Уэйн Барлоу - Демон Господа

Приподнявшись на локте, она ощутила головокружение и тошноту. Медленно перевела взгляд на себя. Тело в серых пятнах, в синяках, кожа сухая, исцарапанная. Закрыв глаза, она попыталась сосредоточиться и хоть что-нибудь вспомнить. Воздух вокруг словно застыл, скованный тишиной. «Странно, — подумалось ей, — почему не слышно перезвона змеек чалкадри? Где ароматный ветер? И где же Саргатан?»

Под ней — гладкий твердый камень… И еще что-то. Сотни хрупких, мелких, ломающихся в пальцах чешуек. Она снова открыла глаза — и вспомнила.

Дыхание ее остановилось, и легкие словно заполнил свинец. Она спустила на пол одну ногу, затем другую. Когти царапнули камень пола. С трудом выпрямилась, надеясь, что к ней вернется ясность мысли. На пол посыпался мелкий сухой дождь.

Библиотека… Зорай… рука Мухи!

Она вспомнила, и тут нее ее скрутил спазм, и тошнота перешла в рвоту. Из нее хлынул поток черных дохлых мух. Лилит подумала о сотнях этих насекомых внутри себя, и ей стало еще хуже. Но рвота казалась уже освобождением.

Так продолжалось несколько минут. Когда все прекратилось, она вытерла трясущиеся губы и посмотрела на загаженный пол. Пол Святилища Саргатана. И оно было теперь осквернено.

Но как она здесь оказалась? Кто принес ее сюда? Кто знал о Святилище? Подумав, она пришла к выводу, что это был Андромалий. Конечно, он выбрал это место как самое безопасное в городе. Печальный выбор…

Она повернулась к каменному ложу, усеянному сухими мухами. А они ведь чуть не лишили ее жизни… Теперь их мертвые лица, не похожие одно на другое, были искажены гримасой боли.

И вдруг в ней пробудилась холодная ярость. Набрав полные горсти маленьких трупов, она принялась растирать их. Каким-то шестым чувством она понимала, что кричит, и словно бы со стороны видела, как хватает мух пригоршню за пригоршней, как мнет их и давит. Тех, что остались в лужах рвоты, она начала растаптывать в черную слизь — поскальзываясь, стараясь не упустить ни одной, и от стен Святилища отдавались дикие крики мести.

Наконец она остановилась — тяжело дыша, почти лишившись сил. А потом вышла наружу, и по ее щекам текли слезы благодарности. Она теперь знала: Саргатану все-таки удалось убить Вельзевула.

А конец близился. И это не было обычным для демона уничтожением, мгновенным разрушением, привычным окончанием существования в Аду. Это было медленное умирание от множества смертельных ран. Саргатан уходил, и никто не мог ничего сделать.

Вокруг тихо стояли гвардейцы, Элигор и Метафракс старались устроить архидемона поудобнее. Элигор очень хотел, чтобы рядом оказался Сатанакия. Действительно, чем мог помочь падшему серафиму он, младший демон? Но капитан даже не знал, пережил ли Сатанакия штурм Замка, как не знал о том, что произошло со штурмовавшими ворота демонами, с душами Ганнибала.

Костяные веки Саргатана медленно открылись. На него было тяжело смотреть. Вельзевул погиб, но все тело лорда было словно просверлено в тысячах мест, его прекрасные белые доспехи покрылись сеткой трещин. Когда Саргатан шевелился, Элигор слышал тихий треск.

— Все кончено, Элигор… — прошептал Саргатан голосом, напомнившим шуршание ветра в Пустошах, и с каждым его словом появлялись маленькие, едва заметные облачка дыма. — Ты когда-нибудь мне… верил?

— Всегда, государь.

Саргатан поднял руку, желая коснуться руки Элигора, но от его предплечья отвалился кусок кости, и рука бессильно упала. Метафракс отвернулся, а Элигор подхватил руку учителя, положил на свою, слегка сжал. Медный отлив глаз Саргатана сменился матовой зеленоватой пленкой.

