Николай Мещанкин - Одержимый

Это так некстати возникшее воспоминание заставило Зейенгольца поежиться, когда он шагнул следом за полковником в прохладный полумрак внутренних покоев замка. Да нет, ерунда. О его поездке к барону знали многие, да и в результате беседы, как надеялся Зейенгольц, временно со стороны барона не будет ничего угрожать. Время, время! Как необходимо ему сейчас это время!

Полковник остановился.

— Прошу! — Он распахнул дверь, губы его растянулись, словно шрам. Полковник улыбался!

— Дорогой Зейенгольц! — Первожрец оказался в медвежьих объятиях барона, и его обдало густым запахом перегара, лука и лошадиного пота. — Сколько лет, сколько зим! Наконец-то мой замок почтен твоим присутствием! Зейенгольц задыхался.

— Ведь, представляешь, он без тебя чуть не превратился в эту, как ее, юдоль скорби!

Зейенгольц почувствовал, что сейчас умрет, однако его попытки вырваться не приводили ни к каким результатам.

— Но теперь, теперь! Мы будем пировать, пригласим бардов, и двадцать голых девок будут танцевать на столах для этого, как его, услаждения взора!

Барон наконец отпустил обессилевшего первожреца. Зейенгольц почти упал на ближайший стул.

— Ах, дорогой, как нам тебя не хватало! Твоего неистощимого этого, как его, юмора, и этой, жизнерадостности!

Зейенгольц хватал воздух ртом. Барон постоянно устраивал ему при встрече подобное представление, и всякий раз его поведение ошеломляло.

— Вина? Красного, Ликарийского, урожая 2675 года?

Первожрец помотал головой. Вино он любил почти так же, как объятия барона, и барон об этом прекрасно знал.

— Извините, дорогой барон, но я к вам по делу.

— Какое может быть дело без чарки терпкого вина? Может, ты, как настоящий патриот, предпочтешь Гамзийское, этого года? Искренне рекомендую! Молодое, нежное, как сиська девственницы! — Барон захохотал.

— Уважаемый барон, вы же прекрасно знаете — я не пью.

— Брось, демоньяк, ни за что не поверю, что мужчина может не пить вино! Есть в таком мужчине что-то подозрительное — Барон неприлично покрутил рукой.

— Воистину правы федераты, утверждающие, что наши аристократы неотесанные мужланы, не имеющие никакого представления о культуре!

— О, те же федераты утверждают, что жрецы на завтрак употребляют исключительно маленьких детей, причем к ним предпочитают луковый соус! Барон, довольный, захохотал.

Зейенгольц глубоко вздохнул. Надо успокоиться. Он вышел из себя, а это именно то, чего добивается барон. Пора брать инициативу в свои руки.

— Дорогой барон, давайте все-таки вернемся к делу, приведшему меня сюда. Я слышал, к вам попал некий Фавр, пострадавший в известном инциденте. Этот юноша подавал большие надежды и со временем мог бы занять видный пост среди жречества. Я волнуюсь о его здоровье. Как он себя чувствует?

— Не волнуйся, Зейенгольц, не волнуйся. Все с ним будет хорошо. — Барон налил себе вина, отхлебнул, — К сожалению, здоровье у него пока, и правда, того, не очень, но как только — ты сразу узнаешь. — Барон подмигнул.

— Выдать его вы, конечно, не можете?

— Ну что ты, Зейенгольц, конечно, не могу. Ты же понимаешь, состояние здоровья, ну и все такое. Но уверяю, — барон рыгнул, — он в надежных руках. Самый лучший этот, как его, уход.

— У меня к вам предложение. — Первожрец решил брать быка за рога. — Вы, наверное, знаете, Император поручил мне поиски фон Штаха. Так вот. Я предлагаю вам обмен. Я нахожу фон Штаха, живого и здорового, а вы мне передаете Фавра, естественно, так и не пришедшего в сознание.

— Ге… — Барон распушил усы. — Странный это обмен. Что мне до фон Штаха? Он и сам о себе позаботиться может. А если он мне понадобится, так я его сам найду. Зачем мне отдавать этого, подающего, как его, ба-альшие надежды, юношу?

— Не найдете, — первожрец пристально смотрел в глаза барону. Сейчас начинался самый важный блеф в его жизни. — Не найдете, милый барон. Я был там тогда, и я — единственный, кто сможет найти фон Штаха, — первожрец помолчал, давая туманной многозначительности фразе перевариться в голове барона. — А относительно того, какое вам до него дело, — вот, прочтите. — Зейенгольц протянул барону свиток.

Барон, улыбаясь, развернул документ, но по мере чтения улыбка сползала с его лица. Теперь улыбался Зейенгольц. Документ был фальшивкой. Но фальшивкой, сделанной в его тайной службе настоящими мастерами своего дела. Кроме того, ни одного из упоминавшихся в документе людей уже не было в живых, так что опровергнуть подлинность документа не смог бы ни один эксперт.

— Так ты хочешь сказать… — Барон замолчал, задумчиво глядя сквозь первожреца.

— Да! — Зейенгольц усмехнулся. — Наш любимый Император не всегда предпочитал, хм-м, безопасный, в смысле престолонаследия, секс. Был короткий момент, когда он увлекся женщиной. И этот момент оставил, так сказать, след.

— И фон Штах… — Барон снова замолчал, углубившись в свои мысли.

Зейенгольц тихо ликовал. Наживка проглочена. Еще бы! Иметь в кармане законного наследника — на такое кто угодно бы клюнул. Зейенгольц смотрел на барона, с которого враз слетела маска эдакого увальня и рубахи-парня, и почти видел, как крутятся у того в голове сотни планов и тысячи комбинаций.

— Хорошо, — барон сгреб свиток и сунул куда-то в стол. — Фон Штах на Фавра. Но учти: Фавр Ш может болеть бесконечно.

— Конечно! — Зейенгольц кивнул. — И поэтому мне от вас нужно еще кое-что.

— Что? — Глаза барона стали пронзительными, холодными. Оценивающий взгляд хладнокровного убийцы. У фон Штаха Зейенгольц видел такой же. Интересно, а сам он так умеет смотреть?

— Вытащить фон Штаха оттуда, где он застрял, можно только с того же места, с которого он отправился. То есть с места, где стоял его замок.

— Но там же сейчас федераты.

— Вот именно.

Барон задумался.

— Наступление, значит. Ладно. Можно попробовать. Но на это потребуется время.

Время! Золотые слова! Зейенгольцу хотелось петь.

— Ну что, первожрец, договорились? — Барон вновь превратился в неотесанного балагура-деревенщину. — Повеселил ты меня, порадовал. — Барон хлопнул первожреца по плечу так, что тот чуть не упал со стула. — Но теперь дела, чтоб их. Извиняй. Предложить тебе остаться никак не могу, поскольку нет у меня в замке покоев, достойных целого первожреца! — Барон помахал рукой, словно нарезая что-то, хихикнул. — У нас тут все просто, по-солдатски, — Барон придвинулся к первожрецу, навис массивной тушей, подталкивая того к выходу. Но тут недалеко, километрах в двадцати, городок есть. Уверен, там могут предложить на любой, этот, как его, изысканный вкус. Там такие служаночки!