Андрей Легостаев - Любовь прекраснее меча

Отпразднуем как следует и — на Камелот, где ты коронуешься. Могли ли мы представить в начале лета, что все так сложится. Вспомни.

— Да уж, — только и сказал юный король, смахивая с лица дождевые капли.

— Ваше сиятельство, ваше сиятельство! — окликнули Радхаура.

Граф обернулся. Его догнал взволнованный воин, тот, что охранял разбойника.

— Ваше сиятельство, Грэндфинд сбежал!

— Как это? — в один голос воскликнули Этвард и Радхаур.

— Видно, он где-то спрятал на теле нож. Или его разбойники прокрались в лагерь и улучили удобный момент. Веревки перерезаны, разбойника нет.

— А ты куда глядел?

— Я тушил пожар, как вы приказали!

Этвард посмотрел на Радхаура, но ничего не сказал. Радхаур улыбнулся другу.

— Наказать бы тебя, примерно, — сказал он своему бойцу. — Но, в общем-то ты невиновен, да и днем сражался храбро. Ладно, иди, после разберемся.

— Поднять тревогу? — с виноватым видом спросил воин. — Далеко он не ушел, поймаем.

— Да черт с ним, — вдруг сплюнул Этвард. — Не до него, а ночью в лесах наши люди только заблудятся. Никуда он не уйдет, после поймаем.

— Пойдем спать, Эмрис, — тепло сказал Радхаур, кивком показывая воину, чтобы тот отправлялся прочь.

— Да, Уррий, идем. Сегодня — прекрасный день, мы заслужили отдых.

Всю ночь шел дождь. Утром ничего нельзя было разглядеть дальше двух шагов — лагерь победителей окутал плотный туман.

А когда туман растаял, все увидели чистый, словно вымытый, замок, освобожденный из дьяволого плена.

Радхаур, король Этвард и Ламорак первыми вступили на спущенный мост и въехали в Рэдвэлл.

— Счастлив приветствовать вас и ваших друзей в замке, — поклонился сэр Бламур.

Радхаур улыбнулся сенешалю — а ведь совсем недавно он побаивался и недолюбливал вечно строгого сэра Бламура. Совсем недавно — в другой жизни.

Граф перевел взгляд и увидел стоящего рядом с Аннаурой сэра Ансеиса.

— Враг разгромлен вчера в решительной битве, — сообщил Радхаур защитникам замка. — Сегодня мы отпразднуем это, а завтра войска двинутся дальше — на Камелот, а затем и на Лондон. Ваша жена и дочери, сэр Бламур, в добром здравии, сегодня вы увидите их.

— Благодарю, — еще раз поклонился сенешаль.

Радхаур спрыгнул с коня и подошел к французскому барону.

— Здравствуй, сэр Ансеис, — сказал он, стараясь не встретиться с ним взглядом.

— Честно говоря, после той встречи не ожидал больше увидеть тебя.

— Не ты ли, сэр Радхаур, тогда вместо» прощайте» дважды повторил «до свиданья», — усмехнулся Хамрай. — Но если быть честным, тогда я тоже не думал, что мы встретимся снова.

— Вы… — Радхаур посмотрел в глаза старому чародею. — Вы испугались?

— Нет, Радхаур, не испугался. Но любовь… Она не только может погубить. Иногда она дарит жизнь. — Хамрай помолчал и добавил:

— Алвисид сказал мне: «Перед настоящей любовью бессильно любое заклятие.»

— Алвисид? — удивился Радхаур. Он знал, что голова поверженного бога покоится в ларце, находящемся сейчас под надежной охраной. (Как подозревал Радхаур — не только той, что выделил он после неожиданной вылазки варлаков).

— Да, — кивнул Хамрай. — После того… Ну, когда я готовился умереть явился Алвисид, вернее, такой же посланец, как у тебя. Он сказал, что пока я люблю — я живу. Но заклятие в силе. Мы бы обвенчались с Аннаурой на следующий день, только в замке не было священника.

