Виктория Абзалова - Давай согреем звезду (Дорога в ночь)

С госпожой Лизеллой он не встретился больше.

Сначала была только резкая острая боль – коротким внезапным ударом шабера под ребро.

Усилием воли он просто отсек эту часть сознания, отгородив непроницаемым барьером цели. Но и цель его обманула, давшись неожиданно легко. Дамир был абсолютно уверен, что Совет имеет какие-то свои планы: уж слишком быстро они согласились. Стоило придумать такую комбинацию и так расставить позиции, что бы они не смогли сделать ни одного шага. Эти мысли отвлекли, но не надолго. К тому же он очень устал: перепады эмоций, постоянное напряжение выматывали не меньше настоящего боя.

Да, казалось бы, жизнь давно должна была выбить из него излишнюю наивность вместе со слезами и кровью, ан нет – то и дело вылезает откуда-то! Как ни старался Дамир, не мог избавиться от глупой и ничем не обоснованной надежды на встречу, что она его ждет, или вот-вот появится, что он просто идиот, что он не так понял… Что она захочет ему вообще что-то объяснять или позволит увидеть наконец сияющие переливы ее истинных чувств.

Лизелла не ждала его ни около официальной залы, ни в беседке, ни в комнатах, и не появилась вообще. Дамир хотел ее найти, но остановил себя: зачем собственно, требовать объяснений? Тебе не хватило? Даже если отбросить полную определенность смысла услышанных фраз, какое он имеет право… Вчерашний вечер был даже не началом, – намеком на него, призраком мечты, не больше. Что он скажет? Что все готов отдать за его повторение? И выставить себя еще большим посмешищем.

Быть может, он даже позволит убедить себя в желаемом, и ввяжется в липкую паутину фальшивых игр и интриг с Советом. Дамира замутило.

Надежда сменилась горечью унижения и обманутого доверия, досадой на себя. Повелся на нежный голосок, расцвел полевым цветочком… Можно понять ненависть к врагу, ярость, снисхождение к слепцу или даже презрение за что-то – да что угодно, но так… С бездумным равнодушием и где-то с азартом – вытряхивать душу, что бы потом топтаться по ней ногами… Когда он только научится чему-нибудь! Видно, разнежил тебя мастер, Райнарт с Гейне, укке, остальные…

Он уезжал и радовался, что ему есть куда ехать, что есть места, где в нем видят не подозрительный объект изучения, с которым можно обойтись как угодно, а ученика, сына, брата, возлюбленного наконец! И не понимал, зачем тогда послал Хагена кружить над ставкой светлых.

Пусто. Вчерашнее воодушевление, радостное предвкушение, предчувствие чего-то необыкновенного, лихорадка сумбурных мечтательных образов, сменились полнейшей апатией. Пусто и тошно.

А холодный рассудочный голос спрашивал, добивая последним ударом милосердия: может быть, все даже к лучшему? Представь, что это лишь досадное недоразумение. Сейчас, немедленно – вы встречаетесь, и найденное понимание отзывается лавинной облегчения, затем следует наконец долгожданный поцелуй и ночь нежности, любви и страсти, что бы… Что бы что?

Если из их встречи с Лизеллой выросло бы нечто большее, чем горько-сладкое воспоминание, – что бы он смог предложить ей, кроме себя драгоценного? Надолго бы этого хватило, обернувшись затем взаимными упреками и разочарованиями? Какое будущее могло быть у их любви? Сойдись Лизелла с ним в открытую, – нет сомнений, что это перечеркнуло бы всю ее привычную жизнь. Ее коллеги и «товарищи по цеху» не смирились бы с таким фактом: его может и готовы терпеть, но не больше… А если все же начнется конфликт – он ведь сейчас с огнем играет: и в прямом, и в переносном смысле! Того ли он хотел для нее…

Так не лучше ли оставить все как есть, не мучая объяснениями ни ее, ни себя, и оставляя крохотный шанс для надежды, что обмана все же не было.

Что обман – запавшие в душу слова.

Дамир прошел мимо нее, не заметив, и пока она набиралась решимости, что бы последовать за ним, извиниться, оправдаться, ее вызвал лорд Робер. После приватного разговора с ним и с Рузанной, Лизелла почувствовала себя еще хуже: словно ее в довершении ко всему еще и вываляли в грязи. На смену облегчению оттого, что Дамиру ничего не угрожает от Совета, пришло омерзение, – иначе не скажешь!

Робер почти не говорил, лишь подчеркнул важность ее миссии, и предоставив обосновывать столь тонкое поручение изворотливой женской логике. Рузанна – доверие оправдала, и речь ее была очень проникновенна. Когда же лорд Робер удалился, волшебница сменила тон на более доверительный.

– Он ведь тебе понравился, – лукаво улыбнулась она напоследок, – Так действуй! Лови шанс.

Похоже, она искренне считала, что помогает девушке и действует в ее интересах.

Лизелла не стала дожидаться развязки. Она видела, как Дамир возвращался, но вместо того, что бы подойти, едва ли не убежала к себе. Шанс… Какая насмешка! И над ее глупыми честолюбивыми мечтаниями, и над тем, что произошло с ними вчера вечером.

Лизелла словно раздвоилась, словно этот неслучившийся поцелуй каким-то образом отравил ее.

Одна ее часть, похоже, утратила всякое представление о рассудке, как у молоденькой пансионерки впервые узнавшей, что на свете есть мальчики и такая удивительная вещь, как любовь. Неужели?

В этот момент Лизелла так живо представила Дамира, что почти увидела его наяву: тень улыбки, мягкий свет синих глаз, небрежный наклон головы, волосы касаются щеки… Ей так остро захотелось снова прикоснуться к нему, услышать его голос, только услышать… как будто не было ничего и никого, кроме них двоих… не было резких слов…

И эта часть умоляла: ну обернись хотя бы, посмотри же на меня! Я знаю, что ты все равно уедешь обратно к своему учителю, но только пожалуйста, – не считай меня такой дрянью! Меньше всего в жизни я хотела бы, что бы тебе было плохо. По-прежнему хотелось броситься к нему, оправдаться, что она издевалась над этими спесивыми лицемерами, а не – упаси всевышние Силы – над ним!

И что тогда? Предположим, Дамир захочет ее выслушать, после того как ему плюнули в душу. Предположим, он ей поверит – достаточно будет снять защиту: ауру можно скрыть, но не подделать ее цвета, говорившие об испытываемых эмоциях.

Что дальше? Тут же сообщить, что ее все-таки послали соблазнить его и следить за ним? И что, куда это их заведет…

А если она смолчит – он не сможет не почувствовать фальшивой ноты. Снова обман, только уже настоящий. Лизелла представила, что они вместе, – и она вынюхивает его тайны, шпионит и доносит Совету, или просто врет всем. Ее едва не вырвало.

Пусть… Девушка заперла дверь и для надежности выкинула ключ в окно, что бы ее дурная голова больше ничего не натворила. Пусть он уедет. Пусть живет там, где он свободен, а не поднадзорный, где ему не нужно озираться и опасаться.