White Pawn - Ангелы бедствий

Стас тяжело и прерывисто вздохнул, перекатив голову в другую сторону. Он тут же обмер, наткнувшись взглядом на Настю.

Она лежала совсем рядом. Брызги крови обильно покрывали ее бежевый скафандр, но Стас не видел, куда в нее попали. Он мог смотреть лишь в ее лицо, которое частично скрывали светлые прямые волосы. Разметавшиеся по ее лицу, их кончики были беспорядочно разметаны по полу, тонув в темно-красной крови. Стас был ослеплен этим зрелищем. Он даже не мог представить, что вокруг них столько крови, яркой, всепоглощающей на этом пронзительно белом фоне. Он смотрел в ее темно-зеленые глаза, все еще открытые, еще не подернувшиеся страшной стеклянной дымкой, разом превращающей лицо в кукольную посмертную маску. Нет, этого не было — пока что. Ее лицо все еще было живым, и ее немигающий взгляд был прикован лишь только к нему.

— Настя, — позвал Стас, так и не поняв, назвал ли он ее имя или же ему это только почудилось, чувствуя, что начинает проваливаться куда-то вниз. Он не мог точно описать свои чувства, и здесь и вправду подходило лишь одно определение: падение куда-то вниз, столь глубоко, что возвращение навряд ли будет иметь место. И Стас испугался; испугался только сейчас, только ощутил приближение этой титанической, немыслимо огромной черной волны, зародившейся в его сознании, готовой поглотить его. Он понял, что сейчас умрет.

Страх вернул ему силы и ясность ума. Окружающая реальность буквально обрушилась на него невидимым потолком, но Стас понимал, что это ненадолго. Он почувствовал мелкую дрожь пола, услышал ясно и четко гул и нарастающий рокот, услышал голоса людей, стоящих где-то впереди.

Взгляд Стаса заметался по лежащей рядом с ним Настей, и замер, наткнувшись на пистолет в ее нагрудной кобуре. Почти не осознавая того, что он делает, Стас протянул к ней левую руку.

Кобура расстегнулась легко и быстро, однако взять "Вегу" как полагается, действуя одними лишь пальцами левой руки было крайне неудобно. Стас попытался оттолкнуться уже несуществующей рукой от пола, но ему удалось лишь чуть-чуть приподняться, оторвав от пола плечи и голову. Если бы присутствующие в этом зале люди смотрели в его сторону, они бы давно убили его.

Первая пуля врезалась в спину боевика с винтовкой в руках, бросив его вперед. Второй боевик стремительно обернулся к Стасу, и вторая пуля с убийственной точностью угодила ему промеж глаз. Брызнув кровью, офицер кулем обрушился на пол.

Стас оглох ослеп от выстрелов. На какой-то миг он потерял последнюю цель, безоружную, в отличие от остальных, одетую не в черные скафандры, а в серый мундир. Он моргнул и вгляделся вперед, не опуская пистолет.

Моканди смотрел прямо на него. Стас не знал, сколько метров их разделяет — шесть? семь? — но сейчас он видел только лишь его лицо, его глаза, так, если бы этот сухощавый мелкорослый старик стоял сейчас прямо перед ним. Стас не увидел на этом лице ни страха, ни сомнений — только задумчивое спокойствие, граничащее с величественной мудростью. Он мгновенно вспомнил лицо маршала, которое видел на фотографиях. Оно было более молодым, но этот взгляд черных глаз еще тогда был все таким же проницательным, смотрящим вглубь, насквозь, навылет.

Стас вспомнил и другое. Безоружные люди, которых он застрелил несколько лет назад. Этот образ вернулся и сейчас, и вместе с видом спокойно стоящего у стены маршала, когда вокруг начинало твориться нечто зловещее, чудовищное, произвел на Стаса подавляющее впечатление. Ледяной панический ужас пронзил его, как игла пронзает насекомое. Человек, стоящий перед ним, не боялся смерти ни сейчас, ни когда-либо ранее. Моканди действительно знал нечто такое, что возвышало его над всем происходящим вокруг.

На лице старого маршала сохранялось все то же спокойное выражение, когда он поднял руку с пистолетом. За какое-то мгновение до того, как он нажал на спусковую скобу, Стасу почудилось, будто старик едва заметно улыбнулся ему, спокойно и ободряюще.

Он все прекрасно понимал.

"Вега" в руке Стаса оглушительно, злобно грохнула, с ревом послав пулю вперед. Мундир на груди бывшего маршала взорвался кровавыми брызгами. Он выронил пистолет, сделав два шага назад, упал спиной на стену и сполз вниз, оставив на белом пластике кровавую кляксу и размазанный след. Его ноги разъехались и маршал, тяжело усевшись, уронил голову на грудь и опрокинулся на бок.

Стас бессильно откинулся на спину, хватая ртом обжигающе горячий воздух. Перед глазами поплыли безобразные амебы, и он, закрыв глаза, понял, что ему остается совсем немного. Сейчас он хотел, чтобы все поскорее закончилось, чтобы стихли этот рев и грохот, чтобы утихла дрожь, и чтобы вернулась тьма, тишина и спокойствие.

"Я ведь не о многом прошу", шевельнулась в его сознании мысль, и Стас вымученно улыбнулся. Чувствуя, как его бьет озноб, он перекатил голову налево, чтобы еще раз увидеть лицо Насти, и чтобы понять, жива ли она еще. Однако он так и не увидел ее. Белое марево вновь вернулось, и это было верным признаком конца. Или нового забытья, из которого он уже навряд ли очнется.

Вновь ожил наушник, и знакомый, но так и не узнанный Стасом голос прокричал:

— Кавелин! Стас, где ты?!

"Поздно. Уже поздно. Проваливайте-ка отсюда, пока можете", подумал он. Стас вполне мог бы сказать это, но он уже ничего не хотел. Он медленно шел на глубину невероятного бежевого моря беспамятства, и с каждой секундой эти воды темнели.

"..Пока можете".

-..Мощный выброс энергии в точке Квадра-один-двадцать пять! — выкрикнул один из операторов.

— Обнаружен запуск ракеты! — подтвердила тактический офицер.

Капитан "Серафима", бросивший быстрый взгляд на Кириченко, вздрогнул от увиденного зрелища. На лице главнокомандующего застыло тупое выражение шока. Он неподвижно сидел на своем месте, сцепив перед собой руки в белых перчатках, и его взгляд, направленный вперед, не выражал ровным счетом ничего.

"Господи. Он все же сделал это. Он запустил свою чертову проклятую ракету!"

Главнокомандующий зажмурился, стискивая зубы и пальцы. Он не понимал, как и почему это произошло. Он и его люди прибыли сюда, на край света, чтобы сказать своими действиями этому безумцу — остановись. Они не раз отправляли по каналам связи призывы сдаваться.

Никто не внял и не ответил. Пленных боевиков крайне мало, все остальные предпочли погибнуть за своего безумного маршала, а это значило, погибнуть за его идею, воплощенную в этом проекте. И теперь он обрел свою жизнь. Вот же она, ракета, то, над чем работал этот сумасшедший! Где-то там, внизу, шахта уже открылась и сейчас они своими глазами увидят ее.