Галина Гончарова - Полудемон. Месть принцессы

— Нет-нет, тетушка, минимум — через пять дней! И отговорок я не приемлю! Кормите же нашего малыша Рудольфа!

— Алекс! Знатные дамы не портят грудь! Только кормилица!

Я понимающе киваю. Конечно-конечно, тетя, как скажете… Хоть кормилица, хоть поилица…

Еще раз раскланиваюсь и выхожу. В открытую дверь тянутся придворные с подарками… вот и ладненько. А призраки послушают сегодня разговоры.

Мои слова про передачу власти тут все слышали. Сейчас начнут меня грязью поливать, перед Абигейль заискивать — вот и посмотрим, кто обещает, что, сколько, что хотят получить…

Сколько ж мне докладов читать в ближайшее время!

Ничего. Я себе постепенно и тайную канцелярию из людей подберу, и дворец вычищу. Я справлюсь, я же полудемон. А теперь еще и король.

Я должен…

Пять дней проходят под знаком доноса.

Я читаю, читаю и читаю, и это с учетом того, что призраки отсеивают ненужное, оставляя только сухие выжимки.

И поражаюсь размеру невычищенного. Казначей намекает Абигейль, что он завсегда предан королеве, особенно если она его при казне оставит. Командир гвардии, камергер, обер-камергеры, две трети всех придворных…

М-да. Если их всех казнить — у меня же виселиц по стране не хватит. Придется исправлять ситуацию как-то иначе.

И вот — роковой день.

Я сижу на троне. С утра, точнее ночью, я сходил в бордель и убедился, что Карли еще беременна. Значит — по крови этот ребенок прав не имеет. Никаких.

Даже если так получилось бы, что это ублюдок Андрэ — даже в этом случае первенство наследования у меня. И признание рода — у меня. И…

Волнуюсь?

Да. Сегодня многое решится.

Мажордом — ваше величество, я всегда был предан вам и вашему супругу, а этот молодой выскочка… — торжественно распахивает двери:

— Ее величество Абигейль Раденор с сыном!

И в тронный зал вплывает величество.

Белое платье, бриллианты на всех местах, ребенок на руках… Следом идут ее родственники. Отец, два брата, жены братьев, племянники, жены племянников… Как удачно! Все в одном месте!

Она проходит между расступившимися придворными и останавливается в трех шагах от трона.

Выжидающе смотрит на меня.

Я киваю жрецу из Храма.

— Волей небес помолимся же!! — затягивает тот волынку.

Я благочестиво складываю руки, все опускают головы и повторяют слова молитвы.

Зачем?

Да чтобы потом на меня никто не подумал. И не заподозрил в темном колдовстве. Не могу я себе пока этого позволить. Никак не могу.

Абигейль кривится, но молится вместе со всеми. Храмовник заканчивает одну молитву и тут же затягивает другую, третью…

Наконец ему это надоедает.

— Сим свидетельствую я, скромный служитель Светлого, что все происходящее только с его согласия, что нет здесь темного колдовства и погибельной некромантии. Да снизойдет на этот зал благословение и да станет он прибежищем правды и справедливости.

Я стоически выслушиваю витиеватости. Но куда денешься?

Потом встаю с трона.

— Призываю в свидетели сам Раденор! Я готов уступить трон законному королю и законному потомку моего дядюшки! Канцлер, прошу вас возложить ребенка на трон его предков!

Шартрез кривится так, что это замечают все, но крыть нечем. Абигейль осторожно передает ему младенца — и канцлер идет к трону.

Я предусмотрительно отступаю за спину храмовника и скрещиваю руки за спиной. Нет-нет, я тут совсем ни при чем.

Шартрез возлагает ребенка на трон и поворачивается к загудевшим придворным.

— Вот он! Истинный король Радено…

Договорить он уже не успевает. Прямо из-под его ног вспыхивает белый огонь — и мужчина загорается свечкой. Весь — и единомоментно. Горят волосы, одежда. Сама плоть плавится, стекая с костей… Мужчина издает дикий визг — но недолгий.

Через пару минут пламя прогорает — и от канцлера остается только немного обгорелых костей.

Что в это время творится в зале?

Абигейль не падает в обморок только потому, что остолбенела от шока. Мужчины стоят столбами, выпучив глаза, кое-кто согнулся и блюет себе под ноги. Аромат паленой плоти такой, что моя демонская половина просыпается и начинает облизываться.

Шашлычка захотелось… Из поджаренного на угольях грешника. Усилием воли я загоняю мерзкую мысль обратно.

Храмовник стоит белее мела. Женщины поделились на две половины. Одна визжит — вторая простенько и без затей ушла в глубокий обморок. Я жду.

Жду, пока пламя не затихает, и только потом смотрю на трон.

Младенец цел и невредим. И это — правильно. Алетар Раденор, хоть и был убийцей, сволочью и вообще — политиком, но живодером он не был. И такие случаи тоже были предусмотрены.

Младенец ни в чем не виноват. А вот тот — те! — кто решат объявить его наследником… Ну, все же видели?

Теперь надо было не упустить момент — и я справился. Шагнул вперед.

— Маркиз Шартрез, подойдите!

Властности у меня хватило. Шартрез-младший шагнул вперед.

— А теперь попробуйте еще раз провозгласить этого ребенка королем!

Молчание.

Я усмехаюсь — жестоко и хищно. В зале стало тихо, придворные понимают, что присутствуют при исторических событиях.

— Не хотите? Так я и думал. Надо бы знать историю своей родины, господа! И знать, что примерно триста лет назад сгорел севший на трон незаконный король. Это не магия, нет. Это наследство Алетара Раденора. Трон его страны могут занимать только его потомки — неважно, законные или нет.

— Младенец жив! — взвизгивает Абигейль.

Я смеясь качаю головой. Быстро же тетушка оправилась…

— Алетар Раденор не был подлецом. А потому… Будь этот младенец взрослым и реши он претендовать на чужой трон — он бы сгорел. Но он же — дитя. Невинное дитя, в котором нет ни капли королевской крови. Так ведь, тетушка? Потому-то и сгорел ваш отец. И сгорит ваш брат, если попытается провозгласить маленького Руди — королем. Любой сгорит так же…

— Не верю!

Опа! А это кто?

Из толпы Шартрезов вырывается какой-то сопляк примерно моих лет.

— Я, Диаман Карлос Шартрез, объявляю маленького Рудольфа Томаса Джеймса законным коро…

Второй столб пламени прогорает еще быстрее первого. Я ухмыляюсь.

— Служитель, была ли кем-то из находящихся в зале применена магия?

Служитель, который в этот раз перенес все полегче, поводит руками.

— Я свидетельствую, что магии не применялось.

— Маркиз Шартрез? — атакую я. — Так чей это ребенок? Короля?

— Молчи! — шипит Абигейль. Зря она это…

— Тетушка, вы хотите сказать, что изменили дядюшке, прижили ребенка от другого мужчины и собирались возвести его на трон королей Раденора?! Восхитительно!