Сергей Лисицын - Молот Времени: Право сильного

Однако ассасин не стал спешить... Отложил спицу, спросил у меня задумчиво:

– Ты веришь в Творца? И в Сеггера?

Никогда не слышал от него таких разговоров... Впрочем, на пороге смерти не удивительно. И грех отказывать уходящему в душеспасительной беседе... Вот только нужно ли и можно ли лгать в такой момент? Не знаю...

– Верю, – сказал я твердо. – Может, все не совсем так, как учат наши церковники... Или кандийские... Но стоит над нашим миром какая-то сила. Кто-то сотворил его и управляет им.

– Странно как-то управляет... Тошно порой смотреть на то, что получается.

– Не знаю... Наверное, дает нам слишком много воли. И вся гнусь – наших рук дело.

– Вот и я не знаю... Тоже верю, что кто-то есть, сотворил кто-то и мир, и нас... Но зачем, для чего? Задумался я как-то раз и ничего не понял.

– Ты потому и ушел из Ордена? Оттого, что задумался?

– От нас просто так не уходят... Даже задумавшиеся. Я получил задание.

– Какое? Можешь не отвечать, что уж теперь...

– Да-а... – протянул со вздохом Калрэйн, – теперь уж что... Убить Гаптора.

– О... э... о... То есть ты отказался и сбежал?

– От нас не сбегают... Но для таких заданий никогда не задают жесткие сроки. К цели идут многие, и каждый своим путем. Кто-то в конце концов дойдет... А я решил, что буду идти всю жизнь. Не торопясь. И никогда не дойду.

И тут проклятый демон подозрительности вновь запустил клыки в мою душу. А ведь все могло сложиться совсем иначе... Например, небольшая приватная аудиенция, данная Его Надпрестольным Святейшеством уцелевшим добытчикам Молота... Вспомнил бы в тот момент ассасин про присягу Ордену, и мгновенного движения его руки никто бы не заметил, даже я, тут и спица порой не нужна. С Феликсом Гаптором приключился бы легкий недолгий обморок, а спустя пару дней он бы ко всеобщей скорби скончался... От вполне естественных причин.

Хотелось вытащить демона подозрительности, с кровью выдрать наружу, – и тут же обезглавить Бьерсардом.

– Заказчика знаешь? – спросил я.

– Кто ж мне скажет... Ну их... Давай о главном, времени мало.

– Давай.

– Так вот... Задумался я, и понял: никакой Он не всеблагой. Злой Он, жестокий... Если и дает что-то, то такую плату потом стребует, что волком взвоешь...

Я не стал никак комментировать теологические изыскания убийцы. Вовсе даже не бывшего, как выяснилось.

– Позже другое думал... – продолжал ассасин. – И не благой Он, и не злой... Равнодушный. Сделал нас когда-то, наигрался, да и забыл. Живите сами, как кривая вывезет...

Он вновь помолчал, затем произнес:

– Но с тех пор много что произошло... И не случайно как-то всё, одно за другое цепляется... И теперь мне вот как дело представляется: Он нас со скуки сотворил. Без цели, без плана особого. Тоскливо же одному посередь Вечности, а?.. Вот Он нас и придумал... Ну... вот... как детишкам скучно бывает – и они чего-то на стенке намалюют. Или даже нет, по-другому... Знаешь, как ребятишки взрослым подражают, в карты играющим? Нарисуют картинки на кусочках коры, или кожи, или что найдется, – вроде как карты, но свое нарисовано, детское. И давай по столу шлепать: бью, дескать, орка троллем! Вот и Он – со скуки нас точно так же сотворил, играться начал, сам с собой. Поначалу вяло так, без интереса особого... А потом во вкус вошел. Сеггера породил, себе партнером сделал. И всё играет, играет, играет... Партия за партией, карт все больше, правила все сложнее... Картинки мы с тобой, Хигарт. Карточки на столе Творца. А думаем, глупые, что всё сами... Ну а как истреплется совсем карточка – в печку ее, какие там чертоги небесные... Небес, знаешь ли, не хватит, – всех покойников-то вместить... Вот и всё. Так и живем.

Да уж... Интересная картина мироздания от Калрэйна... Смело, оригинально, ново. Я вновь воздержался от комментариев. Ни к чему обижать умирающего.

Он вздохнул и потянулся за спицей.

Что за сущность ни вселилась в мэтра Тигара, живучестью она (он? оно?) отличалась неимоверной.

Я сильно подозревал, что и второе падение с высоты, и стрелы близнеца, угодившие точно в сердце, не прикончили лже-Тигара. Вывели ненадолго из строя, не более того.

Потому что его крылатое воинство, вроде бы отступившее в полной панике, вернулось. Далеко четверорукие не улетели, кружили над плато на большой высоте, едва заметные снизу, – именно на них пытался обратить мое внимание ассасин, но мне было не до того.

А потом крылатые бестии собрались в плотный боевой порядок и начали быстро снижаться. Прямо на нас, на руины... Словно бы получили команду от своего оклемавшегося хозяина.

Осталось их немало... И стрелы, и клинки собрали обильную жатву, да вот беда, слишком многие из поверженных вернулись в свой воздушный строй.

Вдвоем с Калрэйном, хромавшим все сильнее, отбиться на открытом месте мы уже не смогли бы... Отыскать фальшивого мэтра в обширных руинах не успевали.

Пришлось торопливо укрыться в том помещении, куда Калрэйн предусмотрительно убрал пирамиду с Навершием.

Очень скоро расклад сил стал ясен и понятен. Очень он напоминал то, что происходило в Каэр-ла-Рэ, словно второй раз снился один и тот же кошмар...

Четверорукие блокировали нас в крохотной комнатенке без окон, с узким и низким входом (неведомые строители дворца явно предназначали ее для «карликов», а не для «великанов»). Внутрь твари не совались. Вернее, одна сунулось было, и ее оскаленная башка валялась рядом с пирамидой.

Но имелось и существенное отличие от замка безумного Ларинтиона. Комнатушка имела второй выход. Совсем уж тесный – в стене отсутствовала пара каменных блоков – но человеку в него протиснуться можно. И ящероголовые не отыскали эту лазейку!

Вот только пирамиду в узкую щель никак не пропихнуть... А вскрыть футляр и коснуться кристалла сейчас, когда он активен, – значит погибнуть быстро и болезненно, если верить магистру Гаэлариху. Я ему верил – сам видел, как стерегся меднолицый, да поглотит Хаос его душу, или что там у него вместо нее...

Я походил по тесной каморке, попинал стены, повертел в руках Бьерсард... И выдал Калрэйну свое решение:

– Я останусь здесь, буду охранять кристалл. А ты давай за Гаэларихом. Там у него все стихло, дело закончено, пожалуй... Если маг жив, веди его сюда, аккуратно, чтобы пташки не заметили. Не сможет их разогнать, так хоть самоцвет обезвредит... Или дыру в стене расширит, так на так и получится.

Калрэйн сидел на каменном полу, устало прислонившись к стене. Хотел что-то сказать, но я остановил его жестом:

– Подожди, еще не всё. Если же маг мертв... Тогда... Тогда должны остаться уцелевшие людоеды. И мне нужен хоть один из них. Живым. Обязательно живым. Можно попробовать и самим обезвредить Навершие, но необходим пленник. Есть вопросы? – спросил я, видя, что ассасин вновь порывается что-то сказать.