Евгений Константинов - Факультет рыболовной магии

Льдина, как и полагается любой льдине, пусть и возникшей с помощью магии, была скользкой и холодной. Но на холод никто не обращал внимания, хотя все лежали на льдине в насквозь промокшей одежде. Внимание каждого было сосредоточено на медленно опускающемся знамени с вышитым серебристым рыбодраконом. Знамя опускалось все ниже и ниже, пока не оказалось в поднятой руке лежавшего на спине Воль-Дер-Мара.

И в это время пошел дождь. Он тоже был холодным, наверное, потому что в дождь превращался сам туман.

Зато с каждой упавшей каплей туман все больше истончался и таял. Крупные холодные капли падали на лежавших на льдине людей, эльфов и кота. И кроме звука их падения, не было слышно ничего.

Воль-Дер-Map снял с глаз повязку, и теперь капли стали падать на его закрытые глаза. Потом что-то закрыло его лицо от дождя, и он почувствовал прикосновение к глазам девичьих губ. Зуйка целовала его глаза по очереди, целовала вновь и вновь, целовала, пока не закончился дождь. А когда дождь закончился и Зуйка прекратила поцелуи, Воль-Дер-Мар открыл глаза и увидел высоко над собой синее безоблачное небо.

Зуйка открыла глаза. И тут же отвернула голову, спасаясь от солнечного луча, приникшего сквозь неплотно прикрытые ставни. И увидела близко-близко лицо Воль-Дер-Мара. Он спал, и его согнутая в локте левая рука лежала на ее обнаженной груди, пальцы слегка подрагивали. Наверное, это и разбудило ведьмочку.

Множество мыслей-воспоминаний закрутились у нее в голове. Столько событий произошло вчера! Но ей хотелось думать только об одном – о том, что произошло ночью здесь, в спальне Воль-Дер-Мара. Между ним и ней…

А может, не думать об этом вовсе? Ну, произошло и произошло. Пусть, это было очень даже классно. Но ведь она – всего-навсего молоденькая девчушка, пусть и ведьма. А Воль-Дер-Мар – он, он…

Зуйка аккуратно выскользнула из-под его руки, встала с кровати и, прихватив свою одежду, на цыпочках покинула спальню.

В гостиной, куда она спустилась уже одетой, умытой и причесанной, был только Четвеерг двести второй. Гном сидел перед камином на одной из разбросанных по полу подушечек и что-то подсчитывал на пальцах.

– А где все остальные? – спросила Зуйка, присаживаясь рядом.

– Дрыхнут еще, – пробурчал гном.

Как-то само собой получилось, что после вчерашних событий на озере Зуро вся, как выразился профессор Малач, посвященная девятка направилась в дом прозревшего Воль-Дер-Мара. Зуйка смутно помнила, имела ли место какая-нибудь вечеринка. Все валились от усталости с ног, и, кажется, все сразу разбрелись по гостевым спальням, которых в этом доме хватало. И только она оказалась в спальне хозяйской…

– Та-а-ак, – вернулся к своим вычислениям Четвеерг. – Сегодня у нас вторник, вчера был понедельник, позавчера – воскресенье, позапозавчера – суббота… Та-а-ак… Это была эта суббота. А в прошлую субботу у нас были отборочные соревнования. Так-так-та-а-ак, получается, с тех пор прошло… э-э-э… – Он на чал сосредоточенно загибать пальцы.

– Двести второй! – глядя на его руки, позвала Зуйка.

– Не мешай! Семь плюс воскресенье, плюс понедельник… Сегодня у нас точно вторник?

– Точно. А что ты хочешь подсчитать?

– Сколько дней прошло с тех пор, как мы в отборочных соревнованиях участвовали.

– Надо не дни считать, а события, – усмехнулась Зуйка. – Их за это время гораздо больше произошло.

Гном озадаченно посмотрел на ведьмочку.

– А где твой шрам? – спросила она.

Он перевел взгляд на свое запястье. От зигзагообразной отметины, что появилась у него позавчера ночью, не осталось и следа.

– Можешь не удивляться, у меня на ноге шрам тоже исчез, – сказала Зуйка.

– А у меня на ладони словно и не было никакого ожога, – сказала появившаяся в гостиной Ксана. – И главное – он у меня вчера вдруг кровоточить начал, потом дождь начался, и будто смыл и кровь, и ожог… Интересно, а у остальных наших тоже болячки и всякие там отметины пропали?

– Железяка, Железякочка! – Тубуз настойчиво тряс приятеля за плечо до тех пор, пока тот не проснулся.

– Ну, чего тебе?

– Ты можешь мне свою ногу показать?

– Чего-чего?!

– А вот сам погляди – чего! – и Тубуз предоставил на обозрение свою ногу. В том месте, где несколько дней назад у него исчезла подколенная косичка и появилась вычурная татуировка, теперь белела чистая кожа.

Алеф резко сел на кровати и откинул одеяло – татуировки и у него словно никогда и не появлялось.

– Только не надо говорить, что это обычная смываемая краска была, – сказал он, машинально потирая ногу.

– Да-а-а. – Тубуз тоже потер свою ногу. – После всех этих экзаменов у нас даже татуировок не осталось.

– Зато воспоминаний – хоть отбавляй.

– Угу. Особенно тот момент, когда меня два гоблина в заросли затаскивали. Я этот страх на всю жизнь запомню.

– Думаешь, я не запомню, как меня свои же лекпины сзади по голове – дубиной…

– Да, не повезло нам, – вздохнул Тубуз. – Ни одной рыбки мы с тобой не поймали.

– Не поймали…

– Это, значит, не видать нам факультета как своих ушей?

– Не видать…

– Но ведь мы не поймали-то потому, что вроде как Прорыв останавливали. Ведь останавливали?

– Останавливали…

– Так ведь это же получается, что мы других спасали?!

– Но рыбу-то все равно не поймали…

– Угу. Ну да… И как же теперь факультет?

– Что – факультет? На факультет в следующем году поступать будем…

– Мой дедушка, когда ему было сто девяносто девять лет, во время своей девяносто девятой свадьбы однажды сказал… – Воль-Дер-Мар сделал глубокий вдох и обвел взглядом гостей.

Вопреки традиции, сегодня двери его дома не были распахнуты для любого пожелавшего заглянуть на огонек. Гостей было всего одиннадцать, Воль-Дер-Мар – двенадцатый, и, вопреки традиции, собрались они в его гостиной не ближе к вечеру, а когда солнце достигло зенита. Сразу после того, как профессор Малач и кот Шермилло вернулись из здания факультета рыболовной магии, где прошло самое короткое в истории Академии магических наук итоговое заседание экзаменационной комиссии. О результатах этого заседания Малач собирался рассказать чуть позже.

Воль-Дер-Map стоял у камина, в котором горел огонь. В доме не было холодно, а на улице – так вообще стояла июльская жара, но легкое потрескивание дров навевало особенную душевность. Гости расположились на полу – одни сидели на звериных шкурах, другие полулежали, облокотившись на многочисленные пуфики и подушечки. Иногда между ними неторопливо проползали черепахи, обозревающие происходящее, вертя головами на длинных вытянутых шеях. У каждого гостя в руках (или в лапах, как в случае с Шермиллой) были емкости, наполненные различными жидкостями (или чем-то подобным жидкости, как в случае с Пусланом).