Дмитрий Попов - Судьба и удача

После Дунтлхилла провинциальный город показался девушкам настоящим сонным царством. Все в нем было вяло и медленно. Кристину и Эми встретили неуютные улицы, безликие дома, незнакомые лица.

Со временем подруги привыкли и к городу и к самостоятельной жизни. Они познакомились с другими учениками, которые по большей части тоже были не из Эншвиля, и окружающий мир вновь обрел уют и теплоту. Однако девушки часто ездили в Дунтлхилл. Ни что на свете, ни один дворец, каким бы роскошным он ни был, не заменит родного дома.

Кристина навещала свою бабушку. Кроме нее у девушки не осталось родственников. Маму начинающая волшебница почти не помнила, что и не удивительно, ведь в последний раз она видела ее будучи совсем малышкой. Когда у семьи Сайбер настало отчаянное положение, мать ушла. Отец не бросил Кристину и поклялся сделать все для достойного будущего дочери. Вскоре, связавшись с грабителями и убийцами, он умер при довольно загадочных обстоятельствах, однако обещание выполнил, успев скопить достаточно денег, золота и драгоценностей. С тех пор Кристина и ее бабушка ни в чем не нуждались.

Эми до переезда в Эншвиль жила с отцом. Тодл Хилл всю свою жизнь занимался торговлей и много путешествовал по разным городам, но после смерти жены стал больше времени проводить с дочерью. В конечном итоге он открыл несколько магазинов в Дунтлхилле. К счастью, вложения окупились очень быстро.

Маргаан поежился. Торчать посреди ночи в вонючем переулке было не очень-то приятно. В узкий проход между вереницами домов не попадал даже лунный свет, а луна в ясном небе светила ярко.

Маргаан не боялся и никуда не спешил, ему нужно было просто подождать. Время как назло тянулось со скоростью раненой улитки.

Шагах в ста от переулка располагалась таверна "Пир Богов". Из приоткрытой двери доносились крики и смех. Казалось, это заведение — единственный оплот жизни в вымершем до утра городе.

На улице горели всего несколько масляных фонарей.

"Все-таки хорошо, что темно. Так оно спокойнее," — подумал Маргаан и, переступив с ноги на ногу, вот уже в четвертый раз за минуту выглянул из-за угла. Никого.

Он потер ладони и надвинул серый капюшон на глаза.

Через некоторое время в переулке показались фигуры. Гоблины шагали молча. Замыкавший оглядывался всякий раз, когда группа сворачивала в очередной закоулок. Идущие избегали широких мостовых и проспектов — эти места были слишком хорошо освещены и патрулировались.

Оружия при гоблинах не имелось. По крайней мере, такого, которое сразу было бы заметно. Некоторые держали в руке железный фонарь с горящей внутри свечой.

Группа остановилась в середине переулка. Послышались смешки и перешептывания. От общей массы отделились двое и направились в сторону Маргаана. На одном из гоблинов красовалась потрепанная шляпа, он-то и заговорил первым.

— Приветствую, Маргаан! Вот, как и договаривались, привел самых отчаянных головорезов, так сказать. На всей Западной Части лучше не сыщешь. — Он немного картавил, постоянно тряс ногой и оглядывался — нервничал, одним словом.

Маргаан окинул взглядом "самых отчаянных головорезов" и вздохнул. Стоящие в стороне гоблины внешне, безусловно, соответствовали данной характеристике, но в их способностях можно было усомниться.

— Маргаан, это хоть ты, дружище? Чего молчишь? Язык проглотил?

— Пусть выйдет на свет, пусть покажет лицо! — пискнул другой гоблин. Его рука моментально скользнула за спину.

Маргаан молча попятился и оказался на залитой лунным светом улице. Перед наемниками стоял немолодой черный гоблин. Смоляные волосы были собраны в хвост, узкие брови и стриженая борода — в ночном свете он вполне мог сойти за человека, скажем, уроженца юга или востока. Ростом Маргаан превышал своих зеленокожих собратьев почти на голову. В правой руке он держал маленький самострел, который часто пригождался на встречах подобного рода. Видя оружие у собеседника, все вдруг вспоминают о сдержанности и вежливости, а так же о том, что прежде чем сказать, лучше подумать.

— Да я это, я, — огрызнулся Маргаан. — Чего ты раскудахтался, выскочка? — обратился он к гоблину без шляпы. — Иди к своим приятелям и подожди там, нам с Гургуном кое-что обсудить надо.

В ответ гоблин оскалился, но промолчал. Он покосился на самострел и все же решил отойти в сторону. Маргаан всегда умел расположить к себе собеседника.

— Где же ты такого мусора насобирал? Я надеюсь, они вменяемые? — понизив голос, продолжил черный гоблин. — Сам-то понимаешь, что делаешь? Я ведь с тебя потом спрошу.

Маргаан сделал ударение на фразу "с тебя".

— Ты какой-то раздраженный сегодня. — Гургун поправил шляпу. — Надо ж разбой в таверне устроить, пошалить, так сказать, мирян попугать. Эти ребята что надо. — С каждым словом гоблин все ниже опускал голову. — А кого ты, в конце концов, ожидал увидеть? — развел он руками.

— Наломают дров твои горе разбойнички, — вздохнул Маргаан. — Главное, напугать, чтобы говорили завтра об этом, понимаешь? Чтобы весть по всей округе разлетелась. Не спокойно, дескать, вокруг стало, на таверны нападают. — Черный гоблин бросил взгляд в сторону наемников. — Разве этим болванам втолкуешь что? Легче полену объяснить. Убьют они в "Пире Богов" всех, а для чего? Не это надо совсем. С тебя спрос, помни, — Маргаан ткнул в собеседника пальцем. — Напугай там какую-нибудь бабу и живой отпусти, вот тебе и сплетни на завтра. Дело проще пареной репы.

— Не волнуйся, говорить завтра об этом весь Эншвиль будет.

— Помни, если кого-то схватит городская стража, я помочь не смогу. Разговор с арестантами будет короткий: до утра в камеру, а на рассвете виселица. Или прямо на месте прикончат, — как бы невзначай сообщил Маргаан.

— Одних нас кидаешь?

— Я свою часть уговора выполнил. И радуйся, Гургун, что получил деньги вперед. К тому же у тебя есть "самые отчаянные головорезы", — издевательски скривил лицо черный гоблин. — С ними бояться нечего. А я в этом нападении участвовать не могу и не хочу. Со стороны понаблюдаю. Ты многого не знаешь и не понимаешь. Просто сделай, что требуется.

— Куда уж мне понимать! — рыкнул Гургун. — Рожей не вышел я понимать, так сказать. — Он демонстративно сплюнул, неудачно попав себе на сапог. — Ладно. Оружие притащил?

— Два мешка. Вон, у стены стоят. Вы уж сами разберитесь, кому топор, кому булаву. Только не перегрызитесь. Я не жалуюсь, конечно, но мне одному эти мешки через весь город тащить пришлось. Мало того, что каждой тени шарахаешься, так еще и груз-то не легкий.

— Извини уж, это тебе не Дунтлхилл. Я днем шел по улице, так на меня все до одного косо таращились! А стражники не лезли только потому, что придраться было не к чему. Безоружен, трезв, спокоен. Вот так-то, — раздосадовался гоблин.