Патрик Уикс - Империя Масок (ЛП)

— Мишель должен умереть, — Мирис подняла посох.

— Это будет твой выбор, — сказал Бриала, — Имшаэль.

Мирис замерла, а Селина недоверчиво посмотрела на Бриалу. Фелассан кивнул.

— Как я и говорила, — продолжила Бриала как ни в чём не бывало, будто забыв, что только что убила аристократку.

Она чувствовала поразительное спокойствие, словно её мысли превратились в кристаллы, складывающиеся в изощренную гномскую головоломку.

— Твоё знание магии возросло, и ты разбираешься в ней куда лучше, чем могла бы простая долийская целительница. Кроме того, прямо сейчас ты влияешь на Мишеля и Гаспара, не давая им нас заметить — то же самое сделал демон, чтобы подманить Мишеля к своему узилищу.

Всё это заставило меня задуматься — почему Имшаэль пощадил одну долийку, если, как ты нам поведала, он уничтожил всех остальных членов  клана?

— Потому что она сделала выбор, — сказал Фелассан. — Она хотела отомстить Мишелю за то, что он отдал её клан на растерзание Имшаэлю, и была готова ради этого отдать ему своё тело.

Селина с отвращением посмотрела на Мирис.

— Ты одержима демоном?

— Духом, — поправила Мирис, а потом осознала свою ошибку и рассмеялась.

Когда она заговорила вновь, её голос зазвучал ниже, похожий на голос человека, который был заперт в круге камней:

— О, какая жалость. Вы немного умнее, чем выглядите. Да, Императрица. Я предложил юной Мирис немного могущества за возможность присоединиться к ней в её путешествии, — существо, вселившееся в Мирис, улыбнулось. — Тем не менее, мне ничего не мешает прикончить храброго сэра Мишеля прямо сейчас и выполнить свою часть сделки.

Мишель и Гаспар яростно сражались, их клинки громко звенели, подчиняясь воле двух виртуозных мечников, но Бриала не обращала на это внимания. Сейчас жизнь Мишеля и её план зависели от того, как быстро она могла думать.

— Ты мог убить его и раньше, сразу после нашего первого сражения. Но не убил. Почему?

— Потому что решение должна принять Мирис, — ответил Фелассан, и демон повернулся к нему с любопытствующей улыбкой. — Он дал Мирис возможность напасть, зная, что за это мы убьем её, или ничего не делать и блюсти перемирие. Она выбрала бездействие.

— В таком случае она уже сделала выбор, — сказала Бриала, посмотрев на Имшаэля. — А значит, твоя часть сделки выполнена.

Демон пожал плечами.

— Быть может, красавица. Но если ты и твоя прелестная императрица получите элувианы — какая разница? Всё, чего я хочу — это возможность исследовать мир и играть с отчаявшимися, целеустремлёнными людьми. Что может дать мне ваша империя, чего не сможет империя Гаспара?

— Я освобожу эльфов, — сказала Селина. — Представь себе этот хаос, возможности. Баланс сил...

— Будет, как и всегда, тщательно рассчитан, — демон понимающе посмотрел на Селину.

— Ты освободишь эльфов, когда будешь готова, когда это не будет тебе ничем грозить. Ты предлагаешь мне скромную трапезу, — сказал он, рассеяно качнув посохом Мирис, — а я жажду безумного, ненасытного чревоугодия умирающего от голода человека. Эльфы, храмовники и маги... Быть может, они убьют несколько тысяч человек, но это всего лишь огонь и мечи. Огонь и мечи — это скучно, — его глаза сверкнули.

— В этом изумительном мире столько всего интересного, столько способов проверить, чего стоит человек. 

— Я не позволю тебе поставить мою империю под угрозу, — холодно сказала Селина. — Если твоя свобода так угрожает жизням моих поданных, я сама брошусь на меч Гаспара.

Имшаэль посмотрел на неё с удивлением.

— Ты и вправду бросишься, не так ли? А я-то думал, что для тебя нет ничего дороже твоего трона.

— А знаешь, ты прав, — сказал Фелассан. — Огонь и мечи ужасно скучны. Но что, если грядет что-то большее?

— Я слушаю тебя, Медленная Стрела, — сказал демон. — Что ты можешь сделать такого, чего я уже не видел раньше сотню раз, глядя, как потные смертные тратили свою жизни на похоть, склоки и кровопролитие?

Фелассан ничего не ответил, лишь улыбнулся, отчего татуировки на его лице искривились.

— Вот это да, — выдохнул Имшаэль. — Обещаешь?

— Признаться честно, я хотел оказаться куда опаснее, — Имшаэль повернулся к Селине, которая смотрела на него с неуверенностью. — Императрица, — сказал он, — желаю вам удачи. Уверен, она вам понадобится. Что бы ни произошло, сдаётся мне, что в ближайшее время Орлей будет крайне интересным местечком.

Вокруг Мирис вспыхнул свет, и она упала на колени. Её посох полыхнул льдисто-белым. Пару мгновений вокруг неё клубилась неясная фигура, туманное нечто, окружающее её тело. Потом оно метнулось через зал и исчезло в одном из зеркал. Зеркало вспыхнуло ослепительно красным, потом снова стало мутно чёрным. И демон исчез.

Гаспар и Мишель разошлись, и оба бросили взгляд на Лиенн и Мирис. Потом, не проронив ни звука, они снова кинулись друг на друга.

Бриала посмотрела на лабиринт рун. Рисунок был запутан, но несмотря на то, что Мишель и Селина не видели в нем никакого смысла, для Бриалы он был совершенно ясен.

Она посмотрела на Селину, которая благодарно ей кивнула и повернулась к схватке.

И, наконец, она посмотрела на Фелассана, который рассказал ей историю о привязанном к дереву Фен'Хареле.

— На секунду мне показалось, что я тебя достал, — выдохнул Гаспар, когда они с Мишелем обменялись ударами.

Мишель ничего не ответил. Слова Гаспара уже однажды почти его убили.

Он истекал кровью. Его тело переполняла жгучая и непрерывная боль, и он чувствовал, как кровь скапливается под броней. Глаза всё ещё жгли отголоски отчаянного трюка Гаспара, а раны в боку и над бедром вскоре должны были снизить его скорость. Его руки болели, а лёгкие горели при каждом вдохе. Он надеялся, что это простая усталость, а не более глубокая, чем ему показалось, рана.

Он проклинал свою неосторожность. Он не чувствовал себя таким небрежным со времён Академии. Тогда каждое упражнение было угрозой, риском раскрыть своё притворство и низкое происхождение.

Раскрыть ложь.

Гаспар атаковал, и вместо того, чтобы встать в защитную стойку, Мишель бросился навстречу. Они столкнулись с громким лязгом и оба дрогнули, но Мишель сохранил равновесие, поднял руку, чтобы отбить неловкий выпад Гаспара наручем, и с силой ударил рукоятью меча в его забрало. Великий герцог качнулся назад, и Мишель начал рубящее движение вниз, а потом ударил Гаспара щитом и повалил его на одну из скамеек.

В Академии он компенсировал свой страх гневом. Он впадал в ярость во время тренировок, сражался усердно и страстно, ввязывался в драки с другими учениками. Его учители понимали, что этот гнев — уловка, и думали, что он скрывает за ним страх неудачи. За годы обучения они превратили его в превосходное оружие, превратив агрессию в дисциплинированную боевую ярость, которая позволила Мишелю одержать верх во всех сражениях, в которых он участвовал.