Надежда Первухина - Иероглиф «Любовь»

Юй, поминутно всхлипывая, поведала своему неожиданному знакомцу все свои недавние горести.

— Значит, ты идешь подать прошение Небесным Чиновникам? — внезапно посерьезнев, спросил юноша.

— Да, господин, — ответила Юй. — Но у меня украли заколку, которую госпожа велела мне продать, и теперь я не знаю, на что купить вещи, положенные для храма...

— Смотри-ка, я и не думал, что у девчонки с этаким курносым носом столь серьезные и благочестивые намерения! — насмешливо сказал красавец, внимательно разглядывая Юй. Та смешалась под его взглядом и залилась краской смущения. — Вот что. Я, пожалуй, провожу тебя до храма, а то ты в одиночку покуда дойдешь, и самую голову свою потеряешь. Или у тебя ее украдут, а ты этого и не заметишь. Маленькая дуреха.

— Тысяча благодарностей милостивому господину, — трижды поклонилась Юй красавцу. — Буду молиться и о вас. Назовите мне ваше славное имя...

— Зови меня Алый Пояс, — опять усмехнулся юноша. — А имя мое тебе знать пока ни к чему. Идем.

Алый Пояс пошел впереди, а Юй засеменила следом. Она увидела, как перед ее загадочным проводником толпы снующих туда-сюда людей расступаются, будто трава перед серпом. Юноша ни разу не оглянулся, словно был уверен, что Юй от него не отстает. Они прошли по Синекаменной улице, миновали Западную площадь, вышли на улицу Праздничных Фонарей[7], и тут Юй увидела, что в конце этой улицы высится кирпичного цвета башня храма Небесных Чиновников.

— Мы почти пришли, — сказал Алый Пояс, оборачиваясь.

— Да, господин.

— Похоже, ты сильно запыхалась.

— Немного, господин.

— Видно, мало тебе приходится ходить пешком.

— А мне и некуда, господин. Я почти безотлучно нахожусь при своей госпоже.

— Видно, твоя госпожа своенравна.

— Нет, господин, она добра, несчастна и покорна. Мне приходится следить за ней, чтоб она не наложила на себя руки с горя.

— Даже так?

— Да, господин.

Юноша некоторое время помолчал, затем поманил рукой Юй, чтобы та пошла рядом с ним.

— Твоя госпожа красива? — спросил Алый Пояс.

— Да, господин! — горячо воскликнула Юй. — Она хороша, как цветущие персики на горе Бешань, стройна, будто тело ее выточили из благородного нефрита, пальцы ее тонки, как побеги молодого лука, а лицо — лицо феи!

— Можно подумать, ты видела фей, курносая, — усмехнулся Алый Пояс. — Равно как и цветущие персики на горе Бешань. Однако если твоя госпожа так красива, как ты говоришь, то почему же она несчастна?

— Ее сердце гложет безответная любовь...

— О, суетность женщин, — пробормотал юноша. — Что может занимать их, кроме любви? Недород в провинции Хунян? Нет. Налет саранчи на поля в провинции Цецень? Тоже нет. Голод и нищета в приморских деревнях? Какое там... И сердце, и те немногие мысли, что отпущены женщине, заняты только любовью. Поневоле задумаешься, зачем верховное божество Нейва вылепило из глины такое легкомысленное и никчемное создание, как женщина. А? Что скажешь, курносая служанка?

Юй смутилась:

— Мне непонятны ваши мудрые слова, господин.

— А ты хитрюга, — усмехнулся Алый Пояс. — Впрочем, хитрость — это, похоже, еще одно свойство женщин. Как им без хитрости выжить в этом мире с их круглыми личиками, длинными волосами, маленькими ножками и пустыми головами? Нет, я зря получил назначение на эту должность, но ничего не поделаешь... Ах, вот и храм. Здесь я тебя оставлю. Дальше пойдешь одна.

— Тысяча благодарностей вам, господин Алый Пояс!

— Не за что. Видишь, в храм ведут восемь дверей?

— Да, господин. Это потому, что главных Небесных Чиновников — восемь?

— Смекнула! Так вот, раз ты пришла сюда просить не за себя, а за госпожу, я тебе советую идти в третью справа дверь. Это приемная, тьфу, то есть святилище Небесного Чиновника Аня. Он поможет, верно говорю.

— Господин, — снова расплакалась Юй. — Но у меня вор украл заколку госпожи, а значит, и нет Денег на свечи и благовония...

Алый Пояс с усмешкой хлопнул по плечу маленькую служанку:

— Скажу тебе по секрету, блаженный Ань не нуждается в свечах и благовониях. Так что смело иди.

— Но как же?..

— Ножками, ножками и побыстрей, а то храм закроют. Брысь, я сказал! И не оборачивайся!

Озадаченная Юй поклонилась красавцу-юноше и заторопилась в святилище Небесного Чиновника Аня. Шла она не оборачиваясь, как и велел ее странный спутник, хотя ее так и подмывало повернуть голову. И если бы она все-таки нарушила приказ Алого Пояса, то обнаружила бы, что тот вдруг стал невидимым, оставив после себя рассеянную в воздухе золотую пыль.

Юй робко вошла в святилище и, дойдя до молитвенной циновки, как положено, опустилась на колени. Огляделась. Стены святилища Небесного Чиновника Аня были затянуты алой камчой и шелком, на ткани золотом сияли большие и малые иероглифы старинного каллиграфического стиля. У стен стояли и распространяли нежное благоухание курильницы из яшмы и хрусталя — одна роскошней другой. Перед золотым жертвенником располагался небольшой столик, инкрустированный перламутром и кораллами. На этот столик Юй положила жертвенные бумажные деньги[8] и снова склонилась в поклоне, а потом заговорила:

— О великий бессмертный Небесный Чиновник Ань! К твоей справедливости взывает ничтожная смертная Юй из рода Лоу, прозванная Расторопные Туфельки! Я служанка императорской наложницы, госпожи Нэнхун из рода Жучжу. Я пришла просить милости не для себя, а для своей госпожи, которая пострадала из-за людского коварства и происков соперницы — госпожи Шэси...

Долго рассказывала Юй про свою печаль, не заметила, как солнце за вратами храма ушло спать к Западным горам. В святилище стало сумрачно, курильницы остыли, свечи погасли; за стенами стихло жужжание молитвенных колес и стук ритуальных барабанов. Вокруг маленькой служанки была тишина и полумрак, но Юй не замечала этого. Усталость сковала ее тело, отяжелила веки, и, шепча молитвы, маленькая служанка погрузилась в сон. Она не знала, сколько проспала, а потом вскочила как ужаленная от знакомого голоса:

— Это ты, курносая служанка? Никак не угомонишься?

Юй встала рядом с молитвенной циновкой и протерла глаза. И снова их зажмурила, потому что все святилище было озарено неземным светом — словно с небес туда проникла радуга. Девушка снова упала на колени и услышала:

— Открой глаза, не бойся. Экая ты трусиха, хотя иногда храбрости тебе у великих воинов не занимать.

Юй открыла глаза и увидела, что возле жертвенника стоит давешний юноша, назвавший себя Алым Поясом. Только сейчас облик его сильно переменился. Лицо юноши сияло, словно свежевыпавший снег, глаза горели, как рубины, оправленные в золото. Волосы красавца отливали чистым серебром, их стягивал обруч, сверкающий драгоценными камнями.