Капитана переполняли любовь и жалость.

— Все должно было кончиться так, — пробормотал Саргатан, превозмогая боль. — Я такой же эгоист, как и Люцифер. И так же, как он, подвел тех, кто пошел за мной. Я надеялся, что все получится иначе. Я так… надеялся.

— И мечтал, государь. И однажды сказал, что пора от мечты перейти к действиям. Все это восстание было только ею одной. Мечтой…

— Ты все понимаешь, Элигор.

Трещинки в теле Саргатана расширились, их края покрылись пепельным налетом. Тело уже распадалось.

Элигор услышал неясный звон и поднял на Метафракса вопрошающий взгляд, но тот лишь недоуменно пошевелил крыльями.

Звук повторился — как будто где-то вверху прозвенели колокольчики.

Капитан посмотрел вверх, через пролом в куполе, на небо. Оно стало каким-то странным, каким-то холодным и легким. Элигору вдруг подумалось, что об этом знамении не забудут те, кто через века и тысячелетия станет повествовать о кончине Саргатана.

Ему даже стало немного легче.

Он снова перевел взгляд на сомкнутые веки Саргатана.

Словно неимоверной силы удар колокола сотряс вдруг купол. Вздыбились остатки пола, и в пролом бесшумно вонзился столб синей молнии. В следующий миг он раскололся на шесть светлых колонн, Элигор вздохнул и сразу узнал опьяняющий аромат небесных цветов. Он уже почти забыл его, а сейчас закрыл глаза, каждой частицей тела вбирая божественное благоухание Небес.

Колонны света словно осели и превратились в шесть сияющих овалов. Они вспыхнули чистейшим небесным светом, он ослепил в Ротонде всех демонов, и перед изумленным взором Элигора предстали шесть серафимов Первого Порядка.

Капитан почувствовал вдруг, что рука Саргатана окрепла.

Один из серафимов, чуть шевеля крыльями, приблизился. Его украшенная узорами броня лучилась таким сильным светом, что Элигор прищурился. Он всмотрелся в лицо серафима… И вздрогнул от изумления, тут же сменившегося радостью.

Перед ним парил Валефар.

— Это ты, Валефар? — не открывая глаз, спросил Саргатан.

— Это я, брат. Пришел за тобой.

Саргатан попытался приподнять руку, но не смог.

— На что это похоже?

— Сам увидишь. Всё как прежде. Свет…

— А… Престол?

— Престол всегда готов простить того, кто восстает против Тьмы. И неважно, снаружи она приходит или изнутри.

Саргатан вздохнул, с его груди посыпались куски брони и наружного костяного скелета.

— Но я неудачник, Валефар. Я всех подвел. Разве только с Вельзевулом покончено.

— Нет, брат, нет. Ты дал надежду тем, у кого и проблеска ее не было. Врата теперь открыты. Для тех, кто найдет к ним свой путь.

Валефар подошел ближе, преклонил колени и взял у Элигора руку Саргатана. И склонился к уху архидемона:

— Восстань, Саргатан. Восстань и пробудись. Элигор сразу ощутил дуновение, и тут же вокруг его господина взметнулся вихрь. Он бушевал, пока не осталась видна только лежащая на растрескавшемся и словно выметенном полу неясная форма. И тут же потоки света ударили в стены Ротонды. Бесчисленные кожи, столь долго висевшие под куполом, а теперь перемешанные с мусором, скомканные среди камней, зашевелились, начали обретать форму — они становились душами, которыми были когда-то. Ветер стих, и от тела Саргатана мало что осталось. Но на его месте появилось легкое свечение, потом словно сгусток сияния, и наконец — ангел. Это и был Саргатан. Прежний, до Падения. Исчезли темная плоть, и костяные доспехи, и пламя над головой, их сменили золотая, мягкая новая плоть, крылья и жемчужные одежды Небес. Серафим медленно поднялся, потом склонился и подобрал пылающий меч.