Элейн Бергстром - Полотно темных душ

– Из-за проклятия, о котором говорила эта женщина? Он покачал головой:

– Маэв хотела просто попугать тебя, чтобы ты рассказала, что знаешь. Она любит силу. – Он помолчал, потом зашептал снова: – Из-за своей красоты Полотно сильнее всего привлекает и множит зло. У него есть и другая, еще более ужасная власть. Его необходимо вернуть в часовню, прежде чем на землю упадет свет полной луны – не позже завтрашней ночи.

Я не хотела верить Ивару, но мне пришлось это сделать. Вар никогда не пил слишком много, он никогда бы не пошел на кражу или что-нибудь похуже из-за богатства. Он был жесток, но никогда не убивал из-за денег – пока мы не встретили это проклятое Полотно.

Значит, теперь Полотно действует через Вара. Это оно привело нас сюда, чтобы выпустить на свободу свое зло.

На следующее утро, когда я уже оделась, отчаянный вопль пронзил еще сонную тишину городка. Я отперла ставни, распахнула окно. Крики доносились из дома неподалеку – у окна, от ставней которого остались лишь щепки, стоя на коленях, билась в истерике женщина. Руки ее сжимали окровавленный кусок ткани.

Я спустилась по лестнице. Вара нигде не было видно, а внизу рядом сидели Андор и Ивар и разговаривали об убийстве.

– Это уже третий ребенок за этот месяц, – горько ответил Ивар, когда я спросила, что случилось. – Пора мужчинам вновь отправляться на охоту.

Он встал из-за стола и направился к двери.

И Доминик называл этот городок счастливым местом! Каким же должно быть место печальное?!

– Мне надо забрать кое-что из кладовки, – сказала я Андору.

Проводив Ивара взглядом, он снял ключ с кольца, отдал мне.

– Дверь снаружи – вниз по лестнице.

Из-за ночного тумана дверь кладовой разбухла и застряла в косяке. Мне пришлось ударить по ней с грохотом, который услышал, пожалуй, весь городок. Хотя я ожидала, что вот-вот появится Ивар или Маэв и заберет Полотно, пока никто не спускался по лестнице.

Я стояла на пороге, вглядываясь в темную сырую комнату. – оттуда резко пахнуло затхлостью. Я вдруг ощутила тот же голод, тот же прилив эмоций, что и в часовне. – еще до того, как зажгла свечу и принялась искать, я знала – Полотно здесь. Я перешагивала через разбитые горшки и котлы – мои ноги сами понесли меня к ящику, который был спрятан под кучей серебряных кинжалов Вара. Я открыла ящик. Полотно было там.

Почему Вар украл его? Мы были чужими в этой земле. За кражу нас могли приговорить к смерти или чему-нибудь похуже. Вытянув сверкающую ткань и положив ее на колени, я подумала, как, оказывается, плохо знаю мужа, как ошибалась в нем. Он не любил меня. Я – полезная вещь, как его кинжалы или как это сокровище в моих руках. Слезы закапали на складки ткани, я смахивала их, и казалось, полотно утешает меня, говорит, что хочет принадлежать мне, что готово сделать все, чего я ни пожелаю. Я знала, что у него есть сила – сила, которая защитит меня, направит меня, куда бы я ни попала. Мне внезапно захотелось накинуть ткань на плечи, закутаться в нее и победно уйти в ней из города, прочь от Вара, прочь от прежней жизни.

Такая уверенность была приятна – да. Но все стремились завладеть этим Полотном, оно манило всех. Вар готов убить за него. Если я захочу сохранить его – и сохранить свою жизнь, – мне придется рисковать. Нельзя показывать Полотно всем. Нужно быть хитрее, подумала я, нужно спрятать его под плащом, пока я не окажусь достаточно далеко от Вара и его ярости. Я заворачивала Полотно в кусок льна, когда услышала шаги за дверью. Я вскочила и ахнула, увидев, кто стоит на пороге.

В солнечном свете я разглядела Ивара и одного из монахов. Монах вошел в захламленную кладовую, его серая фигура заполнила весь дверной проем. Он двинулся ко мне, а Ивар отошел от двери, привлеченный каким-то шумом наверху. Монах вытянул руку и властно произнес:

– Дай мне Полотно.

– Оно – мое, – сказала я и, плотно прижимая ткань к груди, отступила назад. Монах приблизился еще на шаг.

– Ты не понимаешь того зла, что заключает в себе вещь, которую ты взяла, – продолжал он, говоря как любящий терпеливый отец с капризным ребенком. – Оно должно вернуться в часовню до заката, иначе его сила уничтожит тебя.

Я двинулась вправо – он за мной. Я отпрыгнула влево, но он снова оказался между мной и дверью. Он был так стар, что я могла просто повалить его, но даже в том помешательстве, что овладело мной, я не хотела причинять вреда старику. Я метнулась в одну сторону, резко кинулась в другую.

Как старик мог двигаться столь быстро? Как его руки могли оставаться столь сильны? Его пальцы впились мне в талию. Я чувствовала, что Полотно падает из рук, пыталась удержать его. Внезапно раздался глухой звук удара, и старик, выпустив меня, рухнул на пол. Я чуть не упала, ткнулась лицом в скомканное Полотно, которое продолжала сжимать пальцами. Густой аромат ткани обдал меня, Полотно источало одурманивающий запах фимиама. Я с усилием поднялась на колени, подняла глаза.

Надо мной возвышался Вар, у его ног растянулся мертвый монах. Может быть, старик и не хотел причинять мне зла, но Вар не задумывался.

Отчаяние. Все мои прекрасные планы рухнули. Теперь я не смогу скрыться от Вара. Никогда.

Если только. Если только…

Эти слова сами по себе возникли в голове, настойчивые, как аромат Полотна, – оно подсказывало, что мне нужно сделать. Теперь, когда я пишу эти строки, я понимаю, что сама не смогла бы додуматься до этого. Опираясь неверной рукой на один из ящиков, чтобы подняться, я вдруг наткнулась на ручку тяжелой чугунной сковороды. Я спрятала ее за спиной. – Вар угрожающе надвигался на меня.

– Лейт, любовь моя, послушай. Посмотри на Полотно, которое у тебя в руках. Оно принесет удачу. Продав его, мы добьемся всего, за что боролись вместе столько лет.

Вар знал цену вещам. – я помнила, что его рассудительность была одной из причин, почему я вышла за него. И все же, взглянув вновь на чудесную ткань, я чувствовала, что не могу позволить продать это сокровище. Я даже не могла допустить, что мне придется расстаться с ним, несмотря на его волнующую роскошь или из-за нее. Мое смятение, должно быть, было столь очевидно, что он опустился передо мной на колени.

– Отдай его мне. Ты не сможешь сохранить его.

Его руки медленно опустились на Полотно. Когда пальцы дотронулись до ткани – этого сокровища, которое я считала только своим, воспоминания многих лет, прожитых с мужем, которые я старательно до этого отгоняла, пыталась забыть, вновь ожили, приведя меня в ярость, придав такую силу, о которой я и не подозревала. Взмахнув тяжелой сковородой, я с размаху опустила ее ему на голову. Он упал. Я ударила еще раз и еще. Потом, отшвырнув сковородку, я принялась колотить его кулаками, пока совершенно не выдохлась. Он был ранен, но все еще жив. Когда я взглянула ему в лицо, его веки дрогнули, он приоткрыл глаза.