Лорел Гамильтон - Ласка сумрака

В результате Люси решила, что все же стоит сделать крюк. Она радировала коллегам, что без магической помощи полиция может и не увидеть тварь, не то что подстрелить ее.

Видимо, нам поверили на слово. Ведьма, похоже, попробовала что-то простое, и когда оно не помогло, взялась за мел, покрыв рунами добрых девять ярдов дороги. Руны ожили, испуская удушающий, обжигающий кожу порыв энергии, что-то вроде неосязаемого ветра.

Заклинание рванулось из круга и ударило в свою мишень. Воздух пошел волнами, как над расплавленным летней жарой асфальтом. Вот только в нашем случае марево забиралось выше и выше, пока не обрисовало башню футов в двадцать высотой[21].

Я думала, что полицейским, лишенным магических талантов, это марево не видно, но волна ахов и проклятий дала мне понять, что я ошиблась.

Люси уставилась на марево.

– Уже можно стрелять? – спросила она.

– Да, – ответил Холод.

В общем-то он мог и не отвечать. Не знаю, кто командовал полицией, но он уже отдал приказ – и звук выстрелов внезапно заполнил все пространство, слившись в один мощный взрыв.

Пули прошли через мерцающее вроде-бы-тело, словно его там не было. Я подумала, куда в результате попадут все эти пули, потому что они так и продолжали бы лететь, пока не нашли бы другую цель, но тут по оцеплению передали приказ: "Не стрелять, прекратить огонь!"

Внезапная тишина звоном отдалась в ушах. Мерцающая фигура по-прежнему колотилась в стену или, точнее, в заклинания на стене. По-моему, пули оно попросту не заметило. Как и полицию.

– Что это было? – спросила Люси.

– Оно находится между временами, – сказал Дойл. Он подошел к нам, пока мы смотрели, как в тварь всаживают пули. – Это разновидность гламора, которая помогает фейри скрываться от глаз смертных.

Люси посмотрела на меня.

– Ты тоже так можешь?

– Нет, – сказала я.

– Как и другие сидхе, – заметил Дойл. – Мы отдали эту способность Безымянному.

– Я никогда не умела ничего подобного, – возразила я.

– Ты родилась после того, как мы создали два заклинания, подобных заклинанию Безымянного, – объяснил Дойл. – Кто упрекнет тебя в том, что ты можешь меньше, чем мы могли когда-то?

– Ведьма разрушила часть его чар, – сказал Холод.

– Но слишком мало, – буркнул Дойл.

Они переглянулись.

– Нет, – сказала я. – Нет, что бы вы ни задумали!

Они посмотрели на меня.

– Мередит, мы должны его остановить.

– Нет, – повторила я. – Нет, мы должны спасти Мэви Рид. Вот что мы решили сделать. Никто не говорил, что мы будем убивать Безымянное. Я имею в виду, оно ведь не может умереть?

Они опять переглянулись. К нам присоединился еще и Рис.

– Нет, не может.

– Оно – настоящее? – спросила Люси.

Рис посмотрел на нее:

– Что вы имеете в виду?

– Оно достаточно материальное, чтобы его ранило наше оружие?

Он кивнул.

– О да, для этого оно достаточно настоящее. Если, конечно, лишить его магической защиты.

– Мы должны снять эту защиту, – сказал Дойл.

– Как? – спросила я, и мой желудок сжался при мысли о том, чего это может стоить.

– Его нужно ранить, – ответил Холод.

Я смотрела в его холодное лицо, понимая, что он что-то от меня скрывает. Я схватила его за руку.

– Как его можно ранить?

Его глаза смягчились, когда он на меня посмотрел: их серый цвет изменился от цвета грозовых туч до цвета неба после дождя – за мгновение до того, как показаться солнцу. Я смотрела, как вихрятся цвета в его глазах, словно настоящие облака...

– Оружие силы сможет ранить его, если воин достаточно умел.

Я крепче сжала его руку.

– Что значит – достаточно умел?

– Достаточно умел, чтобы не дать себя убить, прежде чем ранит Безымянное, – хмыкнул Рис.

Холод и Дойл посмотрели на него весьма недружелюбно.

– Слушайте, у нас нет времени на игры. Один из нас, обладающий клинком силы и достаточным опытом, должен пустить ему кровь, – сказал Рис.

Я продолжала сжимать руку Холода, но взглянула на Дойла:

– И кто входит в перечень достаточно опытных?

– Ну, это уже оскорбительно, – бросил Рис. – Здесь присутствуют не только Дойл и Холод.

Они наградили его еще одним недобрым взглядом.

– Я никогда не был любимчиком королевы, зато меня когда-то ценили на поле брани.

Гален сказал:

– Я в этом почти как Мерри. Появился на свет, когда о старых временах осталось одно воспоминание. У меня неплохие клинки, но ни один из них – не магический.

– Потому что мы утратили навык их изготовления, – сказал Холод. – Мы становились более плотскими и менее духовными с каждым заклятием. Заклятия позволили нам выжить, даже процветать, но у них была своя цена.

Я скользнула рукой по телу Холода и наткнулась на рукоять его меча, Поцелуя Зимы. Очень кстати. Я оглядела остальных стражей. В тунике был только Холод. Все другие были в обычной уличной одежде: джинсах, футболках, ботинках, за исключением Китто, который натянул рубашку поверх шорт. Одежда была нехороша, зато оружие – то, что надо.

У Холода за спиной был еще один клинок, меч длиной чуть ли не больше моего роста. Я знала, что под туникой скрываются еще клинки. Он всегда носил на теле один-два ножа, если только этого не запрещала королева.

Дойл оставил на месте наплечную кобуру с пистолетом, но добавил перевязь с мечом на бедре и ножны на запястьях обеих рук. Ножи блистали серебром на фоне его темной кожи, но меч был таким же черным, как он сам. Клинок был из железа, не из стали. Из чего была сделана рукоять – я не знала; это точно был металл, но какой – мне было неизвестно. Меч назывался Черное Безумие, Байнидх Ду. Если кто-то, кроме Дойла, пытался завладеть им, он навсегда терял рассудок. Кинжалы на запястьях Дойла были парными, созданными одновременно. По поверьям, эти легендарные клинки поражают любую цель, в которую их метнут. При дворе их звали Зиг и Заг. Я знала, что у них есть подлинные имена, но никогда не слышала, чтобы их называли как-то иначе.

У Галена был меч на поясе, и это был хороший клинок, но не волшебный, не один из великих клинков. На другом боку, уравновешивая меч, висел длинный кинжал. В наплечной кобуре поверх рубашки был пистолет и еще один – на пояснице.

Мне самой пришлось нацепить ремень поверх сарафана и надеть на него кобуру с моим собственным пистолетом. Выглядело это ужасно, но когда дела по-настоящему плохи, я предпочту выжить, имея несколько глупый вид, чем умереть с безупречной наружностью. Под юбкой в набедренных ножнах у меня были метательные ножи, а на щиколотке – кобура с пистолетом поменьше. При дворах меня не считали достойной носить хотя бы немагический клинок.