Андрэ Нортон - Тройка мечей

Внезапное шипение заставило вздрогнуть нас обоих. Слева от меня поднялся Тсали. Его яркие глаза на мгновение встретились с моими, после чего он перевёл взгляд на Леди Дагону. Я знал, что между ними сейчас происходит разговор, которого мне не дано услышать. Захотев было смять омерзительную куклу из глины, волос и куска материи, я тут же спохватился, что в действительности никогда этого не сделаю. Мне было известно, как проявляет своё воздействие Тьма, потому не следовало пытаться уничтожить глиняную куклу. Это могло лишь навредить той кого я так хотел защитить и спасти. К тому же кукла олицетворяла хоть какую-то связь с Критой. Мою грудь наполнило тепло и ощущение единства с моей второй, более значительной половиной, которую я пока что ощущал в себе весьма смутно.

— С тобой пойдёт Тсали, — объявила Леди Дагона.

Настала моя очередь удивляться. Народ Ящериц любит солнечный свет и ненавидит сырую темноту подземных нор, тогда как у фасов всё обстоит наоборот.

— Он сумеет помочь тебе, как ни один человек, — продолжала Дагона. — И он добровольно вызвался пойти с тобой.

Я ещё не решил, принять это предложение или отказаться. Какую пользу может принести мне Ящерица в скрытых от дневного света обиталищах фасов? Однако та половина во мне, которая была Йонаном, более нерешительная, воспрянула от этого предложения. К тому же только Тсали знал тайну рукоятки меча. И разве дело в том, что его кожа чешуйчатая, а моя — гладкая, что он может передавать свои мысли, а я — нет? Я почувствовал, что Тсали прав, и я должен взять его с собой.

Я надел ранец с провизией, взял две фляги с водой, а из оружия — только меч. Арбалет я решил оставить, их и так недоставало для защиты Долины.

Леди Дагона принесла мне мешочек со снадобьями для врачевания ран, и я прикрепил его к поясу. Леди Крисвита напутствовала меня, поскольку Лорд Хорван находился в дозоре. Я уже собрался идти и тут снова услышал голос Леди Крисвиты:

— Она уже помолвлена, Йонан.

Моя приёмная мать говорила торопливо, будто ей было трудно и она стремилась побыстрее высказать то, что её тяготит.

— Знаю, — коротко сказал я.

— Если бы Имхар был здесь…

— Он поступил бы точно так же. Но его нет, а я — здесь. И тогда она сделала то, чего не делала с тех пор, как я перестал быть хилым болезненным ребёнком, — взяла в ладони мои щёки. Сквозь тонкую кольчугу, свободно свисавшую со шлема, я чувствовал тепло её рук.

— Йонан-Йонан, — повторяла она, — на что ты идёшь? Прости мою слепоту. Мы с Критой одной крови, но в ней есть что-то, чуждое моему духу. В ней живо то, что умерло в других, то, что принадлежало девам Эсткарпа. Другой бы этого не понял, а ты — поймёшь. И всё-таки она из моего рода и…

— И помолвлена с Имхаром, — продолжил я мрачно. — Миледи, я полукровка, но чести своей расы не утратил. Крита вернётся, или я умру. Но клянусь, что если она вернётся, я и тогда не стану домогаться её.

В глазах Леди Крисвиты блеснули слёзы, а она не из тех, у кого глаза на мокром месте. Тихо и грустно она вновь произнесла:

— Йонан-Йонан…

В имя моё она вложила всё своё одобрение и всю тревогу.

Глиняную куклу я взял с собой, завернув в пояс и крепко привязав двойной мёртвой петлёй. Как бы там ни было, даже если эта поделка вылеплена силами зла, в чём я не сомневался, она каким-то образом связана с похищением Криты и, возможно, укажет место, где её искать.

К полудню мы поднялись на скалы, следуя тем путём, которым похитители вели Криту. Проводником моим был Тсали, его когтистые лапы цепко держались на крутых скалистых склонах. Он далеко опередил меня и поджидал, разлёгшись на камне, у края узкого и глубокого ущелья, куда никогда не проникают лучи солнца. В это ущелье нам и предстояло спуститься.

Я присел рядом с Тсали, перевёл дыхание и заглянул в пропасть, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Оттуда тянуло гнилью и смрадом, ещё более ощутимыми после чистого воздуха Долины. Проверив снаряжение, я начал спуск. Тсали следовал за мной, но медленнее обычного, движения его сковывала висевшая на шее сетка с камнями. Когда мы углубились в этот зловещий разлом и дневной свет померк, камни в сетке у Тсали начали тускло светиться.

Чем глубже мы спускались, тем невыносимей становилась вонь. Мы старались двигаться как можно бесшумнее, я сдерживал дыхание, а Тсали вообще не издавал ни звука. Тем не менее всё вокруг напоминало нам о том, что мы находимся на вражеской территории, и призывало к предельной осторожности.

Наконец я почувствовал под ногами горизонтальную поверхность и пошарил ногой, думая, что это выступ в стене, но оказалось, что мы достигли дна. Тсали вынул из своей сетки светящийся камешек, и при его неверном мерцании мы увидели, что находимся на краю болота, размеры которого представить было трудно, потому что кругом стоял непроницаемый мрак. Мы разглядели только, что по краю трясины шли две тропинки, слева и справа. Тсали без колебаний указал на левую, и мы двинулись дальше.

Я подозревал, что он во многом смыслит больше меня, и потому не стал спорить. Тропинка то и дело терялась между камней, нам приходилось карабкаться по огромным шатким глыбам. Постепенно стены ущелья расширились, и мы оказались у входа в пещеру. Оглянувшись, я в последний раз увидел высоко над головой клочок голубого неба и шагнул в густую темноту.

Внезапно шедший впереди Тсали стал что-то выцарапывать когтями из стены, а затем протянул мне что-то похожее на кусочки толстой мягкой проволоки. От них исходил резкий неприятный запах, но я обрадовался его находке. Это были волоски из шкуры фаса, который, как видно, зацепился боком об острый край выступа в стене.

Тсали яростно зашипел и отшвырнул от себя эту находку. Его жест явно выражал отвращение. Прежде я не знал, как он относится к фасам, и теперь этот жест стал для меня красноречивее слов. Узы, связывающие нас, стали ещё крепче.

Тропинка пошла под гору. Было очень сыро. Влага каплями собиралась на стенах пещеры, сочилась сквозь трещины, скапливалась лужицами внизу. К счастью, тропинка скоро снова привела нас на возвышенное место, но валуны под ногами всё равно были скользкими от влаги.

Камни Тсали давали очень слабый свет, мы могли различать что-либо вокруг не дальше, чем на шаг, хотя Тсали и поднимал свою сетку над головой как можно выше. Вскоре свод пещеры круто снизился, и нам пришлось встать на четвереньки, чтобы двигаться дальше. Ранец я снял и теперь толкал его перед собой. Тем не менее плечи мои то и дело задевали за камни, больно царапавшие кожу.

Если не считать устойчивого запаха и пучка волосков, которые Тсали отскрёб от стены, на всём дальнейшем пути не попадалось никаких признаков того, что фасы пользовались именно этим проходом. Может быть, он был открыт недавно, может быть, служил лишь запасным. Вообще-то в долину вело множество ходов, но большинством из них фасы не имели возможности пользоваться, потому что Зелёный народ давно уже оградил себя знаками Силы, которых никакие служители Тьмы не могли переступить.