Елена Малиновская - Западня для нечисти

— Можно последний вопрос? — спросила я, вспомнив еще одну странность в недавних событиях.

— Конечно. — Виррейн пожал плечами. — Зачем спрашивать?

— Почему вы не забрали книгу про храмовые обряды, когда она оказалась в моих руках? Она ведь была нужна вам, иначе вы бы не приказали Дории выкрасть ее, зная, что тем самым рискуете разоблачить ее как свою шпионку.

— Не совсем так, — оборвал меня Владыка, чуть заметно морщась. — Это был лишь способ проверить ее лояльность, который она с треском провалила. Но о предательстве я узнал позже, на тот момент Дориэлия выглядела вне подозрений. А книга… К чему она мне? Я-то бога-отступника в наш мир не собираюсь вызывать. В отличие от моего горячо любимого племянника.

Я нахмурилась, не понимая, не скрывается ли в этих словах сарказм. В принципе Виррейну не от кого было узнать, что на самом деле Гворий не собирается получить власть таким образом. Но с другой стороны… Неужели Владыка верит, что полуэльф способен на это? И неужели до сих пор не разгадал его игры? Ох, опять голова разболелась от этих интриг.

Виррейн еще минуту молча смотрел на меня, словно ожидая, что я одумаюсь и с воплями восторга соглашусь стать его женой. Затем разочарованно вздохнул и отошел к зеркалу. Миг — и я осталась совершенно одна в комнате.

Браслет из неизвестного серебристого металла приятно грел запястье. Я задумчиво потерла его и улыбнулась своим мыслям. Прощайте, ваше величество. Я не собираюсь встречаться с вами после ритуала. Мне неинтересны ни вы, ни ваша отчаянная битва за власть. В моем будущем есть только один поединок, после которого весь мир может провалиться в кромешную тьму. Неважно: убью ли я Шерьяна или наоборот, итог будет один: моя жизнь на этом закончится.

По традиции празднование дня осеннего равноденствия начиналось ранним вечером, когда алое солнце только коснулось верхушек деревьев. Я стояла на балконе, любуясь прелестным закатом. Ярко-красная листва дубравы отражалась в багровеющих водах озера, даже на темном ельнике, казалось, лежали румяные отблески торжествующей вечерней зари. Все вокруг было цвета крови: небо и облака, мой наряд и лес вокруг замка. Интересно, это можно считать знаком судьбы?

— О чем ты думаешь?

Неслышно ступая, ко мне подошел Шерьян. Поднял было руку, чтобы обнять меня за плечи, но перехватил мой косой взгляд и послушно убрал ее.

— О разном, — честно призналась я, подставляя лицо резкому холодному дуновению ветра. Волосы, убранные в сложную прическу, моментально разлохматились. Рашилия наверняка будет в ярости. Да ну, плевать! И я со злостью выдрала шпильки, удерживающие пучок на месте. С наслаждением встряхнула головой, позволив светлым волосам разметаться по плечам. Так намного лучше.

Шерьян с легким удивлением наблюдал за моими действиями, но говорить что-либо поостерегся. И правильно. у нас еще будет время сказать друг другу последние слова.

— Я принесу тебе накидку, — наконец несмело предложил он, когда от очередного порыва ветра платье облепило мою фигуру, заплескавшись за спиной длинным шлейфом.

— Не надо. — Я обернулась к нему. — Мне нехолодно.

Шерьян стоял так близко от меня, что я чувствовала тепло его кожи. Одетый, как всегда, в черное, темные чуть волнистые волосы зачесаны назад, в ореховых глазах нет привычной насмешки, лишь беспокойство за меня. Мой супруг. Мой злейший враг. Забавно, ничего не скажешь.

— Ты простудишься, — прошептал Шерьян и сделал было шаг назад. — Я быст…

— Не надо, — уже настойчивее повторила я и взяла его за руку. — Побудь со мной.

Храмовник остановился. Словно нехотя вернулся на прежнее место и устало посмотрел на меня сверху вниз.

— Конечно, я останусь с тобой, — проговорил он, легонько обнимая меня за плечи. — Но, Тефна, ты замерзла. Вся ледяная.

Вместо ответа я уткнулась носом в его грудь. Потерлась щекой о дорогой бархат камзола, будто ластящаяся кошка. И с едва слышным удовольствием вздохнула, когда он робко погладил меня по волосам.

— Что-то случилось? — негромко спросил Шерьян, прижимая меня к себе чуть сильнее. — Тефна, тебя кто-то обидел?

— Нет. — Я переплела руки у него за спиной. — Просто захотела побыть с тобой. Разве это плохо?

— Это замечательно. — Шерьян легко, почти не касаясь кожи, провел большим пальцем по моей шее, ласково пощекотал за ухом. — Но… Как-то на тебя совсем не похоже.

— Даже приговоренным к смерти дают возможность исполнить последнее желание. — Я подняла голову, встретившись с серьезным взглядом супруга. — Пусть это будет моим.

— Тефна… — Переносицу храмовника разломила глубокая вертикальная морщина. — Я не понимаю.

— И не надо. — Я приложила пальцы к его губам, заставляя замолчать. — Всему свое время.

На дне зрачков Шерьяна мелькнула догадка. Он вздрогнул всем телом, попытался отстраниться, сказать что-нибудь, но я не позволила. Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в ледяную воду, я поцеловала его.

Горячие губы храмовника обжигали меня, пробуждали ненужные воспоминания о том времени, когда я еще была человеком. И от тоски по тем дням хотелось не плакать — выть по-звериному. Но я держалась. Изо всех сил цеплялась за плечи Шерьяна, боясь, что, стоит мне только разжать пальцы — и он исчезнет. Отступники, как же больно! Лучше бы я умерла тогда в застенках храма, чем теперь каждый миг своего существования мучительно погибать, представляя свершившуюся месть.

Мне стоило огромных трудов отстраниться от Шерьяна, когда поцелуй уже грозил перейти во что-то большее. Слишком легко было сейчас поддаться его настойчивым ласкам, забыть про клятвы, врагов и все беды. Только бы это мгновение длилось вечно. Но нет, нельзя. Секундная слабость тем и хороша, что всего лишь секундная.

— Нам пора, — холодно проговорила я, делая для верности несколько шагов в сторону, чтобы не возникло желание без оглядки броситься в объятия супруга. — Гворий наверняка уже кипит от негодования.

— Гворий? — Шерьян зло усмехнулся. — В такой момент ты думала о Гвории? Если ты хотела ударить меня, то поздравляю: это у тебя получилось больнее всего.

— Ты ревнуешь меня к нему? — Я с величайшим трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться ему в лицо. — Глупо, Шерьян. Кто-кто, а уж он точно тебе больше не соперник. В этом я могу поклясться.

— Вот как? — Храмовник сначала расцвел довольной улыбкой, но почти сразу помрачнел. — Но в таком случае я не понимаю, почему ты так упорно избегаешь меня. Или… или ты абсолютно ко мне равнодушна? Но тогда к чему все это представление?

— Не беспокойся. — Я отвернулась, не желая выдать себя выражением лица. — В последнее время ты занимаешь в моих мыслях наиглавнейшее место. И сам прекрасно осведомлен о причинах этого. Но если собираешься поиграть в святую невинность и неосведомленность — продолжай. Только без меня, пожалуйста. Не хочу портить Гворию и его гостям праздник.