Стреломант. Дилогия (СИ) - Лекс Эл

– Прекрасно, можно идти? – обрадовался я.

– Не так быстро.

Это сказал уже кто‑то другой. Во‑первых, голос шел от двери, во‑вторых, он был мужской.

Ну вот, не получилось свалить раньше, чем меня взяли в оборот. Впрочем, надеяться на это было бы глупо – скорее всего, он караулил прямо под дверью.

Мужчина вышел на свет. Он был одет в строгий серый деловой костюм с темно‑синим галстуком, на переносице сидели очки в толстой, тоже темно‑синей, оправе.

– Майор Суджук. – он показал раскрытой ладонью на какой‑то значок на лацкане пиджака. – Если вы пришли в себя, я хотел бы задать вам пару вопросов… По поводу произошедшего. Говоря вернее, вам обоим, потому что тресса Висла отказалась отвечать на вопросы, пока вы не придете в себя. Боялась, что иначе вам не окажут помощь… почему‑то.

Унмница Ника. Значит, она не только услышала, но и поняла, что я ей сказал. Не только поняла, но еще и приняла к сведению. Не знаю, дошла до нее вся щекотливость ситуации, или она просто приняла мои слова на веру, но главное – она не стала разговаривать с ними без меня. И это хорошо. Не думаю, что холеная аристократка, пусть и с замашками бравого солдата, знает методики развязывания языка, и способна их распознать и противостоять.

– Хорошо. – легко согласился я. – Мне бы только одеться, и я весь ваш.

– Принесите одежду. – распорядился майор, и вышел из палаты.

Медсестра вышла тоже и вернулась с моей одеждой – чистой и даже выглаженной. Конечно, местами она была дырявая – бесследно прыжки в замершем времени между острых железных углов не проходят, – но и плевать. Это даже к лучшему. Пусть майор видит перед собой глупого оборванца, который включил режим дурачка. Может, тогда не сильно налегать будет.

Я оделся и вышел из палаты. Майор ожидаемо стоял за дверью, и, едва только увидел меня, кивнул, приглашая следовать за собой, и пошел по коридору.

Я шел, с интересом оглядывая местную больницу. Она сильно отличалась от тех, в которых я был прежде – что от первой, что от второй. Здесь везде висели какие‑то дисплеи, стены были выложены чистой блестящей плиткой, хромированные поручни на лестницах блестели так, словно их ежечасно натирали… Я явно попал в какую‑то больницу классом повыше, нежели те, в которых был до этого. Жаль не додумался палату оглядеть как следует – слишком был занят мыслями о майоре… Ну да ладно. Все равно здесь мы не задержимся.

Мы вышли из больницы на свежий воздух. На улице и вправду было утро, но не сказать, что раннее – часов десять, вряд ли меньше. Значит я провалялся без сознания как минимум сутки. Или пару минут. Но это вряд ли. За пару минут майор не стал бы таким хмурым и недовольным. Уж скорее сутки. А, может, и не одни.

Возле больницы нас ждала машина – неприметный черный седан. Майор пригласил жестом на переднее сиденье, но я сел на заднее.

– Спереди укачивает. – объяснил я свой выбор.

На самом деле я сел назад, чтобы уменьшить его угол обзора и свести к минимуму возможность наблюдать за мной. Теперь, сидя за рулем, он мог это делать лишь в зеркало заднего вида, но очень недолго, ведь от вождения отвлекаться нельзя. Да и много ли он там увидит, в этом крошечном зеркальце?

А вот если бы я сел рядом, он мог бы на протяжении поездки немало узнать обо мне, просто наблюдая за мной в спокойной обстановке. Подметить мои врожденные привычные жесты, какие‑то мелочи, на которые я сам давно уже не обращаю внимания, и выстроить на их основе схему, которая помогла бы ему понять во время допроса, когда я вру.

А то, что это будет именно допрос, я уже не сомневался. Возможно, он пройдет без применения пыточных инструментов, даже наверняка так и будет… Но допросом это быть не перестанет. И давать карты в руки своему гипотетическому противнику еще до того, как партия началась, я не собирался.

Я пришел в себя. Я снова трезво мыслю и прекрасно себя чувствую.

Я эту партию намерен еще и выиграть.

