадди, жертва давнишнего буйства сэра Маклука-Олли и, по совместительству, главный свидетель сегодняшнего преступления. Вот что значит организаторский талант. Учитесь, господа: вошел всего один человек, а три приказа из пяти уже выполнены!

Мадди сгорал от смущения, но выправка есть выправка! Потупившись, он лаконично сообщил, что сегодня вечером вошел в комнату первым, посмотрел в окно, поскольку там разгорался закат, потом опустил глаза вниз, увидел «сами-знаете-чего», и сразу понял, что трогать эту жуть не следует ни в коем случае, а оставаться с нею в одном помещении — и подавно. Приняв такое похвальное решение, он послал зов Говинсу, а сам умыл руки.

— А Шувишу я велел оставаться в коридоре. Молодой еще. Куда ему на такое пялиться! — Мадди виновато пожал плечами, словно не был уверен, что не превысил своих полномочий.

— А шума вы не слышали?

— Да какой же шум, сэр? Спальня была изолирована от звуков, так пожелал сэр Олли. То есть, я хочу сказать, что хоть от крика надорвись, никого не побеспокоишь… Ну и вас никто не побеспокоит, конечно.

— Ладно, с этим все ясно. А что это была за драка у вас с сэром Олли? Говорят, вам изрядно досталось.

— Да какая там драка, сэр Почтеннейший Начальник! Больной человек, помирать не хочет, все ему не нравится… Он мне подолгу объяснял, какая нужна вода для умывания. Только назавтра ему нужна была уже совсем другая вода. Я всякий раз шел и делал, как он велел… А однажды сэр Олли рассердился и швырнул в меня тазик. И как швырнул, даром что помирал! — Мадди восхищенно покрутил головой.

Я решил, что будь он тренером сборной по баскетболу, то непременно попытался бы заполучить сэра Олли в свою команду.

— Тазик попал мне аккурат в лицо, краешек врезался в бровь, кровь течет. А я, дурак, хотел увернуться и со всего размаху врезался головой в зеркало. Счастье, что оно крепкое. Старая работа! Я мокрый, лицо в крови, зеркало в крови. Сэр Олли перепугался, решил, что убил меня. Шум поднялся. А когда я умылся, посмотрели — всего-то делов: царапина длиной в полпальца. Даже шрама потом не осталось! Я и не думал жаловаться куда-то, грех на старика обижаться: он ведь без Искры, считай, что помер уже, а я — здоровый. Могу и потерпеть.

— Ладно, дружок. С этим тоже все ясно. Не переживай, ты все сделал правильно!

Мадди был отпущен и отправился созерцать сны — я уверен, простые и невинные. Сэр Джуффин вопрошающе взглянул на Говинса:

— За знахарками уже послали. Надеюсь, что доставят всех, хотя… У них, в некотором роде, тоже беспокойная профессия, как и у вас. А пока я сам могу быть вам полезен, поскольку смерть Наттиса, этого несчастного юноши, произошла у меня на глазах.

— Вот это для меня новость! Как же вам так повезло?

— Это в порядке вещей: парень был моим подопечным. Видите ли, Наттис не был слугой в доме. Я имею в виду, обыкновенным слугой. Два года назад он приехал из Гажина в Ехо и пришел в этот дом с запиской от своего деда, моего старинного приятеля. Старик писал, что его внук — сирота, ничего толком не умеет, поскольку те умения, которые можно приобрести в Гажине, здесь, в Ехо, вроде как и ни к чему. Но паренек был смышленый, в чем я сам убедился… Мой друг просил пристроить его внучонка, как смогу. Сэр Маклук обещал дать ему наилучшие рекомендации, он собирался даже найти ему хорошее место у кого-нибудь, кто служит при Дворе. Сами понимаете, это верный шанс самому когда-нибудь попасть ко Двору… А пока я учил его, чему мог. Поверьте, мне доводилось хвалить его и при жизни… Иногда мы дарили ему «День Свободы от некоторых забот». То есть в такой день он не шел гулять, как в простые Дни Свободы, а оставался в доме. Но не делал никакой работы. Он должен был прожить день джентльменом… — На этом месте я не удержался от сочувственного вздоха. Говинс интерпретировал мой вздох по-своему, печально покивал и продолжил:

— Я имею в виду, что, если хочешь далеко пойти, нужно не только уметь работать, но и уметь приказывать… В такие дни Наттис вставал, требовал слугу, умывался, приводил себя в порядок, одевался как джентльмен, ел как джентльмен, читал газету. Потом он ехал прогуляться на Правый Берег и там тоже старался выглядеть столичным молодым джентльменом, а не юным засранцем из Гажина. Да… И в такие дни ему разрешали пользоваться пустующей спальней сэра Олли: бедняга как раз уже помер к тому времени, как Наттис начал учиться. Вечером парень засыпал в этой спальне, потом просыпался, требовал слугу. А слугой-то был я! Ведь нужно было не просто театр устраивать, а замечать все его промахи, чтобы их исправлять… В общем, в эти дни я был при мальчике неотлучно, мне это казалось и полезным, и забавным… А в то проклятое утро я, как всегда, явился по его зову. Принес воду для умывания. Конечно, это была лишь церемония: при спальне есть ванная комната. Но настоящий джентльмен начинает утро с того, что требует свою порцию теплой воды!