— Перед настоящей любовью бессильно любое заклятие, — задумчиво повторил Радхаур, вспомнив превращенную в лебедицу Лореллу.

Значит, у него была любовь не настоящая? Или у нее?

— Поздравляю вас, сэр Ансеис, — сказал Радхаур. — Я действительно очень рад за вас. К сожалению, меня зовут, но я еще обязательно поговорю с вами.

— Конечно, сэр Радхаур, у нас еще будет время побеседовать, — улыбнулся Хамрай. — Очень много времени.

Радхаур умывался в маленьком озерце близ замка. В том самом, где впервые увидел обнаженную женщину. Как давно это было! Всего-то меньше двух месяцев назад…

— До чего хорошо оказаться снова дома.

Марьян сидела на прибрежном камне и улыбалась ему.

— Как зовут того йомена, что тебя спас? — спросил Радхаур.

— Не знаю, — ответила она. — Он сказал, что вассал графа Маридунского — и все.

— Он спас тебя. Ты — сестра царственного вана. За твое спасение воин должен быть посвящен в рыцари. Мы найдем его и я попрошу Этварда…

— Ой, что это у тебя?

— Где?

— Вон, огромный кровоподтек на груди.

— Это принц Вогон, когда я промахнулся — помнишь? — попал по твоей статуэтке… Вот синяк и остался…

— Я знала, что милостивый Хванун защитит тебе жизнь.

Он улыбнулся ей.

К озеру подошел Триан и знаками стал показывать что-то.

— Чего он хочет? — спросила Марьян.

— Эмрис зовет меня, — сказал Радхаур и направился к берегу. — Нам с тобой пора на пир по случаю победы. Идем.

Марьян вздохнула — она так хотела побыть с ним наедине.

Он снова улыбнулся ей.

— Как зовут твоего брата? — неожиданно спросил Радхаур.

— Брата? У меня их три…

— Старшего, — уточнил он.

— Хангон, ван Когурё. А зачем тебе?

— Отправить послов, — улыбнулся Радхаур. — Я же не могу взять в жены его сестру без благословения.

Марьян встала с камня. Она ничего не могла сказать — ей, казалось, что она снова на горе Тхэбэксан и окружена слепящим сиянием счастья.

«Не все умрет. Не все войдет в каталог.

Но только пусть под именем моим

Потомок различит в архивном хламе

Кусок горячей, верной нам земли…»

Николай Майоров

Казалось, ничто не предвещало беды. Гудсберри летел над светлым простором океана, к островам, давным-давно им облюбованным, и считал себя уже спасенным.

Гудсберри прекрасно знал законы Царства Тьмы. Они поражали его своей глубинной глупостью — ну, скажите, кому понадобился закон о запрещении соития поданных Сил Тьмы, не посвященных в звание инкуба, с человеческими женщинами?! Ведь, поддавшись соблазнам ЛЮБОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ Царства Тьмы, женщина навсегда подпадает под власть Князей и Маркизов Тьмы!.. Не только этот дурацкий закон вызывал внутренний ропот Гудсберри (и не его одного), но и множество еще более глупых и неуместных постановлений и договоров, в которых сами Повелители Тьмы разбирались с трудом.

Самое унизительное, что разжалован, лишен всего и сослан на грязную работу Гудсберри был не за разглашении Формулы Абсолютного Совершенства, а за соитие с Сарлузой. А ведь она была почти подданная Царства Тьмы…

Жаркая обида жгла разум бедного Гудсберри в раскаленных топках сердца земли, где страдали похотливые развратники. И Гудсберри не выдержал. В один из коротких часов отдыха он сбежал и, приняв облик короля Наварского, который был в военном походе, явился к его жене. Гудсберри знал (хотя ему и не полагалось по должности, но мало ли что не полагается — больше знаешь, дольше проживешь!), что Белиал плетет вокруг красавицы свои гнусные сети, сам желая улечься в постель наваррской королевы. Что больше года не давалось Князю Тьмы, то с первого захода получил махнувший на все хвостом Гудсберри. И насладился любовью в полной мере.