Уверен, что, сядь я рядом, мы бы ехали минут тридцать, не меньше. Потому что когда я сел сзади, ограничив майору обзор, мы доехали минут за десять. Как я и думал, он несколько раз бросал на меня взгляды, но я каждый раз притворялся, что крайне занят изучением Бархангельска в окне.

А город и правда был красивый. Много величественных фонтанов, высоких зданий из стекла и бетона, ярко одетые веселые люди… При таком окружении очень просто включить деревенского дурачка, плющащего нос о стекло и восхищающегося красотой большого города.

Остановились мы возле небольшого двухэтажного здания с красной вывеской возле входа. Выходя из машины, я попытался было ненароком запнуться о ступеньку, чтобы немного задержаться и прочитать, что на вывеске написано, но майор как по волшебству оказался рядом и поддержал меня за локоть, тоже как бы ненароком при этом закрывая вывеску собой от моего взгляда.

Что ж, один‑один.

По гулкому пустому коридору, минуя несколько одинаковых, как однояйцевые близнецы, дверей мы прошли в конец здания, поднялись на второй этаж и майор жестом пригласил меня в открытую дверь – точную копию остальных дверей в этом здании. Черт, на них же даже табличек нет, как они ориентируются в этом хаосе?!

Но это стало неважно, когда я вошел внутрь.

В пустой комнате был только небольшой квадратный стол, усыпанный ккакими‑то бумагами и чертежами, и три стула. Что ж, пыточных инструментов нет, раскаленного железа и дыбы тоже… Да мы уже в выигрыше!

На одном из стульев сидела Ника и лениво перебирала лежащие перед ней бумажки. Выглядела она не очень хорошо – губы побледнели, под глазами появились синяки, она будто ночь не спала. Возожно, так оно и было, и тогда я явно провалялся в больнице не меньше суток.

Услышав, что кто‑то входит, Ника вскочила, увидела меня и кинулась мне навстречу. Обхватила руками, и молча сжала в объятьях так, что я всерьез испугался за целостность шейных позвонков.

Правда это длилось всего секунду. После этого Ника отстранилась и злобно посмотрела на меня:

– Только попробуй еще раз заставить меня так волноваться.

– Хорошо. – легко согласился я. – Попробую. У тебя есть конкретные пожелания по срокам?

Ника фыркнула и отстранилась, но по лицу ее явно было видно, что она рада, что я жив и здоров.

Майор терпеливо ждал, когда мы наговоримся, а, когда я снова поднял на него вопросительный взгляд, приглашающе указал рукой на стол:

– Прошу, присаживайтесь.

– Вы же знаете, что мы должны сейчас быть в академии реадиза? – продолжая играть дурака, спросил я, усаживаясь на стул. – Хотя, наверное, вы не знаете… Я так вообще первокурсник, боюсь пропустить что‑то важное на занятиях… Мы же недолго тут пробудем?

– О, совсем недолго. – по‑доброму улыбнулся майор, достал откуда‑то из‑под стола небольшую плоскую коробку, положил ее перед нами. – Я просто задам вам несколько вопросов… И потом вы свободны. Согласны?

– У нас есть выбор? – недовольно буркнула Ника.

Ну не дура ли…

Нет, не дура, я же уже выяснил это. Просто не понимает, в какой ситуации мы оказались и как нужно разговаривать с такими людьми. Поэтому я просто взял ее ладонь под столом в свою руку и слегка сжал. Надеюсь, она додумается, что это значит.

– Конечно, мы ответим на все ваши вопросы. – широко улыбнулся я. – Вот только беда, лично я мало что помню… Но, если что, меня сможет дополнить Ника, если, конечно, будет помнить она… Там такое творилось, вы даже себе не представляете…

– Уверен, что нет. – серьезно ответил майор и нажал пальцем на какую‑то кнопку на своей коробочке. – И мне очень интересно было бы послушать. Но для начала – представьтесь.

– Серж Колесников. – легко ответил я. Уж эту информацию он прекрасно знал и без меня, но показать, что я готов сотрудничать – тоже было важно. В списке важных дел это вообще стояло чуть ли не на первом месте – всеми силами убеждать собеседника, что ты ничего не скрываешь и говоришь с ним совершенно откровенно. Тогда есть шанс, что он в это поверит.