Гыррр Макарка - Под сенью клинка

Дерека особенно порадовало слово "действительно". Когда придёт к власти — вызовет к себе мага и доброжелательно ему улыбнётся. Доброжелательно. И денег даст на обустройство и защиту этого посёлка. Дома он бы никогда так по-юношески не поступил, но этот мир — новый, и чувствовал он себя в нём молодым и азартным.

Вкус яблок давно не казался Талине странным. Он теперь ей даже нравился. Когда-то, давным-давно, в прошлой жизни, Тинни принёс из дома яблоко — похвастаться. Его отец всегда был богат и однажды купил сыну редкий подарок. Яблоко было огромное — как два кулака Талины, красное с жёлтым, пахло незнакомо и маняще. Тин слопал его на глазах у всех, под завистливые вздохи друзей и недругов. Яблоко мерещилось потом Талине очень и очень долго. Казалось — ничего вкуснее быть не может. И место, где растут такие прекрасные плоды — самое лучшее в мире.

А вскоре отец развёлся с матерью, уехал на заработки, и через год привёз ей целую сумку яблок и груш. Груши были почти как яблоки, только пахли по-другому. Талине очень хотелось узнать — каковы они на вкус, но мать с отчимом решили, что на вырученные за них деньги семья может безбедно прожить почти год. "Пусть такие как Тинемад употребляют эту роскошь", — наставительно заявила мать, — "нормальным людям совершенно незачем есть то, на что можно спокойно купить хорошие башмаки и новое платье. Яблоко твоё на подмётку не прицепишь, и платье им не заштопаешь… " Отец потом всё-таки украдкой подарил Талине другое яблоко, и она разделила его с братьями. Их ждало разочарование — у яблока, такого красивого на вид, оказался очень сильный и резкий сладковато-кислый вкус. Они решили, что его надо мелко крошить и жевать крошечными кусочками — тогда оно не будет щипать язык.

И вот она едет на телеге и спокойно жуёт кисловатые яблоки самого первого урожая, бросая огрызки на обочину. Возвращается к отцу.

Из дома ей не хотелось уезжать. Родные тоже уговаривали остаться — денег им сейчас вполне хватало, и спокойно можно было переждать дома здешние холодные осень и зиму. В тишине. В тепле. В родных стенах — таких надёжных, таких неизменных, таких привычных.

Она бы и осталась, но выяснилось, что хотя желающих работать на закупках тканей и продовольствия вполне достаточно — выбора у купцов практически нет. И то, что для этой работы выбирают самых лучших, самых честных, самых образованных, и ещё не факт, что возьмут, ведь очень многие богачи хотят протолкнуть на денежное место своего сынка или дочку — досужие выдумки. Брали всех — в возрасте от серебряной дюжины до пяти дюжин лет. Только…

Талина сама видела, как здоровые крепкие мужчины и женщины терялись, пугались до дрожи в коленках и жалобно просились домой, едва выйдя из ворот. При ней несколько человек сначала рухнули на четвереньки, а потом вскочили и бросились бежать, не разбирая дороги. Их догнали, скрутили и тут же отправили назад. Дома они, как правило, успокаивались — так утверждали охранники. Хотелось надеяться, что не врали, утешая её, так как среди оставшихся ходили жуткие истории о сошедших с ума людях.

Вот и в этот раз почти все надеющиеся разбогатеть повалились на землю, закрывая головы руками. Обратно самые неустойчивые возвращались ползком, те же, кто посмелее, крались по звуку, боясь открыть глаза. Из стандартных двух дюжин летнего набора осталось трое — двое парнишек и пожилой мужчина. В прошлый раз удержалась только супружеская пара, но муж к вечеру пошёл красными пятнами, начал чихать и задыхаться. Пришлось вернуться обоим — жена одна ехать не захотела. А семье Талины повезло — теперь братья и племянники ни в чём не нуждаются. Да и сама она может позволить себе купить почти всё, что захочется.

Она присмотрелась к парням: с опаской озираясь вокруг, те осторожно отрезали от яблок крошечные кусочки, медленно, словно не доверяя себе, отправляли их в рот, и с изумлением пережёвывали, стараясь скрыть разочарование. Яблоки им не нравились, как когда-то самой Талине. Парень постарше был черноволос и зеленоглаз, другой — рыжий и рябой, с начинающими пробиваться конопушками. Он ещё подошёл к ней вчера с перепуганным видом, показывая мелкие пятна на руках.

— Тебя как зовут? — спросил он и, едва выслушав ответ, заспешил, — я — Ренни… ты не знаешь, это… не опасно? Не заразно? Почему я вдруг… это болезнь? Ты не подходи близко… вдруг заразишься… а меня назад теперь отправят?

Талина сказала ему, стараясь не смеяться, что это не страшно, и у него уже и нос и щёки такие же. Бедняга выпросил у неё зеркало и долго изучал своё отражение, чуть не плача. Зеленоглазый тревожно поглядывал на них и жалобно кривил губы. Подошедший маг утешил обоих, подтвердив, что Талина абсолютно права и это не опасно и не заразно — они же не удивляются коричневому цвету кожи у охранников. У кого-то — загар, у кого-то — веснушки. Бывает.

Талина прикинула, сможет ли она подружиться с парнями и заманить кого-нибудь работать к отцу. Так, без особой надежды, но вдруг получится. И отцу помощник из своих будет, и ей… ну мало ли, вдруг они друг другу понравятся. Дома ей исполнилась дюжина с третью, по местному же счёту следовало добавить еще года два, и все её подруги уже нянчат своих детей. А она — только племянников. Местные же… Талина покраснела. Местные приставали к ней с совершенно определёнными намерениями, и она их боялась. А свои сторонились её, или думали, что она уже успела завести себе кучу любовников — так часто говорили про тех, кто уезжал на заработки. Те же трое, что посватались в этот приезд, открыто гнались за приданым и собирались жить дома, нерадостно встречая жену два-три раза в год. Ехать вместе с ней они не желали и пробовать.

Отец не волновался, а мать и бабки переживали.

Талина вздохнула и выбрала рыжего Ренни — черноволосый Тольрим был слишком красив для неё и немного заносчив.

— Куда едешь? — начала она ни к чему не обязывающий разговор.

— В город, — ответил конопатый, с облегчением выбрасывая огрызок. — У меня магические способности нашли. Сначала в Нижнее Заозёрье направили учиться, но там что-то как-то… в общем, решили — если получится, в академию в Дерске поступать, ну а нет — тогда уж дома.

— А кто оплачивает? — Талине стало грустно. Будущий маг в мужья не годился. Они редко возвращались обратно, да и перспектива стариться рядом с молодым, пусть и не особо красивым мужем, или быть им брошенной её не прельщала.

— Наша академия, — сморщил парнишка веснушчатый нос. — Если не вернусь — придётся отдавать долги. Но я вроде не собираюсь пока здесь оставаться. Страшно. Пусто, воняет, ветер ещё этот… Как первый раз наверх глянул — думал всё, сейчас упаду. Устоял только, чтоб не позориться. А вот Тольрим, он торговать собирается, но ещё не решил где, может, ему к эльфам удастся попасть?