Ян Канер - Неупокоенный

– Верните мои вещи, уроды, - голосовые связки восстановились не полностью, и вместо твердого приказного тона вышел полухрип-полушипение.

– …Еще и умрун, - констатировал здоровый разбойник. Не особо торопясь, он потянулся к сапогу, вытащил из-за голенища приличного размера нож и, плавно поднявшись на ноги, двинулся ко мне, аккуратно обходя костер. - Надо было еще там голову отрезать.

– Умрунчи-ик… - раненый разбойник уже наклюкался в зюзю. Даже подложенные под спину вещи не удерживали его обмякшее тело прямо, он скособочился, опираясь на здоровую руку. - Ща тебя Тавор разделает… Своим ножичком… Знатный у Тавора ножиче-ик…

– Спасибо, что предупредил, - я надвигался на Тавора, внимательно следя за пресловутым "ножичком". Кто знает, вдруг это - мощнейший инструмент для уничтожения таких, как я? Горло прочистилось, и мой голос стал почти таким, как и при жизни. - Зря ты, Тавор, тогда в драку полез. Я бы жил, да и ты бы не умер…

Бандит, осторожно приближавшийся ко мне, перекидывая нож из руки в руку, вдруг распрямился освобожденной пружиной, в один прыжок оказался около меня и с хэканьем воткнул нож в левое подреберье. Меня как будто нанизали на раскаленный вертел, даже почудилось шипение поджариваемой плоти. В глазах потемнело, внутри зашевелился, нарождаясь, торжествующий рык… Удержавшись на самом краю - спасибо стеклянной стене - я все-таки ухитрился не потерять контроль над телом и, ухватив левой рукой Тавора за горло, нажал на выступающий бугор кадыка. Разбойник дернулся, и я, легко сбив его ладонь с рукояти ножа, вытащил из себя треклятую железяку. Боль не исчезла, но сделалась гораздо терпимее, не так сильно мешая сдерживать все нарастающее желание - убивать…

Новый взрыв боли - в паху. Тавор не сдается - наверное, слабо я на горло надавил. Как могу, усиливаю нажатие. Одновременно с размаху втыкаю в нож в проем распахнутой кожаной куртки-доспеха - так же, как он мне несколько мгновений назад. Бандит хрипит, обмякает, наваливаясь на меня, из-под одежды брызгают сверкающие горячие струйки. С чавканьем выдергиваю нож, перехватываю и загоняю в левый глаз умирающего - как ту, последнюю стрелу. Теперь конвульсии охватывают нас обоих. Его - агония, меня - наслаждение, описать которое словами просто невозможно…

Волна схлынула, оставив ощущение невиданной бодрости и гложущую тоску. Мать моя женщина, каким же монстром я стал…

Разжимаю судорожно стиснутую левую руку, и тело Тавора оседает на землю. До затуманенных мозгов раненого разбойника только сейчас доходит, что, собственно, произошло. Он что-то бессвязно шепчет, порывается то ли встать, то ли, пятясь, отползти куда-то, бултыхается в разворошенной куче вещей. Глаза его округляются, лицо синеет, рот бесполезно глотает воздух, как у выброшенной на песок рыбы, а здоровая рука, бросив хлюпающий бурдюк, впивается в левую половину груди. Когда я подскакиваю к нему, бандит, дернувшись, замирает. Дыхания нет, сердце не бьется. Я оседаю на землю, даже не зная, плакать мне или смеяться. Странное оцепенение охватывает меня…

Керрил нещадно гнал крыльника. Скорость выбивала слезы из глаз, хлопала, полоща завязками в воздухе, пола плаща. Нужно успеть добраться до людей до того, как демон начнет убивать. И даже тогда без смертей не обойдется - только по цепочке трупов можно добраться до этого эльфийского исчадия - Трехглазого. Живого мертвеца, который не умеет существовать, не убивая…

В прострации я пробыл недолго. Когда действительность сумела достучаться до затуманенного разума, рассвет все еще не наступил. Я усмехнулся - до меня дошла ирония ситуации: как и Тавор некоторое время назад, я сидел, сгорбившись у костра, бессмысленно глядя в огонь.

Я поднялся - с тихим шорохом на землю упали облетевшие с меня чешуйки свернувшейся крови - и тщательно обыскал трупы. После этого, лишившись части вещей, которые могли мне еще пригодиться, оба мертвеца упокоились под кустами за краем поляны. Предварительно я отчекрыжил обоим головы - так, на всякий случай. Мои ночные приключения отучили меня и от боязни крови, и от брезгливости, теперь я смотрел на дело рук своих совершенно спокойно и даже с каким-то отстраненным любопытством.

Долго вертел, внимательно рассматривая, нож, который воткнул в меня Тавор. Оружие это с покрытым удивительной красоты растительным орнаментом лезвием и грубой деревянной рукоятью, явно приделанной много позже, действительно оказалось непростым. Даже обычная царапина, нанесенная им, была намного болезненней такой же, но от ножа оставшегося безымянным разбойника или от вернувшегося ко мне кинжала. Скорее всего, "умруна" - зомби? - клинок Тавора действительно упокоил бы. Кроме того, меня заинтересовал металл, пошедший на этот нож - похожий по виду на серебро, твердый и упругий, как сталь, но более легкий. Несколько мелких монеток из того же материала нашлись зашитыми в подкладке курки Тавора вместе с небольшим запасом золота, что явно говорило о высокой стоимости этого "серебра". Содержимое моего кошелька осталось почему-то нетронутым, как, впрочем, и то, что я самостоятельно упрятал в пояс во время путешествия.

Вообще разбойники показались мне какими-то странными. По моим представлениям об этом занятии, вещей им явно не хватало. Горка барахла, которую разворошила жертва сердечного приступа, почти вся состояла из моего скарба. Прямо спартанцы какие-то. Но во всех моих вещах почему-то аккуратно порылись и уложили, как было. Однако я пока выкинул это из головы - мало ли как принято у здешних грабителей, да и так достаточно фактов, над которыми стоило поразмыслить. И я предавался размышлениям, закапывая трупы, собирая вещи и седлая на удивление присмиревшего Изверга. От этих бандюг была только одна польза - они, умевшие обращаться с лошадьми, привели копыто животины в порядок, да еще залепили глубокую царапину от стрелы на крупе какой-то зеленой жвачкой…

Итак, меня вытаскивает из моего мира некий колдун с навязчивой идеей вызвать демона. Вытаскивает, цепляет на поводок и отправляет за каким-то жизненно необходимым ему артефактом. После этого некоторое время просто наблюдает за моими потугами, а затем втягивает меня в драку с местными разбойниками и снимает контроль на самом интересном месте. Причем после этого ни разу не пытается поинтересоваться, как же идут дела у его подопечного. Вариантов два - либо он подстроил это специально, чтобы проявились мои "демонические" способности, и, увидев мою смерть, пошел вызывать нового мальчика на побегушках, либо с ним произошло нечто, отвлекшее его от наблюдения. Причем отвлекшее настолько, что я не чувствую не только его присутствия, но даже не ощущаю связи с ним, образовавшейся во время ритуала вживления в меня магического булыжника. Я склонялся ко второму варианту и надеялся, что он доигрался до чего-то со смертельным исходом…