Николай Чугунов - Per aspera ad astra II B

Яйца внезапно завибрировали, и дракон издал недовольный рык. Один из рубиновых глаз широко распахнулся, кинув на черную воду кровавый отблеск.

— Ну, держись! — Уланов вскинул меч, выглядывая слабое место на драконьей шкуре — он уже успел убедиться в ее чрезвычайной прочности. Древняя тварь коротко рыкнула, выпустив из носа пару струек пара, и паладин торопливо окунулся в воду еще раз — на всякий случай. Меч коротко свистнул, целя в горло рептилии, но та с грацией кошки отпрянула в сторону, отбив всесокрушающее лезвие бронированным хвостом. Секундой позже Уланов ударил в живот, но и теперь без толку — меч скользнул по тускло поблескивающим пластинам гребня, выбив лишь сноп искр.

Сейчас дракон дохнул огнем уже всерьез, и пещеру заволокло паром. Вода из обжигающе холодной тут же стала нестерпимо горячей, и паладин, едва сдерживая ругательства, отскочил подальше от булькавшего озера. Под ногами что-то захрустело, и Уланов едва успел остановиться — буквально в паре сантиметров от крайнего яйца.

Вода сверкнула желтым, туман исчез, и снова похолодало. В паре шагов от мокрого, как мышь, паладина стоял дракон, разевая темно-алую пасть. Секундой позже она засветилась ярко-оранжевым, и паладин упал ничком, уворачиваясь от ослепительно белого языка огня. Яйца, разом скукожившись, лопнули, выплюнув в ледяной воздух облака удушливого дыма. Уланов торопливо перекатился в сторону, рубанув мечом по сталисто посверкивающему боку рептилии. Порез брызнул пламенем, и рубашка паладина вспыхнула.

— Ах ты, зараза! — Уланов торопливо содрал с тела обугленные лохмотья и опрометью кинулся в воду, спасаясь от очередного огненного залпа. Тварь, раскидав по полу остатки кладки, наконец сумела совладать с болью и снова пошла в атаку.

— Ну, давай, — паладин торопливо выбрался на отмель — по крайней мере, там он мог достаточно быстро двигаться. — Давай!

Дракон прыгнул, застилая все перед собой пеленой огня, и Уланов торопливо кинулся обратно в пруд. Впрочем, уже через секунду ему пришлось об этом пожалеть — похоже, в горячке боя рептилия совершенно забыла о ране, а точнее, о том, что из нее вытекало. Огненная плоть, роднившая драконов с саламандрами, от соприкосновения с ледяной водой вскипела и взорвалась, превратив тварь в пылающие ошметки.

— Моя голова… — Уланов, пошатываясь, вынырнул из-под воды и уселся на бережку, держась за истекающие кровью уши. — Я же знал — не надо сюда лезть! И ради чего?…

Когда боль в голове немного поутихла, внимание паладина привлек странный извивающийся мешок на поверхности пруда. Похоже, это было всем, что осталось от дракона.

— Это еще что? — недоуменно протянул паладин. Мешок на ощупь был скользким — словно кожу тщательно натерли жиром. Внезапно блестящая поверхность с треском разошлась в стороны, и в лицо Уланову глянули синие, пронзительно глубокие глаза.

— Эй он жив! — банда, забыв об осторожности, высыпала из кустов. — Ну что?

— Все сделано, — коротко отозвался паладин. Сейчас его одежда состояла исключительно из портков и меча — штаны, завязанные узлом, он нес за спиной. — Дракон мертв.

— А… — оборотень кинул опасливый взгляд на начавшее темнеть небо. — Он там был один?

— Там больше нет ничего живого. Можете заходить смело.

— А сокровища?

— Все, что найдете — ваше, — коротко отозвался Уланов. — Свое я уже забрал. А теперь..

— А ну, стой… — неуверенно приказал чародей, торопливо сплетая огненный клубок. — Покажи, что забрал!

— Ребята, — Уланов кровожадно улыбнулся. Он наконец-то вспомнил последний разговор с начальником стражи. — вы хотите ограбить человека, только что убившего дракона? Я был об «Одиноких волках» куда лучшего мнения. Я ведь могу избавить мир и от вас…

— По-моему, все по-честному, — торопливо отозвался оборотень. Ему очень не понравилось, что паладин вспомнил название их банды. — Иди с миром. И… давай, ты забудешь, что мы встречались, хорошо?

Браско со стоном сполз с коня, мечтая лишь об одном — упасть на что-нибудь мягкое и выспаться. Сержант не ступал на землю с раннего утра, когда Вивера бесцеремонно вытряхнула его из постели и засунула в седло, даже не позволив позавтракать. Лошади, похоже, тоже оказались зачарованы — они сорвались с места, как только всадники оказались на месте, и не останавливались до заката.

— Тебе не интересно, где мы? — холодно поинтересовалась девушка. Она, не в пример сержанту, выглядела, словно целый день отдыхала, а не летела верхом с безумной скоростью.

— Мне интересно, где тут кровать, — простонал Браско, отчаянно пытаясь выпрямить ноги. — И туалет.

— Вот как… — недобро прищурившись, протянула Вивера. — И только-то? И это я слышу в ответ на бесценную помощь, которую ты получил?

— Я оценю ее… — пробормотал сержант, усаживаясь на траву у плетня. — Как только у меня перестанет болеть все тело.

Девушка, капризно дернув плечами, прищелкнула пальцами. Вокруг Браско на миг сгустился сиреневый туман, и когда он рассеялся, сержант с удивлением заметил, что усталость пропала без следа.

Впрочем, с усталостью испарилась и одежда Браско, выданная ему еще в Орбитаре. Ее сменили доспехи цвета свежей крови, идеально подогнанные по фигуре.

— Так лучше?

— В общем, да… — сержант осторожно выпрямился во весь рост, ежесекундно ожидая возвращения болей. — Это какой-то фокус?

— Это чудо! — девушка глубоко вздохнула, едва сдерживая раздражение. — О Мардук, с кем я связалась!

— Мардук? — поинтересовался сержант, вытягивая из ножен на бедре изящную шпагу — точно такую же, как у Виверы, разве только чуток массивнее. — Это кто?

— Неважно. Мы — в поселении, который зовется Новиград. Здесь находится твоя цель.

— Моя цель? — в груди сержанта неприятно похолодело.

— Ты исполнишь свой долг, а я наконец-то… — не слушая его, продолжила девушка, но тут же осеклась. — Впрочем, это уже неважно. Далее ты должен следовать один.

— В смысле? — непонимающе протянул Браско, но собеседница уже исчезла, оставив десантника наедине с парой белых костяков лошадей.

— Вы меня звали? — адъютант осторожно проскользнул в приоткрывшуюся дверь.

— Проверь свой коммуникатор, — Флигг едва слышно хихикнула. Дверь коротко щелкнула, запираясь, и секундной позже вспыхнул свет. Впрочем, лампы остались темными — светился сам потолок — точнее, звезды на нем. Приглядевшись, Торуа онемел от удивления: капли света медленно двигались по сложным орбитам, временами пригасая почти полностью, а иногда разгораясь так, что было больно на них смотреть.